Когда зазвонил телефон, со дня смерти Леонида прошёл уже месяц. Полночь. В доме жуткая холодина, а мне, чтобы ответить на звонок, приходится вылезать из-под одеяла. Елена уехала на выходные. Я в доме совсем один, а телефон всё звонит...
- Алло?
- Алло, Женя.
- Кто это?
- Ну, меня-то ты знаешь. Это Лёня говорит... старина Лёнчик.
Холод. Пронзительный, пробирающий до костей. В моей руке смертельно холодная пластмасса трубки.
- Леонид Скворцов умер четыре недели назад.
- Четыре недели, три дня, два часа и двадцать семь минут если уж быть точным.
Негромкий смех. Такой же негромкий, суховатый смех, который мне так часто доводилось слышать и раньше.
- Алло?
- Алло, Женя.
- Кто это?
- Ну, меня-то ты знаешь. Это Лёня говорит... старина Лёнчик.
Холод. Пронзительный, пробирающий до костей. В моей руке смертельно холодная пластмасса трубки.
- Леонид Скворцов умер четыре недели назад.
- Четыре недели, три дня, два часа и двадцать семь минут если уж быть точным.
Негромкий смех. Такой же негромкий, суховатый смех, который мне так часто доводилось слышать и раньше.
- Ну хватит, старина. И это после двадцати-то лет. Чёрт побери, ты ведь помнишь меня.
- Я считаю это дурацким розыгрышем!
- Никто не думает тебя разыгрывать, Жень. Ты там живой, а я здесь - мёртвый. А знаешь, старина, я действительно рад, что сделал это.
- Что сделал?
- Ну, покончил с собой. Потому что... Смерть - я как раз надеялся, что она такой и будет: красивой и ещё очень спокойной. Никаких стрессов.
- Леонид Скворцов скончался в результате несчастного случая... Бетонное ограждение... Его машина...
- Я сам направил машину на это заграждение. Педаль в пол, ну и так далее. Стрелка спидометра, помню, застыла тогда на сто пятидесяти когда я вмазался. Так что никакого несчастного случая, Жень.
Холодный голос. Холодный...
- Я хотел умереть... И ни о чём не сожалею.
Я попытался рассмеяться и представить всё это как шутку, даже смех попытался его скопировать.
- Мертвецы не звонят по телефону, - уверенно проговорил я.
- А я и не звоню - точнее, не в прямом физическом смысле. Просто решил воспользоваться этим средством, чтобы связаться с тобой. Ты можешь это назвать своеобразным "психическим электричеством". Будучи неким обособленным духом, я способен настроиться на твои космические волны и попасть в резонанс с этой силовой установкой. Всё очень просто.
- Ну да, конечно. Раз плюнуть. И говорить не о чем.
- Я понимаю, ты, конечно, иронизируешь. Иного я и не ожидал. Но послушай... послушай внимательно, Евгений.
Я стал его слушать. А сам стоял посреди ночи, в холодном доме и сжимал в руке телефонную трубку. Стоял и слушал голос, вещавший мне о таких событиях, знать, про которые мог один лишь Лёня... Самые интимные подробности нашей дружбы на протяжении двух десятилетий. И когда он закончил, я убедился в одном: это действительно был Лёня Скворцов.
- Но как... Я всё ещё не понимаю...
- А ты представь, что телефон - это "медиум" - силовая линия, посредством, которой я способен преодолеть разделяющую пропасть. - Снова всё тот же смешок, короткий и сухой. - А признай, чёрт побери, что получается похлеще, чем в спиритических сеансах со всеми этими скрещёнными руками...
Я стоял у своего стола. Потом прошёл к креслу, уселся в него и попытался вобрать в себя всё это тёмное чудо. Мираж какой-то... Мускулы мои натянулись, как струны, пальцы судорожно сжимали холодную пластмассу. Я сделал медленный вдох, впустив внутрь себя давившую на меня ночную сырость комнаты.
