В полвторого Антон вышел из дома. На улице стояла жара. Тонкая белая хлопковая футболка тут же прилипла к телу, а на лбу выступили капельки пота. Олишевский уже пожалел, что покинул прохладные комнаты своей трехкомнатной квартиры с кондиционером и безлимитным интернетом. Но преодолел себя и зашагал в направлении лесопарка. "Раз уж сумел оторвать свой бледный зад от удобного кресла, так будь добр, доведи дело до конца!" - Сказал себе айтишник и ускорил шаг, дабы скорее добраться до вожделенного водоема.
Вот и спуск показался. Лестница имела доисторический вид. Выщербленные и ощетинившиеся острыми камнями ступени были порядочно сточены, и железные порыжелые перила, поставленные на 50 лет позже, ничуть не спасали ситуацию. Все равно создавалось впечатление, что вся эта конструкция ровесница египетских пирамид.
Антон решил не рисковать в этот раз и съехал на корточках по глиняному склону, подняв тучи пыли. Отряхнувшись, он аккуратно обогнул заросли крапивы и борщевика и перешел по хлипкому мостику.
В парке было два пруда: один находился ближе и имел ужасное илистое дно - в основном, здесь собирались рыбаки, несмотря на огромный плакат "Рыбу не ловить! Еще не выросла!"; второй водоем был более цивилизован - галька и песок на берегу, лягушатник для детей без сопровождения родителей, вышка спасателей, ларьки с всевозможной едой и напитками и аттракционами неподалеку.
Вот и спуск показался. Лестница имела доисторический вид. Выщербленные и ощетинившиеся острыми камнями ступени были порядочно сточены, и железные порыжелые перила, поставленные на 50 лет позже, ничуть не спасали ситуацию. Все равно создавалось впечатление, что вся эта конструкция ровесница египетских пирамид.
Антон решил не рисковать в этот раз и съехал на корточках по глиняному склону, подняв тучи пыли. Отряхнувшись, он аккуратно обогнул заросли крапивы и борщевика и перешел по хлипкому мостику.
В парке было два пруда: один находился ближе и имел ужасное илистое дно - в основном, здесь собирались рыбаки, несмотря на огромный плакат "Рыбу не ловить! Еще не выросла!"; второй водоем был более цивилизован - галька и песок на берегу, лягушатник для детей без сопровождения родителей, вышка спасателей, ларьки с всевозможной едой и напитками и аттракционами неподалеку.
Наш герой расстелил синее в зеленые треугольники покрывало и стянул майку и шорты, оставшись в плавках. Потом зашел в воду по щиколотку и поморщился.
- Холодновато сегодня. - Произнес он, не обращаясь ни к кому конкретному, и сел обратно. Купаться расхотелось совершенно.
Антон принял горизонтальное положение и прикрыл глаза. Солнце приятно припекало, ввергало в сладкую дрему, разгоняло мысли.
Но покой программиста прервали дикие вопли, доносившиеся откуда-то слева. Он даже сначала не понял, кто издает эти адские звуки. Олишевский ощутил тихо поднимающуюся глухую ярость и нехотя посмотрел на источник своих мучений.
- Мама, помоги! Он опять брызгается! - Визжала тонким писклявым голоском белобрысая кикимора лет пяти. Антона передернуло от омерзения и сочувствия несчастному пацану, брату этой истерички.
- Маленькая дрянь... - Прошипел он, откидываясь на рюкзак, заменивший подушку.
Айтишник делил детей на две категории: нормальные - вменяемые маленькие взрослые, и личинки человека. Вроде этой.
Наконец ему удалось успокоиться и "выключить" слух. Вскоре все звуки отошли на задний план, а потом и вовсе исчезли. Антон почти переступил грань меж сном и явью, как вдруг у него в ушах засвистел ветер, и великий сисадмин города Энска почувствовал, что куда-то падает. И побоялся открыть глаза.
Миг - и Олишевский ударился о поверхность воды. Затем он пошел ко дну. Соленая (!) вода заливалась в рот, в нос, в уши, в горло.
Антон взял себя в руки и погреб вверх, к воздуху. Достигнув поверхности, он вынырнул, вдохнул живительный кислород и некоторое время откашливался.
Огляделся. Не поверил глазам. Моргнул. Та же картина.
- Не может быть. - Прошептал ошалевший айтишник.
Он находился посреди моря. Или, скорее всего, океана. Самого настоящего. Огромного, безбрежного и синего. Воздух пах солью.
Небо жгло безоблачной синевой. В зените сияло солнце - гигантский слепящий золотом шар. И оно было ближе. Гораздо ближе, чем на Земле.
Антон догадался, что находится не на своей планете. У него рябило в глазах от волн, отражавших яркий свет странного светила. Немилосердно напекало голову. Олишевский лег на спину, опустив затылок в воду. Хоть так.
Поразительно, - подумал он. - Я в одних плавках посреди моря непонятно где. Без воды. Как здорово.
- Что делать-то? - Сказал он вслух. Потом ответил: - Плыть.
