Страшные истории и мистические истории

Как можно четче я сказал:
- Из вагона пропали люди. Двери не открываются. Окна не открываются тоже. Пропала проводница. Все ли в порядке с поездом? Нужно ли вызвать полицию?
- Тринадцать... ясно... все в полном... не волноваться... едем...
Дальше сплошные помехи, связь оборвалась. Я нажал рычаг во второй раз. Теперь машиниста не было слышно вовсе - только помехи. Третий, четвертый - безрезультатно.
- Что за?.. - я был в ярости. Здесь люди как зомби сидят, все часы замерли, двери не открываются, друг с катушек съехал - это не поездка, это ад! - Кто-нибудь вообще знает, что здесь происходит?! - Я кричал, как сумасшедший, на весь вагон. Не мог иначе. Мне было страшно, ужасно страшно, я чувствовал себя не в своей тарелке, мне будто снился сон и так хотелось проснуться...

"Как постигнешь - проснешься. Оживешь".

Влад смотрел на меня и улыбался, будто понял, о чем я тогда подумал. Его радовало, что он все же одержал маленькую победу надо мной и моим сомнением.
- Не нервничай. Мы скоро выберемся, я чувствую, - произнес он.
Я усмехнулся:
- Не хочешь ли ты сказать, что нужно убить себя? Так выбираться я не хочу.
Влад приподнял брови. Его взгляд ясно дал мне понять, что он смотрит на идиота. Он вышел в коридор, снова вернулся в тамбур, я ходил за ним по пятам.
- Здесь все проще. Выбраться - значит, выбраться, а не убивать себя. Дерни дверь. - Он указывал на дверь вагона, за которой мелькали деревья и облака. Это была единственная дверь, которую мы еще не проверяли. Дернуть я могу, но где гарантия, что та откроется? Во время движения ее даже в нормальном поезде не так просто открыть.

Ручка была очень холодной, намного холоднее всего, что было вокруг. Ледяная... Я начал прикладывать силу, чтобы отворить ее. Потемнело в глазах, зазвенело в ушах и впервые за время потери сознания я почувствовал боль. Тупую, сильную, мне будто давили на старые раны со всех сторон, на все тело, нещадно. Мне было тяжело стоять, тянуло вниз. Туман, эхо, лай...

- Эй!
Я снова налег на дверь. Перед глазами пелена, колени дрожат, но я чувствовал, что за дверью - путь в реальность. Пошатнувшись, еле удержав равновесие, я толкнул ее. Дверь поддалась! Открыто...

Я снова смог видеть. Мимо меня неслись псевдокусты. Псевдонебо стояло на месте неподвижно. В лицо бил ледяной ветер. Влад стоял рядом, его лицо выражало печаль. Не скорбную, а скорее, обреченную. Почувствовав мой взгляд, он тотчас обернулся. И заулыбался.

Я заметил, как его живые глаза опустошаются. Из теплых становятся холодными, мертвеют. И улыбка не сходит с губ, что пугало меня больше всего. Застывшие черты лица выражали радость, приглушенную болью. Так он стоял несколько секунд, неотрывно глядя в мои глаза. Наконец, его оцепенение спало, а во взгляде снова замерцал огонек; он направился к открытому мной порталу неизвестно куда. Когда он шагнул на первую ступеньку выхода, я невольно дернулся, представив, как мой друг со всей силы катится по твердой земле.
- Думаю, пора, - сказал он. - Прыгнем вместе.

Я отошел на пару шагов, чтобы еще раз взглянуть на пассажиров. Влад вцепился в поручень - не хотел стать унесенным ветром. Вагон не изменился: люди сидели на своих местах, глядя в никуда. Ощущалось что-то страшное в их спокойствии и неподвижности. Никто даже не обернулся посмотреть на наше с Владом действо, хотя шумели мы немало. Все были сосредоточены на дороге. И чувствовалось в воздухе немое отчаяние...

- И знаешь, что здесь самое грустное? - произнес Влад, когда я подошел. - Матери находящихся здесь детей точно знают, что те никогда уже не вернутся домой. А дети верят, что скоро приедут, что скоро сойдут на станции. И долго будут еще ждать. Как думаешь, кто виноват в этом?

Я не знал, что мне ответить. Я вообще не стал вникать в суть того, что он мне сказал, хотя где-то внутри себя я осознавал, что он не ошибается. Я понимал, что он говорит правду. И, краем уха уловив вопрос, я наугад сказал:
- Машинист?
- И я, честно, так считаю. Ну неспокойно ему, вот все и едет. Сам не может выйти и их не может выпустить. И не спится ему и не просыпается.

Я, как и Влад, встал на первую ступеньку. Мы переглянулись и взялись за руки. Его рука была холоднее льда. Я снова почувствовал звон в ушах. Сквозь пелену я слышал, как мой друг начал счет. Внутри меня пробежала волна, я затаил дыхание. На слове "Марш" мы прыгнули. Я видел Влада лишь мгновение в полете. Он падал вместе со мной. А затем - темнота...