- Ну, хорошо... Я не верю в привидения и не собираюсь делать вид, что что-то в них понимаю, но... готов принять их. Просто должен принять их.
- Я рад, Жень, поскольку действительно считаю наш разговор очень важным.
Долгая, нерешительная пауза, затем снова послышался его голос - более низкий и чуть смягчившийся.
- Я знаю, друг, как тебе хреново живётся.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Только то, что сказал: знаю как тебе трудно живётся. И... я хочу тебе помочь. Как твой друг, я хочу рассказать тебе, что сам понял совсем недавно.
- Ну... По правде говоря, я не...
- Чувствуешь ты себя неважно, так ведь? Можно сказать, совсем паршиво... Правильно?
- Ну... да. Пожалуй что так.
- Но я не собираюсь винить тебя. У тебя есть на то свои причины. Много причин... Во-первых, проблема с деньгами.
- Я ожидаю повышения. Константин Степанович что через несколько...
- Ты не получишь его Евгений. Я знаю! Он тебя обманывает.
В настоящий момент, вот прямо сейчас, он подыскивает человека на твоё место. Константин Степанович намерен уволлить тебя.
- Я ему никогда не нравился. С самого первого дня, когда переступил порог его офиса, мы не понравились друг другу.
- А твоя жена... Все те ссоры и споры, которые у вас были с ней в последнее время... Ведь всё складывается в единую картину, Жень. твоему браку пришёл конец. Елена намерена добиваться развода. Она любит другого.
- Чего чёрт побери? Как его зовут?
- Ты его не знаешь. Да это ничего бы и не изменило, даже если бы знал. С этим ты уже ничего не поделаешь. Елена просто... больше тебя не любит, вот и всё. Такое случается.
- Да, в последний год мы стали как-то отдаляться друг от друга... Но я не мог понять, почему. Я и понятия не имел, что она...
- А кроме того, Яна. Она снова пристрастилась, друг. Только на сей раз всё гораздо хуже. Намного хуже.
Я понимал, что он имеет в виду, и тут же почувствовал, как холод окутал моё тело. Моей старшей дочери Яне было девятнацать лет, и последнее три года она употребляла наркотики. Но она обещала прекратить ими пользоваться...
- А что ты знаешь о Яне? Говори!
- Она перешла на более сильное зелье, Женя. Сейчас она крепко сидит на игле.
- О чём, чёрт побери, ты говоришь!
- Я говорю о том, что для тебя она навсегда потеряна. Она отвергла тебя и ты не сможешь вернуть её назад. Она ненавидит тебя... Винит тебя во всех своих бедах.
- Я не приму подобные обвинения, я всё для неё делал.
- Этого было недостаточно, дружище, и мы оба об этом знаем. Больше ты Яну никогда не увидишь.
У меня внутри разлилась сплошная чернота, всё тело била дрожь.
- Послушай, старина... Всё и дальше будет рушиться, улучшения ты не дождёшься. Я и сам, пока был жив, прошёл через всё это.
- Я начну всё сначала. Уеду отсюда. поеду на восток, к брату, в Навашино.
- Не нужен ты брату, ты лишний в его жизни, незваный гость... Можно сказать, чужой. Он ведь тебе не пишет, правильно?
- Нет но... Это же не значит...
- А на последнее рождество даже открытку не прислал? Ни писем, ни звонков. Не нужен ты ему, Женя, поверь мне.
А потом он мне начал говорить про другое. Стал говорить про средний возраст, о том, что поздно уже начинать что-либо заново, стал говорить о болезнях... одиночестве... отчаянии и неприкаянности. И темнота сомкнулась надо мной.
- Из всего этого, Женька, есть только один выход - только один. Тот револьвер, который лежит у тебя в столике наверху. Воспользуйся им, дружище, воспользуйся револьвером.
- Я не могу этого сделать.
