Ты веришь людям, которые тебя окружают? Веришь, что они чувствуют тоже самое, что и ты, что их мысли схожи с твоими? А вдруг это просто марионетки в руках опытного кукловода, созданные внедрить в твой разум ощущение, что ты не один, и тебе всегда придут на помощь, поддержат... вспомни слова и эмоции своих лучших друзей или хотя бы родственников. Они не кажутся тебе неестественными, заученными, как роль очередного актера? Может, все это иллюзия, миф, сказка, созданная лишь для того, чтобы заставить тебя смеяться? Вот только, если это так, последним смеяться будешь не ты.
День похож на предыдущий, как две капли воды. Создается ощущение, что кто-то забыл перелистнуть страницу сценария и все играют по новой. И так 12 лет. Просыпаюсь с восходом солнца, иду в ванную комнату (опустим подробности), спускаюсь на нижний этаж частного дома, в котором живу, прохожу в просторную светлую кухню, ем пончики, которые мама принесла из пекарни рядом с нашим домом, запиваю их крепким американо и, вырвавшись из пут давящих на меня стен, бегу в сад. Вот она, беседка, спрятавшаяся за ветвями огромного каштана, в которой скрываюсь от неустанно следящих за мной глаз. Мама и обе сестры никогда здесь не бывают, зато папа... папа... часто, будучи еще в пятилетнем возрасте, сломя голову бежала в эту самую беседку, в надежде получить нежнейшие объятия... И вот прошло уже много-много лет со дня смерти этого единственного любимого мной человека... до сих пор, забывшись, лечу сюда, в надежде встретить здесь, в этом укромном уголке, любовь и ласку, но...
День похож на предыдущий, как две капли воды. Создается ощущение, что кто-то забыл перелистнуть страницу сценария и все играют по новой. И так 12 лет. Просыпаюсь с восходом солнца, иду в ванную комнату (опустим подробности), спускаюсь на нижний этаж частного дома, в котором живу, прохожу в просторную светлую кухню, ем пончики, которые мама принесла из пекарни рядом с нашим домом, запиваю их крепким американо и, вырвавшись из пут давящих на меня стен, бегу в сад. Вот она, беседка, спрятавшаяся за ветвями огромного каштана, в которой скрываюсь от неустанно следящих за мной глаз. Мама и обе сестры никогда здесь не бывают, зато папа... папа... часто, будучи еще в пятилетнем возрасте, сломя голову бежала в эту самую беседку, в надежде получить нежнейшие объятия... И вот прошло уже много-много лет со дня смерти этого единственного любимого мной человека... до сих пор, забывшись, лечу сюда, в надежде встретить здесь, в этом укромном уголке, любовь и ласку, но...
Папа научил меня бороться с одиночеством. Научу, пожалуй, и вас. Берешь книгу, садишься и читаешь ее. Вот так, все просто! Даже заклинания не нужны. Моя любимая книга - "Джейн Эйр". Героиня этого романа могла предаться отчаянию и одиночеству ради "благой цели" или остаться с любящим ее человеком и прожить с ним всю свою жизнь в мире и согласии. Жаль, что у меня этого выбора нет. Сажусь на пыльную скамью и начинаю читать произведение уже в десятый раз. Прочитав 7 глав, возвращаюсь домой, тону в мягком диване и начинаю дремать. Будят странные крики и суета вокруг.
- Что ты сидишь здесь, кукла? - моя старшая сестра Нюточка частенько меня так называет. - Собирайся давай!
- Это куда? - бубню. Меня подхватывают под руки и ведут в спальню. - Нют, куда? - пытаюсь перекричать гогочущую Ритусю, младшую сестру.
- На бал, к прынцу, - кричит она. - Только чтобы туда попасть тебе надо помыть посуду за меня.
- Тебя, кажется, мама звала, - Нюточка выдворяет из комнаты неугомонную девчонку, выходит сама и перед тем как закрыть дверь, повторяет. - Собирайся.
Какая-то шумная вечеринка. В обществе здесь находящихся девушек я выгляжу как подросток рядом с дамами в бальных платьях. Вот только в этой ситуации вместо них на этих "дам" натянуты мини-юбки и кофточки с огромным вырезом. Нюточка, судорожно вцепившаяся в мою руку, чтобы не дать свершиться моему побегу отсюда, понимает, что здесь я выгляжу как клоун в своих мешковатых джинсах и толстовке, и открыто смеется надо мной, приговаривая:
- Вот ты кукла, ей-богу, кукла!
