- От любви до ненависти - один шаг, а в обратную-то сторону - гораздо больше - закуривая сигарету сказала дочь и тут-же продолжила. - Умереть совсем не страшно, папа - гораздо страшнее эту жизнь просрать. Не убивай меня.
Я попросил ее заткнуться и мы двинулись дальше.
Зимой в лесу тихо. Деревья покрыты снежными кружевами, а вершины елей украшены шишками, чью плоть обгладывают паршивые птицы. Зима – прекрасное время года, чтобы убить. Да, смерть везде - понятная, мудрая и справедливая. Смерть переплетена с жизнью и совсем не страшна.
- Ты меня предала. Что ты чувствуешь? - с трудом спросил я.
- Перед смертью я много о чем думаю. Смерть говорит, что мы не вечны.
Я заметил, что страх, боль и отчаяние исказило ее бледное лицо. Я не знаю, что мне чувствовать. Я любил свою дочь, но смерть всегда победит. Я был ее смертью.
Я попросил ее заткнуться и мы двинулись дальше.
Зимой в лесу тихо. Деревья покрыты снежными кружевами, а вершины елей украшены шишками, чью плоть обгладывают паршивые птицы. Зима – прекрасное время года, чтобы убить. Да, смерть везде - понятная, мудрая и справедливая. Смерть переплетена с жизнью и совсем не страшна.
- Ты меня предала. Что ты чувствуешь? - с трудом спросил я.
- Перед смертью я много о чем думаю. Смерть говорит, что мы не вечны.
Я заметил, что страх, боль и отчаяние исказило ее бледное лицо. Я не знаю, что мне чувствовать. Я любил свою дочь, но смерть всегда победит. Я был ее смертью.
- У смерти нет лица, я не вижу твоего лица! - кричала дочь.
Она была права. Моя плоть - мертва и сожжена. Когда приходит время смерти, когда пред тобою предстает его холодный лик, то всякий человек бессилен. В смерти нет великолепия. Я - мертвец, но я научился наслаждаться. Когда я мертв, мне хочется жить, когда я был жив, я мечтал умереть.
- Я вынужден... - сказал я - тебя не спасли.
Я больше не увижу ее. О, как много мы думаем о смерти, не зная ничего о жизни.
Я выполнил работу, а где-то догорал очередной фитиль жизни, и я понял, что беседа с моей дочерью останется навсегда в моей бессмертной и порочной памяти.
Вспоминая, как рубил топором свою дочь, я прослезился. Она просила прекратить, кричала, что любит меня, но лезвие топора вонзилось точно ей в глаз, а кровь так и брызнула и испачкала белоснежный снег. Я поежился. Ее маленькая голова без тела лежит у меня в серванте с выражением вечного ужаса и страха. Бледное, перекошенное и окровавленное лицо, казалось, испытывает вечную боль и адские муки. Зачем она жила? Что искала? У меня не было ответов.
Мой барак рушился. Прятать тело дочери становилось невозможным. Я решил сжечь трупик ранним утром, а прах развеять по миру. Сотрудники полиции скоро будут у меня в доме, и мне нужно быть аккуратным в своих ответах и в своем поведении. Перед смертью дочь и я бредили. Убивать не просто. Умирать - еще тяжелее.
Было решено сжечь ее при первом признаке наступления утра. Всю ночь мне снился огонь, прах и плачь, причем, свой собственный. Мне снилось предательство дочери и та самая комната, в которой была и ее мать.
- Сколько людей ты убил? - спрашивала женщина с бездонными глазами.
- Только себя - отвечал ей я - мне не нравится этот сон.
- А кто сказал, что это сон? - захохотав произнесла женщина - ктоооо? - переходя на страшный крик, повторила она.
Я проснулся в холодном поту, не понимая, что происходит. Мои руки горели, а в висках пульсировало. Я не помнил, как убил дочь; не помнил за что я размозжил ее череп.
Будильник звенел. Снег на окне начал переливаться разноцветной радугой. Тишина и мороз. Все признаки утра. Пора...
Смерть - гость свыше.
Она была права. Моя плоть - мертва и сожжена. Когда приходит время смерти, когда пред тобою предстает его холодный лик, то всякий человек бессилен. В смерти нет великолепия. Я - мертвец, но я научился наслаждаться. Когда я мертв, мне хочется жить, когда я был жив, я мечтал умереть.
- Я вынужден... - сказал я - тебя не спасли.
Я больше не увижу ее. О, как много мы думаем о смерти, не зная ничего о жизни.
Я выполнил работу, а где-то догорал очередной фитиль жизни, и я понял, что беседа с моей дочерью останется навсегда в моей бессмертной и порочной памяти.
Вспоминая, как рубил топором свою дочь, я прослезился. Она просила прекратить, кричала, что любит меня, но лезвие топора вонзилось точно ей в глаз, а кровь так и брызнула и испачкала белоснежный снег. Я поежился. Ее маленькая голова без тела лежит у меня в серванте с выражением вечного ужаса и страха. Бледное, перекошенное и окровавленное лицо, казалось, испытывает вечную боль и адские муки. Зачем она жила? Что искала? У меня не было ответов.
Мой барак рушился. Прятать тело дочери становилось невозможным. Я решил сжечь трупик ранним утром, а прах развеять по миру. Сотрудники полиции скоро будут у меня в доме, и мне нужно быть аккуратным в своих ответах и в своем поведении. Перед смертью дочь и я бредили. Убивать не просто. Умирать - еще тяжелее.
Было решено сжечь ее при первом признаке наступления утра. Всю ночь мне снился огонь, прах и плачь, причем, свой собственный. Мне снилось предательство дочери и та самая комната, в которой была и ее мать.
- Сколько людей ты убил? - спрашивала женщина с бездонными глазами.
- Только себя - отвечал ей я - мне не нравится этот сон.
- А кто сказал, что это сон? - захохотав произнесла женщина - ктоооо? - переходя на страшный крик, повторила она.
Я проснулся в холодном поту, не понимая, что происходит. Мои руки горели, а в висках пульсировало. Я не помнил, как убил дочь; не помнил за что я размозжил ее череп.
Будильник звенел. Снег на окне начал переливаться разноцветной радугой. Тишина и мороз. Все признаки утра. Пора...
Смерть - гость свыше.
Meganimys
Но задумка интересная 5+++++