Сначала Антон греб кролем. Мощно, быстро и красиво. Что ни говори, занятия в секции по плаванью ему пригодились.
Потом брассом. Помедленнее, но тоже ничего. Силы иссякли быстро. И приходилось отдыхать каждые пять минут. А солнце все не садилось и не садилось.
Жажда терзала истосковавшееся по пресной воде горло. Сколько он сможет прожить без живительной жидкости? Два-три дня, не больше. И все еще оставалась надежда на то, что все это сон.
В очередной раз лежа на воде в перерыв, Олишевский почувствовал, что кто-то коснулся его ноги. И тут же его как громом поразила мысль: это море отнюдь не безжизненное. Мужчина наклонился близко-близко к воде и попытался увидеть хоть что-то. Темень глубины скрывала все. Но вот краем глаза Антон уловил движение. И рванул изо всех сил в противоположную сторону, стиснув зубы, чтобы не заорать от страха. Ибо то, что он заметил, было громадным. И несомненно, голодным. Ведь не каждый день люди с неба падают.
Немного успел проплыть Антон. Его отбросило волной метров на пятнадцать. Протерев глаза, он бросил взгляд на ЭТО и обомлел.
Длинное, блестящее от воды тело, покрытое черной чешуей; бугристый горб, ощетинившийся толстыми шипами; узкие, желтые кошачьи глаза, раззявленная пасть, полная острых и тонких, как иглы, зубов; шею чудовища оседлала... та самая девчонка. Только теперь у нее были спутанные темные волосы до пят; кожа зеленоватая и прошитая травяного цвета жилками; ступни вытянулись и обзавелись перепонками; внушительные когти венчали ее тонкие и хрупкие с виду пальцы; заострившееся лицо исказила кровожадная ухмылка; у глаз отсутствовали зрачки, они были целиком зеленые.
"Я так и знал!", - пронеслась мысль. В следующую секунду Антон удирал во все лопатки... плавники от глубинного хищника. Страшная наездница с залихватским гиканьем пришпорила змея, впившись когтями ему в бок, и монстр, шипя, кинулся в погоню.
Программист знал, что в скорости ему не сравниться с тварью, поэтому, повинуясь внезапному порыву, выскочил из воды и... побежал, пружинисто отталкиваясь от волн и рассекая лицом воздух. Кикимора взвыла от злости и разочарования, но не оставила попыток догнать свою добычу. Антон скрутил фигу и помахал морской девке, не сбавляя темпа. Яростный вой отдалялся. Только наш герой расслабился и решил, что спасся, как вдруг из воды вырвались мерзкие, розовые щупальца, а посреди раскрылось чрево Кракена, "благоухающее" запахом тысяч мертвых тел.
"Из огня да в полымя", - обреченно подумал Олишевский, падая в зубастое нутро.
Антон открыл глаза и уперся взглядом в ослепительно-белый потолок.
Чуть повернув голову, заметил трубочку капельницы, тянущуюся к сгибу локтя.
Открылась дверь, и вошел врач.
- Как себя чувствуете, Антон? - Спросил он.
- Нормально. А что со мной было?
- Солнечный удар. - Сообщил мужик в белом халате, вынув иглу из вены Олишевского. - Раз все хорошо, можете идти. Пейте больше жидкости и посидите чуть-чуть дома.
- Спасибо. - Поблагодарил айтишник, одеваясь. Потом он заковылял по коридору.
Вдруг Антон замер. В окно на него смотрела знакомая кикимора. Она игриво подмигнула, и парень закашлялся. Приступ сотрясал все его тело, изо рта пошла зеленая пена, и он рухнул на пол в судорогах. Вокруг собирались врачи, а Антону казалось, что его горло рвут клыки морского змея. Последнее, что он увидел перед тем, как погасло сознание - пустое окно с царапинами от когтей на стекле.
- Холодновато сегодня. - Произнес он, не обращаясь ни к кому конкретному, и сел обратно. Купаться расхотелось совершенно.
Антон принял горизонтальное положение и прикрыл глаза. Солнце приятно припекало, ввергало в сладкую дрему, разгоняло мысли.
Но покой программиста прервали дикие вопли, доносившиеся откуда-то слева. Он даже сначала не понял, кто издает эти адские звуки. Олишевский ощутил тихо поднимающуюся глухую ярость и нехотя посмотрел на источник своих мучений.
- Мама, помоги! Он опять брызгается! - Визжала тонким писклявым голоском белобрысая кикимора лет пяти. Антона передернуло от омерзения и сочувствия несчастному пацану, брату этой истерички.
- Маленькая дрянь... - Прошипел он, откидываясь на рюкзак, заменивший подушку.
Айтишник делил детей на две категории: нормальные - вменяемые маленькие взрослые, и личинки человека. Вроде этой.
Наконец ему удалось успокоиться и "выключить" слух. Вскоре все звуки отошли на задний план, а потом и вовсе исчезли. Антон почти переступил грань меж сном и явью, как вдруг у него в ушах засвистел ветер, и великий сисадмин города Энска почувствовал, что куда-то падает. И побоялся открыть глаза.