Вдруг сзади к ней подбегает какой-то парень и щипает ее за пятую точку. Вскрикнув то ли от испуга, то ли от восторга, Нюточка хватает наглеца за руку, и вот они уже скрылись в толпе, оставив меня одну. Хотя и до их ухода чувство одиночества никак не хотело меня покинуть.
Сажусь на жесткий диван и закрываю лицо руками.
- Прошу прощения, вы можете встать с моей книги? - доносится до меня мужской голос. Приподнимаюсь, беру книгу, на которой только что сидела, и протягиваю парню, стоящему рядом со мной. Не смогла удержаться и взглянула ему в глаза. Все существо пронзило чувство, которое испытывает одинокий путник среди пустыни, увидев... нет, не оазис, а более важное - человека, не просто стеклянную куклу, человека, который может то, чего не может вся эта толпа вокруг, человека, так отличающегося от остальных людей... живостью, что ли? Это были не прекрасные ярко-голубые глаза, которые все так восхваляют, нет, я встретилась с глазами темно-зеленого оттенка, оттенка возрождающейся жизни, оттенка... весны... да, именно, весны! Времени, когда листочки на деревьях танцуют с лучиками солнца, когда теплый дождь ласкает крону деревьев, когда...
- К нам библиотекарь пожаловал? - визгливый насмехающийся голос вернул меня к реальности. Парень, разодетый по последней моде, почти вплотную подошел к обладателю книги. - Что там у нас? Очередной сопливый роман, где все жили долго и счастливо?
Проигнорировав слова задиристого модника, парень с книгой зашел в толпу и исчез среди танцующих пар. Хотела последовать за ним, но кто-то взял мою руку и остановил меня. Я обернулась. Во всех банальных ужастиках отрицательный персонаж - это высокий человек в темном пальто и шляпе, так уж повелось. Но антигерой этой истории был никто иной, как этот визгливый модник, который только что засмеял парня с книгой.
- Ну, как тебе? - он неприятно улыбнулся.
- Что? - взираю на него с вопросительным взглядом.
- Все.
- Что все? - пытаюсь сделать еще более удивленный вид, что получается довольно плохо.
- Не думал, что ты такая глупенькая, - не думала, в свою очередь, что его улыбка может растянуться еще шире. Оказывается, может. - Представь, что ты играешь в трагедии... нет, скорее в комедии, - в его глазах мелькнул злобный огонек. - Вот только ты - человек, а все остальные - куклы. А я... я кукловод и зритель одновременно. То есть поставил эту сценку и с удовольствием наблюдаю за происходящим.
Не желая слушать этого сумасшедшего, встаю и хочу уйти, но мой собеседник резко срывается с места и, схватив меня за горло, пригвождает к стенке. Люди собираются вокруг нас в плотный кружок, а Он (пожалуй, буду называть так незнакомца, представившимся кукловодом и зрителем) спокойно продолжает:
- Знаю, что у тебя проскальзывали мыслишки, что ты одинока и бла-бла-бла, - Он корчит рожи, и публика, обступившая его, повторяет за ним. - Так вот теперь почувствуй настоящее одиночество. - Он сделал знак рукой, и все прекратили гримасничать, застыв, словно изваяния. - Кто-то хочет ей помочь? - тишина была ему ответом. - Нюточка! - позвал он писклявым голосом. Сестра выступила из толпы и остановилась рядом с ним. - Поможешь ей?
- Нет, - сухо ответила та и, посмотрев на меня стеклянными глазами, измученно улыбнулась. Он отпустил меня и снова скомандовал:
- Придуши ее.
Нюта взяла меня за шею одной рукой, подняла меня над полом и сдавила мне горло. Судорожно глотаю ртом воздух и хриплю.
- Довольно, отпусти.
Падаю, больно ударившись локтем о плитку. Некто хватает меня за ногу, и я проезжаю, стукаясь о туфли, сапоги, кроссовки. Оказавшись в коридоре и поднявшись на ноги, взглядом сталкиваюсь с теми самыми глазами, только вот они теперь темнее прежнего, но несмотря на все здесь происходящее, они спокойны и решительны. Я прижимаюсь к его теплому телу, чувствую, как он дышит. От ощущения, что тот, кто может защитить, поддержать, успокоить, вот здесь вот, стоит, закрыв меня от всего ужаса, что творился со мной два мгновения назад, становится спокойно и легко. Рядом со мной появляется Он и шепчет мне на ухо:
- Хочешь остаться в живых, значит верь мне...
Провал памяти.