- Почему? Или у тебя есть иной выход? Именно в этом решение всех твоих проблем. Поднимись наверх и воспользуйся револьвером. Я подожду тебя. Ты не будешь одинок. Всё будет как в старое доброе время... Мы будем вместе... Смерть прекрасна... Воспользуйся револьвером, Женя... Револьвером... Воспользуйся револьвером... Револьвером... Револьвером...
Вот уже месяц как я умер, и Лёня оказался совершенно прав. Как здесь хорошо. Ни стрессов, ни волнений. Всё серое, спокойное, красивое... Я знаю, паршиво вам живётся. И лучше не будет, поверьте мне на слово. Это не у вас звонит телефон? Советую снять трубку. Очень важно то, что я вам сейчас скажу.
- Я считаю это дурацким розыгрышем!
- Никто не думает тебя разыгрывать, Жень. Ты там живой, а я здесь - мёртвый. А знаешь, старина, я действительно рад, что сделал это.
- Что сделал?
- Ну, покончил с собой. Потому что... Смерть - я как раз надеялся, что она такой и будет: красивой и ещё очень спокойной. Никаких стрессов.
- Леонид Скворцов скончался в результате несчастного случая... Бетонное ограждение... Его машина...
- Я сам направил машину на это заграждение. Педаль в пол, ну и так далее. Стрелка спидометра, помню, застыла тогда на сто пятидесяти когда я вмазался. Так что никакого несчастного случая, Жень.
Холодный голос. Холодный...
- Я хотел умереть... И ни о чём не сожалею.
Я попытался рассмеяться и представить всё это как шутку, даже смех попытался его скопировать.
- Мертвецы не звонят по телефону, - уверенно проговорил я.
- А я и не звоню - точнее, не в прямом физическом смысле. Просто решил воспользоваться этим средством, чтобы связаться с тобой. Ты можешь это назвать своеобразным "психическим электричеством". Будучи неким обособленным духом, я способен настроиться на твои космические волны и попасть в резонанс с этой силовой установкой. Всё очень просто.
- Ну да, конечно. Раз плюнуть. И говорить не о чем.
- Я понимаю, ты, конечно, иронизируешь. Иного я и не ожидал. Но послушай... послушай внимательно, Евгений.
Я стал его слушать. А сам стоял посреди ночи, в холодном доме и сжимал в руке телефонную трубку. Стоял и слушал голос, вещавший мне о таких событиях, знать, про которые мог один лишь Лёня... Самые интимные подробности нашей дружбы на протяжении двух десятилетий. И когда он закончил, я убедился в одном: это действительно был Лёня Скворцов.
- Но как... Я всё ещё не понимаю...
- А ты представь, что телефон - это "медиум" - силовая линия, посредством, которой я способен преодолеть разделяющую пропасть. - Снова всё тот же смешок, короткий и сухой. - А признай, чёрт побери, что получается похлеще, чем в спиритических сеансах со всеми этими скрещёнными руками...
Я стоял у своего стола. Потом прошёл к креслу, уселся в него и попытался вобрать в себя всё это тёмное чудо. Мираж какой-то... Мускулы мои натянулись, как струны, пальцы судорожно сжимали холодную пластмассу. Я сделал медленный вдох, впустив внутрь себя давившую на меня ночную сырость комнаты.
- Ну, хорошо... Я не верю в привидения и не собираюсь делать вид, что что-то в них понимаю, но... готов принять их. Просто должен принять их.
- Я рад, Жень, поскольку действительно считаю наш разговор очень важным.
Долгая, нерешительная пауза, затем снова послышался его голос - более низкий и чуть смягчившийся.
- Я знаю, друг, как тебе хреново живётся.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Только то, что сказал: знаю как тебе трудно живётся. И... я хочу тебе помочь. Как твой друг, я хочу рассказать тебе, что сам понял совсем недавно.
- Ну... По правде говоря, я не...
- Чувствуешь ты себя неважно, так ведь? Можно сказать, совсем паршиво... Правильно?