Миг - и Олишевский ударился о поверхность воды. Затем он пошел ко дну. Соленая (!) вода заливалась в рот, в нос, в уши, в горло.
Антон взял себя в руки и погреб вверх, к воздуху. Достигнув поверхности, он вынырнул, вдохнул живительный кислород и некоторое время откашливался.
Огляделся. Не поверил глазам. Моргнул. Та же картина.
- Не может быть. - Прошептал ошалевший айтишник.
Он находился посреди моря. Или, скорее всего, океана. Самого настоящего. Огромного, безбрежного и синего. Воздух пах солью.
Небо жгло безоблачной синевой. В зените сияло солнце - гигантский слепящий золотом шар. И оно было ближе. Гораздо ближе, чем на Земле.
Антон догадался, что находится не на своей планете. У него рябило в глазах от волн, отражавших яркий свет странного светила. Немилосердно напекало голову. Олишевский лег на спину, опустив затылок в воду. Хоть так.
Поразительно, - подумал он. - Я в одних плавках посреди моря непонятно где. Без воды. Как здорово.
- Что делать-то? - Сказал он вслух. Потом ответил: - Плыть.
Сначала Антон греб кролем. Мощно, быстро и красиво. Что ни говори, занятия в секции по плаванью ему пригодились.
Потом брассом. Помедленнее, но тоже ничего. Силы иссякли быстро. И приходилось отдыхать каждые пять минут. А солнце все не садилось и не садилось.
Жажда терзала истосковавшееся по пресной воде горло. Сколько он сможет прожить без живительной жидкости? Два-три дня, не больше. И все еще оставалась надежда на то, что все это сон.
В очередной раз лежа на воде в перерыв, Олишевский почувствовал, что кто-то коснулся его ноги. И тут же его как громом поразила мысль: это море отнюдь не безжизненное. Мужчина наклонился близко-близко к воде и попытался увидеть хоть что-то. Темень глубины скрывала все. Но вот краем глаза Антон уловил движение. И рванул изо всех сил в противоположную сторону, стиснув зубы, чтобы не заорать от страха. Ибо то, что он заметил, было громадным. И несомненно, голодным. Ведь не каждый день люди с неба падают.
Немного успел проплыть Антон. Его отбросило волной метров на пятнадцать. Протерев глаза, он бросил взгляд на ЭТО и обомлел.
Длинное, блестящее от воды тело, покрытое черной чешуей; бугристый горб, ощетинившийся толстыми шипами; узкие, желтые кошачьи глаза, раззявленная пасть, полная острых и тонких, как иглы, зубов; шею чудовища оседлала... та самая девчонка. Только теперь у нее были спутанные темные волосы до пят; кожа зеленоватая и прошитая травяного цвета жилками; ступни вытянулись и обзавелись перепонками; внушительные когти венчали ее тонкие и хрупкие с виду пальцы; заострившееся лицо исказила кровожадная ухмылка; у глаз отсутствовали зрачки, они были целиком зеленые.
"Я так и знал!", - пронеслась мысль. В следующую секунду Антон удирал во все лопатки... плавники от глубинного хищника. Страшная наездница с залихватским гиканьем пришпорила змея, впившись когтями ему в бок, и монстр, шипя, кинулся в погоню.
Программист знал, что в скорости ему не сравниться с тварью, поэтому, повинуясь внезапному порыву, выскочил из воды и... побежал, пружинисто отталкиваясь от волн и рассекая лицом воздух. Кикимора взвыла от злости и разочарования, но не оставила попыток догнать свою добычу. Антон скрутил фигу и помахал морской девке, не сбавляя темпа. Яростный вой отдалялся. Только наш герой расслабился и решил, что спасся, как вдруг из воды вырвались мерзкие, розовые щупальца, а посреди раскрылось чрево Кракена, "благоухающее" запахом тысяч мертвых тел.
"Из огня да в полымя", - обреченно подумал Олишевский, падая в зубастое нутро.
Антон открыл глаза и уперся взглядом в ослепительно-белый потолок.
Чуть повернув голову, заметил трубочку капельницы, тянущуюся к сгибу локтя.
Открылась дверь, и вошел врач.
- Как себя чувствуете, Антон? - Спросил он.
- Нормально. А что со мной было?
- Солнечный удар. - Сообщил мужик в белом халате, вынув иглу из вены Олишевского. - Раз все хорошо, можете идти. Пейте больше жидкости и посидите чуть-чуть дома.
- Спасибо. - Поблагодарил айтишник, одеваясь. Потом он заковылял по коридору.
Вдруг Антон замер. В окно на него смотрела знакомая кикимора. Она игриво подмигнула, и парень закашлялся. Приступ сотрясал все его тело, изо рта пошла зеленая пена, и он рухнул на пол в судорогах. Вокруг собирались врачи, а Антону казалось, что его горло рвут клыки морского змея. Последнее, что он увидел перед тем, как погасло сознание - пустое окно с царапинами от когтей на стекле.
Странная девушка