Просыпаюсь в беседке на руках у спасителя. На пыльной лавке сидят мама, две сестры и... папа! Ощущаю, что парень, до сих пор обнимающий меня и тем самым поддерживающий, чтобы не упала, высвобождается из объятий. Слежу за тем, как он садится рядом с мамой и начинает глядеть на меня стеклянными глазами. В беседке появляется Он и толкает рукой папу в плечо и тот медленно начинает падать на Ритусю. И, словно расставленные на столе костяшки домино, родные мне люди, поочередно задевая друг друга, падают на пол и разбиваются. Папа, Рита, Аня, мама, и человек, вселивший в меня последнюю надежду, которая разобьется в этот самый момент вместе с ним. Замечаю, что он судорожно сжимает книгу. "Джейн Эйр". Руками перебираю оставшиеся от родных людей осколки, на пол начинают капать багровые капли. Он улыбается своею широкою улыбкой и наблюдает за всем этим. Он поднимает книгу и начинает вырывать листы из нее. Хватаю один из них, пробегаюсь глазами по тексту: "Я замужем уже десять лет. И знаю, что такое жить всецело ради того и с тем, кто тебе дороже всех на свете. Я считаю, что мне даровано высшее счастье, такое, какое невозможно выразить словами, ибо я - жизнь моего мужа, как и он - моя жизнь ... Быть вместе - это для нас одновременно и свобода одиночества, и радость общения ... Я всецело полагаюсь на него, он всецело верит мне ..." Слезы смочили бумагу. Кровь смешалась с ними и из-за этого стала немного светлее. Беседку окутывал мрак. Через несколько минут я так же разобьюсь, как и те, кто был мне дорог, и от этого осознания становится как-то легче.
- Что ты сидишь здесь, кукла? - моя старшая сестра Нюточка частенько меня так называет. - Собирайся давай!
- Это куда? - бубню. Меня подхватывают под руки и ведут в спальню. - Нют, куда? - пытаюсь перекричать гогочущую Ритусю, младшую сестру.
- На бал, к прынцу, - кричит она. - Только чтобы туда попасть тебе надо помыть посуду за меня.
- Тебя, кажется, мама звала, - Нюточка выдворяет из комнаты неугомонную девчонку, выходит сама и перед тем как закрыть дверь, повторяет. - Собирайся.
Какая-то шумная вечеринка. В обществе здесь находящихся девушек я выгляжу как подросток рядом с дамами в бальных платьях. Вот только в этой ситуации вместо них на этих "дам" натянуты мини-юбки и кофточки с огромным вырезом. Нюточка, судорожно вцепившаяся в мою руку, чтобы не дать свершиться моему побегу отсюда, понимает, что здесь я выгляжу как клоун в своих мешковатых джинсах и толстовке, и открыто смеется надо мной, приговаривая:
- Вот ты кукла, ей-богу, кукла!
Вдруг сзади к ней подбегает какой-то парень и щипает ее за пятую точку. Вскрикнув то ли от испуга, то ли от восторга, Нюточка хватает наглеца за руку, и вот они уже скрылись в толпе, оставив меня одну. Хотя и до их ухода чувство одиночества никак не хотело меня покинуть.
Сажусь на жесткий диван и закрываю лицо руками.
- Прошу прощения, вы можете встать с моей книги? - доносится до меня мужской голос. Приподнимаюсь, беру книгу, на которой только что сидела, и протягиваю парню, стоящему рядом со мной. Не смогла удержаться и взглянула ему в глаза. Все существо пронзило чувство, которое испытывает одинокий путник среди пустыни, увидев... нет, не оазис, а более важное - человека, не просто стеклянную куклу, человека, который может то, чего не может вся эта толпа вокруг, человека, так отличающегося от остальных людей... живостью, что ли? Это были не прекрасные ярко-голубые глаза, которые все так восхваляют, нет, я встретилась с глазами темно-зеленого оттенка, оттенка возрождающейся жизни, оттенка... весны... да, именно, весны! Времени, когда листочки на деревьях танцуют с лучиками солнца, когда теплый дождь ласкает крону деревьев, когда...
- К нам библиотекарь пожаловал? - визгливый насмехающийся голос вернул меня к реальности. Парень, разодетый по последней моде, почти вплотную подошел к обладателю книги. - Что там у нас? Очередной сопливый роман, где все жили долго и счастливо?
