Мы должны убедить маленькую домохозяйку, что помидор, который съел любимца семьи, не опасен!
Нападение помидоров-убийц (1978).
Я сидел в сквере, поджидая знакомого, и читал газету про очередные ДТП. Вокруг не было никого, был достаточно солнечный день, и дул легкий ветерок. Вдруг я ощутил непонятное угнетение, как перед дождем, когда падало давление. Посмотрел на небо, но погода не собиралась портиться, Солнце продолжало ярко светить. Я снова занялся чтением, и тут, не поверите, прямо рядом со мной на газон что-то мягко шлепнулось. С учётом того, что оно попало мне по ноге, я ругался пол-минуты и быстро посмотрел по сторонам, чтобы анонимного шутника огреть тростью пару раз для острастки. Я, скрипя и ругаясь на артрит, поднялся и подошел, решив посмотреть, что это. Удивлению моему не было предела. На газоне лежала видеокамера, причём в состоянии автоматической съемки. Я огляделся в поисках шутника, но рядом никого не было, ни единой души. Я взял камеру в руки, и отключил её. Выбора не было, я не стал ждать знакомого, пошел домой, прихватив с собой находку, и решил самостоятельно найти хозяина свалившейся мне под ноги вещи. Король, как говорится, нашелся. Король этот - я! Домашние заботы и лекарства не позволили мне сразу заняться находкой, и только к вечеру, освободившись, я вытащил флешку с камеры, и, установив ее на компьютер, начал просмотр.
Нападение помидоров-убийц (1978).
Я сидел в сквере, поджидая знакомого, и читал газету про очередные ДТП. Вокруг не было никого, был достаточно солнечный день, и дул легкий ветерок. Вдруг я ощутил непонятное угнетение, как перед дождем, когда падало давление. Посмотрел на небо, но погода не собиралась портиться, Солнце продолжало ярко светить. Я снова занялся чтением, и тут, не поверите, прямо рядом со мной на газон что-то мягко шлепнулось. С учётом того, что оно попало мне по ноге, я ругался пол-минуты и быстро посмотрел по сторонам, чтобы анонимного шутника огреть тростью пару раз для острастки. Я, скрипя и ругаясь на артрит, поднялся и подошел, решив посмотреть, что это. Удивлению моему не было предела. На газоне лежала видеокамера, причём в состоянии автоматической съемки. Я огляделся в поисках шутника, но рядом никого не было, ни единой души. Я взял камеру в руки, и отключил её. Выбора не было, я не стал ждать знакомого, пошел домой, прихватив с собой находку, и решил самостоятельно найти хозяина свалившейся мне под ноги вещи. Король, как говорится, нашелся. Король этот - я! Домашние заботы и лекарства не позволили мне сразу заняться находкой, и только к вечеру, освободившись, я вытащил флешку с камеры, и, установив ее на компьютер, начал просмотр.
Сначала ничего не было видно, но потом раздался голос, и появилось не очень хорошее по качеству и содержанию изображение. На экране был абсолютно неизвестный мне город, и оператор, делая запись, возмущенно бухтел. Я решил досмотреть до конца это горе-видео, чтобы знать, где мне искать хозяина этой совсем не дешевой вещи, и постараться вернуть её.
«Шеф ничего не мог придумать лучше - ворчал оператор. - Понятно, магазинчик его придвинутой мешком из-за угла родни, кто же не знает. Надо еще и местному телевидению показать. И кому интересно, что Натали ждет меня, и что я ее пять недель обхаживал. Если у меня сегодня сорвется свидание, то боссу этого не прощу никогда. Как бы быстрее отснять и домой...».
