Утром третьего марта на улицы города Самара вышли тысячи, сотни тысяч детей с оружием в руках. От годовалых младенцев до шестнадцатилетних подростков. Тупые ничего не выражающие лица, смотрящие в никуда глаза. В руках каждый сжимал оружие. Кто-то еле удерживал тяжёлое ружьё, кто-то уверенно держал пистолет, а кто-то смог нарыть лишь нож.
Дети словно бездушные куклы стояли на дорогах, газонах, крышах зданий, тропинках и стоянках для машин. Все улицы были заблокированы. Снег падал хлопьями на землю. Из-за снегопада была ужасная видимость. Солнце скрылось за огромными, почти чёрными тучами.
Взрослые люди с ужасом наблюдали за тем, как эти дети просто стояли на улице и смотрели в никуда. Никто не осмеливался подойти к ним. Чего только стоили выражения лиц детей... Отовсюду слышались крики паникующих мам, отцов, бабушки звали внуков, дедушки орали во всю глотку, но дети их будто не слышали.
Где-то вдалеке тихо играла навязчивая мелодия, источник, которой было не найти. Взрослые люди никак не могли дозваться своих отпрысков. Крики, ор, визг и мольбы родителей были бесполезны.
Даже годовалые дети, ещё неуверенно ходившие, сейчас стояли как куклы, словно неживые, с каменным выражением лица. Где тот задор, детская улыбка или хотя бы слёзы? Где радостные крики ребёнка, который сумел встать на ноги и начинает ходить? Их нет. Они все будто не дышат, они словно мёртвые.
Дети словно бездушные куклы стояли на дорогах, газонах, крышах зданий, тропинках и стоянках для машин. Все улицы были заблокированы. Снег падал хлопьями на землю. Из-за снегопада была ужасная видимость. Солнце скрылось за огромными, почти чёрными тучами.
Взрослые люди с ужасом наблюдали за тем, как эти дети просто стояли на улице и смотрели в никуда. Никто не осмеливался подойти к ним. Чего только стоили выражения лиц детей... Отовсюду слышались крики паникующих мам, отцов, бабушки звали внуков, дедушки орали во всю глотку, но дети их будто не слышали.
Где-то вдалеке тихо играла навязчивая мелодия, источник, которой было не найти. Взрослые люди никак не могли дозваться своих отпрысков. Крики, ор, визг и мольбы родителей были бесполезны.
Даже годовалые дети, ещё неуверенно ходившие, сейчас стояли как куклы, словно неживые, с каменным выражением лица. Где тот задор, детская улыбка или хотя бы слёзы? Где радостные крики ребёнка, который сумел встать на ноги и начинает ходить? Их нет. Они все будто не дышат, они словно мёртвые.
Из радио, телефонов, телевизоров и планшетов во всём городе раздался громкий, нервный, истерический, сумасшедший смех. Взрослые переглянулись. В их глазах читался лишь страх. Не только за себя, но и за детей, которые, кажется, не понимают что творят.
Дети с ужасными улыбками, вдруг стали поднимать оружие. Через мгновение уже были слышны крики матерей, отцов, бабушек и дедушек. Всех без исключения отстреливали их родные и неродные дети. Кого-то резали, в кого-то стреляли, кого-то душили, а кого-то рвали на куски. Никто не смог спастись от этой участи. Те, кто пытался убежать, так же оказались убиты, но детьми постарше.
- Прекрасно, - раздалось в тех же радио, телефонах, телевизорах и планшетах, странный хриплый голос продолжил. - Тащите их отсюда.
Дети беспрекословно, всё с теми же ужасными лицами и глазами, смотрящими в никуда, стали тащить трупы за пределы города, оставляя их в лесу или сваливая в реку, которая ещё не растаяла. Всё это время в радио только и был слышен тот самый истерический смех.
Когда дети всех оттащили, они вернулись в город. Смех в радио постепенно утихал.
Дети начали просыпаться. Вокруг на снегу были красные кровавые пятна.
- Мам! Мама! Ты где? - заплакала маленькая девочка в зелёном пуховичке.
Рядом заплакал и годовалый ребёнок, который ещё даже не мог нормально ходить. Более взрослые подростки круглыми от удивления глазами осматривались. Кто-то взял на руки маленького ребёнка, кто-то успокаивал первоклашек и детсадовцев, кто-то не мог прийти в себя. Никто не понимал, куда делись все взрослые из города.
Из радио доносилась тихая навязчивая мелодия, а позже послышался тот самый хриплый голос: "Дорогу молодому поколению! Взрослые люди были слишком глупы и безнадёжны".
По городу стали вновь разноситься громкие крики и плач детей...
Дети с ужасными улыбками, вдруг стали поднимать оружие. Через мгновение уже были слышны крики матерей, отцов, бабушек и дедушек. Всех без исключения отстреливали их родные и неродные дети. Кого-то резали, в кого-то стреляли, кого-то душили, а кого-то рвали на куски. Никто не смог спастись от этой участи. Те, кто пытался убежать, так же оказались убиты, но детьми постарше.
- Прекрасно, - раздалось в тех же радио, телефонах, телевизорах и планшетах, странный хриплый голос продолжил. - Тащите их отсюда.
Дети беспрекословно, всё с теми же ужасными лицами и глазами, смотрящими в никуда, стали тащить трупы за пределы города, оставляя их в лесу или сваливая в реку, которая ещё не растаяла. Всё это время в радио только и был слышен тот самый истерический смех.
Когда дети всех оттащили, они вернулись в город. Смех в радио постепенно утихал.
Дети начали просыпаться. Вокруг на снегу были красные кровавые пятна.
- Мам! Мама! Ты где? - заплакала маленькая девочка в зелёном пуховичке.
Рядом заплакал и годовалый ребёнок, который ещё даже не мог нормально ходить. Более взрослые подростки круглыми от удивления глазами осматривались. Кто-то взял на руки маленького ребёнка, кто-то успокаивал первоклашек и детсадовцев, кто-то не мог прийти в себя. Никто не понимал, куда делись все взрослые из города.
Из радио доносилась тихая навязчивая мелодия, а позже послышался тот самый хриплый голос: "Дорогу молодому поколению! Взрослые люди были слишком глупы и безнадёжны".
По городу стали вновь разноситься громкие крики и плач детей...
seeing eye