Проигнорировав слова задиристого модника, парень с книгой зашел в толпу и исчез среди танцующих пар. Хотела последовать за ним, но кто-то взял мою руку и остановил меня. Я обернулась. Во всех банальных ужастиках отрицательный персонаж - это высокий человек в темном пальто и шляпе, так уж повелось. Но антигерой этой истории был никто иной, как этот визгливый модник, который только что засмеял парня с книгой.
- Ну, как тебе? - он неприятно улыбнулся.
- Что? - взираю на него с вопросительным взглядом.
- Все.
- Что все? - пытаюсь сделать еще более удивленный вид, что получается довольно плохо.
- Не думал, что ты такая глупенькая, - не думала, в свою очередь, что его улыбка может растянуться еще шире. Оказывается, может. - Представь, что ты играешь в трагедии... нет, скорее в комедии, - в его глазах мелькнул злобный огонек. - Вот только ты - человек, а все остальные - куклы. А я... я кукловод и зритель одновременно. То есть поставил эту сценку и с удовольствием наблюдаю за происходящим.
Не желая слушать этого сумасшедшего, встаю и хочу уйти, но мой собеседник резко срывается с места и, схватив меня за горло, пригвождает к стенке. Люди собираются вокруг нас в плотный кружок, а Он (пожалуй, буду называть так незнакомца, представившимся кукловодом и зрителем) спокойно продолжает:
- Знаю, что у тебя проскальзывали мыслишки, что ты одинока и бла-бла-бла, - Он корчит рожи, и публика, обступившая его, повторяет за ним. - Так вот теперь почувствуй настоящее одиночество. - Он сделал знак рукой, и все прекратили гримасничать, застыв, словно изваяния. - Кто-то хочет ей помочь? - тишина была ему ответом. - Нюточка! - позвал он писклявым голосом. Сестра выступила из толпы и остановилась рядом с ним. - Поможешь ей?
- Нет, - сухо ответила та и, посмотрев на меня стеклянными глазами, измученно улыбнулась. Он отпустил меня и снова скомандовал:
- Придуши ее.
Нюта взяла меня за шею одной рукой, подняла меня над полом и сдавила мне горло. Судорожно глотаю ртом воздух и хриплю.
- Довольно, отпусти.
Падаю, больно ударившись локтем о плитку. Некто хватает меня за ногу, и я проезжаю, стукаясь о туфли, сапоги, кроссовки. Оказавшись в коридоре и поднявшись на ноги, взглядом сталкиваюсь с теми самыми глазами, только вот они теперь темнее прежнего, но несмотря на все здесь происходящее, они спокойны и решительны. Я прижимаюсь к его теплому телу, чувствую, как он дышит. От ощущения, что тот, кто может защитить, поддержать, успокоить, вот здесь вот, стоит, закрыв меня от всего ужаса, что творился со мной два мгновения назад, становится спокойно и легко. Рядом со мной появляется Он и шепчет мне на ухо:
- Хочешь остаться в живых, значит верь мне...
Провал памяти.
Просыпаюсь в беседке на руках у спасителя. На пыльной лавке сидят мама, две сестры и... папа! Ощущаю, что парень, до сих пор обнимающий меня и тем самым поддерживающий, чтобы не упала, высвобождается из объятий. Слежу за тем, как он садится рядом с мамой и начинает глядеть на меня стеклянными глазами. В беседке появляется Он и толкает рукой папу в плечо и тот медленно начинает падать на Ритусю. И, словно расставленные на столе костяшки домино, родные мне люди, поочередно задевая друг друга, падают на пол и разбиваются. Папа, Рита, Аня, мама, и человек, вселивший в меня последнюю надежду, которая разобьется в этот самый момент вместе с ним. Замечаю, что он судорожно сжимает книгу. "Джейн Эйр". Руками перебираю оставшиеся от родных людей осколки, на пол начинают капать багровые капли. Он улыбается своею широкою улыбкой и наблюдает за всем этим. Он поднимает книгу и начинает вырывать листы из нее. Хватаю один из них, пробегаюсь глазами по тексту: "Я замужем уже десять лет. И знаю, что такое жить всецело ради того и с тем, кто тебе дороже всех на свете. Я считаю, что мне даровано высшее счастье, такое, какое невозможно выразить словами, ибо я - жизнь моего мужа, как и он - моя жизнь ... Быть вместе - это для нас одновременно и свобода одиночества, и радость общения ... Я всецело полагаюсь на него, он всецело верит мне ..." Слезы смочили бумагу. Кровь смешалась с ними и из-за этого стала немного светлее. Беседку окутывал мрак. Через несколько минут я так же разобьюсь, как и те, кто был мне дорог, и от этого осознания становится как-то легче.
Shosh