Камера, плавно перемещаясь, снимала незнакомую улицу, дома, людей и магазинчик, колоны которого были украшены шарами и цветами. Возле него собралась небольшая толпа. Оператор подходил ближе, комментируя, потом вдруг ойкнул, и экран погас. Я подумал, что запись закончилась, но раздался мат и крики. Экран по-прежнему был темный, а потом вдруг появилось слабое фиолетовое свечение, то убывающее то усиливающееся, по мере приближения к нему оператора. Я напрягся и, присмотревшись, с трудом различил огромные стволы деревьев, ветви которых были покрыты листвой и переплетенные лианы в невероятном количестве. Оператор перевел запись в режим ночной съемки, и стало понятно, что он находится в дебрях какого-то жуткого ночного и совершенно непроходимого леса. Единственным освещением были не то ягоды, не то грибы на стволах и ветвях огромных старых деревьев, излучающие фиолетовый свет. Непонятно так же было, откуда росли деревья и где заканчивались. Где верх, а где низ. Сам же горемычный оператор стоял на огромной ветке дерева, похожей на дорогу. Это было невероятно. Словно какой-то монтаж. Ведь только что он снимал улицу, дома, и было утро. Я напрягся и теперь внимательно слушал его голос и смотрел на экран.
«Никто не поверит. Как? Где я? Что это? Стоп. Может я умер? Может я потерял сознание? И это галлюцинации? Нет! Я себя щипаю и мне больно, хотя не всегда это помогает. Камера тяжелая. Я ощущаю ее вес. Что это за место? Что это за лес? Странные растения. Я подношу руку и, они светятся при моем приближении. Так, что вполне можно разглядеть всё. Нет, это не дорога. Это огромная ветвь, покрытая липкой корой с кислым запахом. В ту сторону идти нельзя. Это край ветки, по идее она там тонкая. Надо подойти к стволу и спуститься. Надо найти выход. Раз есть вход, то должен быть и выход. Это будет сенсация. Главное, чтоб хватило заряда батареи. Если лес, то могут быть и животные? Блин. Все влажное какое-то и липкое. Черт возьми, что это за место? Нет, ну это всё бред полнейший. Надо выбираться отсюда!"
Я не отрывался от экрана, слушая его слова, оператор все шел и похоже, что дорога-ветвь была бесконечная. Куда бы он ни направлял камеру, везде было хитросплетение ветвей и лиан, толщиной в руку и кромешная тьма, с вкраплениями фиолетовых точек. Вдруг камера замерла и опустилась в низ, под ноги оператору. Он протянул руку и что-то поднял. Это был полуистлевший кусок мужской рубашки, ее верхняя часть, который развалился в его руках. И вдруг камера выхватила из темноты мужской ботинок, застрявший в липкой гадости на стволе дерева.
«Что за?! – вскричал оператор. – Оно же плотоядное. Боже, череп... Это не лес, это хрен знает, что! Где я? Где проклятый выход?».
И побежал в обратном направлении. Камера дрожала в руках, а изображение прыгало. Похоже, он споткнулся и упал, выронил камеру и закричал. Изображение на экране кувыркалось и вдруг полыхнуло ярким белым цветом, перешедшим в голубой цвет неба, потом я увидел свое лицо. Камера перестала снимать.
Я сидел, сжавшись в кресле, боясь подняться и включить свет. Что это было, я по сию пору не знаю. Но знаю что мне, похоже, сегодня крупно повезло. Я чудом не попал в эту непонятную субстанцию. Знаю что хозяина камеры мне не найти никогда. Он остался в том непонятном организме странного, невидимого плотоядного существа, парящего в пространстве и затягивающего в свои порталы "еду". Знаю, что никто близко не поверит в правдивость моих слов и даже с помощью записи я не смогу ничего доказать. И знаю, что теперь я не смогу ни спать, ни есть, ни жить спокойно. Я сам виноват, зачем взял камеру, зачем смотрел эту запись на старости лет?!
Я протянул руку чтобы взять со стола стакан. Вместо стакана рука наткнулась на что-то липкое. Я повернулся и увидел...
«Шеф ничего не мог придумать лучше - ворчал оператор. - Понятно, магазинчик его придвинутой мешком из-за угла родни, кто же не знает. Надо еще и местному телевидению показать. И кому интересно, что Натали ждет меня, и что я ее пять недель обхаживал. Если у меня сегодня сорвется свидание, то боссу этого не прощу никогда. Как бы быстрее отснять и домой...».