- Ну... да. Пожалуй что так.
- Но я не собираюсь винить тебя. У тебя есть на то свои причины. Много причин... Во-первых, проблема с деньгами.
- Я ожидаю повышения. Константин Степанович что через несколько...
- Ты не получишь его Евгений. Я знаю! Он тебя обманывает.
В настоящий момент, вот прямо сейчас, он подыскивает человека на твоё место. Константин Степанович намерен уволлить тебя.
- Я ему никогда не нравился. С самого первого дня, когда переступил порог его офиса, мы не понравились друг другу.
- А твоя жена... Все те ссоры и споры, которые у вас были с ней в последнее время... Ведь всё складывается в единую картину, Жень. твоему браку пришёл конец. Елена намерена добиваться развода. Она любит другого.
- Чего чёрт побери? Как его зовут?
- Ты его не знаешь. Да это ничего бы и не изменило, даже если бы знал. С этим ты уже ничего не поделаешь. Елена просто... больше тебя не любит, вот и всё. Такое случается.
- Да, в последний год мы стали как-то отдаляться друг от друга... Но я не мог понять, почему. Я и понятия не имел, что она...
- А кроме того, Яна. Она снова пристрастилась, друг. Только на сей раз всё гораздо хуже. Намного хуже.
Я понимал, что он имеет в виду, и тут же почувствовал, как холод окутал моё тело. Моей старшей дочери Яне было девятнацать лет, и последнее три года она употребляла наркотики. Но она обещала прекратить ими пользоваться...
- А что ты знаешь о Яне? Говори!
- Она перешла на более сильное зелье, Женя. Сейчас она крепко сидит на игле.
- О чём, чёрт побери, ты говоришь!
- Я говорю о том, что для тебя она навсегда потеряна. Она отвергла тебя и ты не сможешь вернуть её назад. Она ненавидит тебя... Винит тебя во всех своих бедах.
- Я не приму подобные обвинения, я всё для неё делал.
- Этого было недостаточно, дружище, и мы оба об этом знаем. Больше ты Яну никогда не увидишь.
У меня внутри разлилась сплошная чернота, всё тело била дрожь.
- Послушай, старина... Всё и дальше будет рушиться, улучшения ты не дождёшься. Я и сам, пока был жив, прошёл через всё это.
- Я начну всё сначала. Уеду отсюда. поеду на восток, к брату, в Навашино.
- Не нужен ты брату, ты лишний в его жизни, незваный гость... Можно сказать, чужой. Он ведь тебе не пишет, правильно?
- Нет но... Это же не значит...
- А на последнее рождество даже открытку не прислал? Ни писем, ни звонков. Не нужен ты ему, Женя, поверь мне.
А потом он мне начал говорить про другое. Стал говорить про средний возраст, о том, что поздно уже начинать что-либо заново, стал говорить о болезнях... одиночестве... отчаянии и неприкаянности. И темнота сомкнулась надо мной.
- Из всего этого, Женька, есть только один выход - только один. Тот револьвер, который лежит у тебя в столике наверху. Воспользуйся им, дружище, воспользуйся револьвером.
- Я не могу этого сделать.
- Почему? Или у тебя есть иной выход? Именно в этом решение всех твоих проблем. Поднимись наверх и воспользуйся револьвером. Я подожду тебя. Ты не будешь одинок. Всё будет как в старое доброе время... Мы будем вместе... Смерть прекрасна... Воспользуйся револьвером, Женя... Револьвером... Воспользуйся револьвером... Револьвером... Револьвером...
Вот уже месяц как я умер, и Лёня оказался совершенно прав. Как здесь хорошо. Ни стрессов, ни волнений. Всё серое, спокойное, красивое... Я знаю, паршиво вам живётся. И лучше не будет, поверьте мне на слово. Это не у вас звонит телефон? Советую снять трубку. Очень важно то, что я вам сейчас скажу.
Brahn