Ты смеешься. Твоя лучшая подруга прекрасно шутит. Улыбаешься, тянешься обнять. Она обнимает в ответ, рассказывая новую смешную историю. Звонит телефон, но ты не обращаешь внимания. Она продолжает что-то рассказывать, и каждое слово отдаёт надеждой и дружеской поддержкой. Гудки телефона раздражают, но он не волнует тебя сейчас. Её голос дрожит. Её что-то беспокоит. Натянуто улыбается. Ты ненавидишь эту улыбку. Она слишком старается быть сильной. Слишком боится вызвать жалость.
- Лисичка, что произошло? У тебя голос дрожит... - она не отзывается на прозвище. Вообще не отзывается, не слышит тебя.
Она всё пытается унять дрожь в голосе и говорить спокойно. В этом вся Лисичка. Она подбадривает тебя. Снова. Она подбадривает других, когда помощь нужна ей самой.
Улыбка неестественно широкая, болезненная. Ты слишком ясно слышишь в её голосе слёзы. Чёртов телефон вызывает настойчивое желание разбить его. Она не отзывается, не слышит, не слышит, не...
- Лисичка, что произошло? У тебя голос дрожит... - она не отзывается на прозвище. Вообще не отзывается, не слышит тебя.
Она всё пытается унять дрожь в голосе и говорить спокойно. В этом вся Лисичка. Она подбадривает тебя. Снова. Она подбадривает других, когда помощь нужна ей самой.
Улыбка неестественно широкая, болезненная. Ты слишком ясно слышишь в её голосе слёзы. Чёртов телефон вызывает настойчивое желание разбить его. Она не отзывается, не слышит, не слышит, не...
- Я хочу помочь тебе! - не сдерживаешь крика. - Просто скажи, что мне сделать!
Всхлип. Она плачет. Это твоя вина.
- Очнись, прошу... - ты не хочешь верить. Но теперь вслушиваешься в гудки.
Лишь бы они не стали беспрерывными.
Всхлип. Она плачет. Это твоя вина.
- Очнись, прошу... - ты не хочешь верить. Но теперь вслушиваешься в гудки.
Лишь бы они не стали беспрерывными.
Лим