Камера, плавно перемещаясь, снимала незнакомую улицу, дома, людей и магазинчик, колоны которого были украшены шарами и цветами. Возле него собралась небольшая толпа. Оператор подходил ближе, комментируя, потом вдруг ойкнул, и экран погас. Я подумал, что запись закончилась, но раздался мат и крики. Экран по-прежнему был темный, а потом вдруг появилось слабое фиолетовое свечение, то убывающее то усиливающееся, по мере приближения к нему оператора. Я напрягся и, присмотревшись, с трудом различил огромные стволы деревьев, ветви которых были покрыты листвой и переплетенные лианы в невероятном количестве. Оператор перевел запись в режим ночной съемки, и стало понятно, что он находится в дебрях какого-то жуткого ночного и совершенно непроходимого леса. Единственным освещением были не то ягоды, не то грибы на стволах и ветвях огромных старых деревьев, излучающие фиолетовый свет. Непонятно так же было, откуда росли деревья и где заканчивались. Где верх, а где низ. Сам же горемычный оператор стоял на огромной ветке дерева, похожей на дорогу. Это было невероятно. Словно какой-то монтаж. Ведь только что он снимал улицу, дома, и было утро. Я напрягся и теперь внимательно слушал его голос и смотрел на экран.
«Никто не поверит. Как? Где я? Что это? Стоп. Может я умер? Может я потерял сознание? И это галлюцинации? Нет! Я себя щипаю и мне больно, хотя не всегда это помогает. Камера тяжелая. Я ощущаю ее вес. Что это за место? Что это за лес? Странные растения. Я подношу руку и, они светятся при моем приближении. Так, что вполне можно разглядеть всё. Нет, это не дорога. Это огромная ветвь, покрытая липкой корой с кислым запахом. В ту сторону идти нельзя. Это край ветки, по идее она там тонкая. Надо подойти к стволу и спуститься. Надо найти выход. Раз есть вход, то должен быть и выход. Это будет сенсация. Главное, чтоб хватило заряда батареи. Если лес, то могут быть и животные? Блин. Все влажное какое-то и липкое. Черт возьми, что это за место? Нет, ну это всё бред полнейший. Надо выбираться отсюда!"
Я не отрывался от экрана, слушая его слова, оператор все шел и похоже, что дорога-ветвь была бесконечная. Куда бы он ни направлял камеру, везде было хитросплетение ветвей и лиан, толщиной в руку и кромешная тьма, с вкраплениями фиолетовых точек. Вдруг камера замерла и опустилась в низ, под ноги оператору. Он протянул руку и что-то поднял. Это был полуистлевший кусок мужской рубашки, ее верхняя часть, который развалился в его руках. И вдруг камера выхватила из темноты мужской ботинок, застрявший в липкой гадости на стволе дерева.
«Что за?! – вскричал оператор. – Оно же плотоядное. Боже, череп... Это не лес, это хрен знает, что! Где я? Где проклятый выход?».
И побежал в обратном направлении. Камера дрожала в руках, а изображение прыгало. Похоже, он споткнулся и упал, выронил камеру и закричал. Изображение на экране кувыркалось и вдруг полыхнуло ярким белым цветом, перешедшим в голубой цвет неба, потом я увидел свое лицо. Камера перестала снимать.
Я сидел, сжавшись в кресле, боясь подняться и включить свет. Что это было, я по сию пору не знаю. Но знаю что мне, похоже, сегодня крупно повезло. Я чудом не попал в эту непонятную субстанцию. Знаю что хозяина камеры мне не найти никогда. Он остался в том непонятном организме странного, невидимого плотоядного существа, парящего в пространстве и затягивающего в свои порталы "еду". Знаю, что никто близко не поверит в правдивость моих слов и даже с помощью записи я не смогу ничего доказать. И знаю, что теперь я не смогу ни спать, ни есть, ни жить спокойно. Я сам виноват, зачем взял камеру, зачем смотрел эту запись на старости лет?!
Я протянул руку чтобы взять со стола стакан. Вместо стакана рука наткнулась на что-то липкое. Я повернулся и увидел...
Уля-Маньячка