От имени Андрея.
Прошла неделя с тех пор, как мы с Аней гуляли возле больницы. Я с ней почти не общался, так как меня приставили наблюдать за болезнью Смолиной Маши, девочки лет пяти, которая наотрез отказывалась разговаривать. Все указывало на то, что она имела дар речи, но не хотела им пользоваться. Несчастные родители привезли ее сюда в надежде, что их дочь вылечат. Так что я теперь должен был присматривать за ребенком и пытался выдавить из нее хоть слово - расспрашивая ее, проводя всяческие психологические штучки и т.д.
Все же, когда я после окончания работы отправился спать в свою комнату, не удержался и пошел к палате Ани. Не понимаю, почему - я знал, что она уже спит. Так и было. Сквозь маленькое окошко в двери я увидел, как она пыталась вырваться от чего-то или кого-то из своих кошмаров. Она кричала и плакала - это я тоже видел. Неслышно ко мне подошла Надежда.
- Обычно лекарства, которые я призначила ей, - задумчиво произнесла она и посмотрела на Аню, что тряслась, как в агонии. - Помогают больным, но почему-то не этой девушке.
- Она даже не похожа на больную. - сказал я и добавил. - Днем.
- Согласна. Но выпустить ее мы не можем тоже. Она может причинить вред себе или окружающим в приступе. - вздохнула Надежда и немного удивленно сказала. - Она все время говорит о каком-то голосе, что поет.
Мне стало не по себе и я, пожелав ей спокойной ночи, обернулся, чтобы идти.
- Андрей, - окликнула она меня. - Эта девушка, Аня, может никогда не поправиться. Она действительно нравится тебе?
Я застыл.
- Да. Очень.
Прошла неделя с тех пор, как мы с Аней гуляли возле больницы. Я с ней почти не общался, так как меня приставили наблюдать за болезнью Смолиной Маши, девочки лет пяти, которая наотрез отказывалась разговаривать. Все указывало на то, что она имела дар речи, но не хотела им пользоваться. Несчастные родители привезли ее сюда в надежде, что их дочь вылечат. Так что я теперь должен был присматривать за ребенком и пытался выдавить из нее хоть слово - расспрашивая ее, проводя всяческие психологические штучки и т.д.
Все же, когда я после окончания работы отправился спать в свою комнату, не удержался и пошел к палате Ани. Не понимаю, почему - я знал, что она уже спит. Так и было. Сквозь маленькое окошко в двери я увидел, как она пыталась вырваться от чего-то или кого-то из своих кошмаров. Она кричала и плакала - это я тоже видел. Неслышно ко мне подошла Надежда.
- Обычно лекарства, которые я призначила ей, - задумчиво произнесла она и посмотрела на Аню, что тряслась, как в агонии. - Помогают больным, но почему-то не этой девушке.
- Она даже не похожа на больную. - сказал я и добавил. - Днем.
- Согласна. Но выпустить ее мы не можем тоже. Она может причинить вред себе или окружающим в приступе. - вздохнула Надежда и немного удивленно сказала. - Она все время говорит о каком-то голосе, что поет.
Мне стало не по себе и я, пожелав ей спокойной ночи, обернулся, чтобы идти.
- Андрей, - окликнула она меня. - Эта девушка, Аня, может никогда не поправиться. Она действительно нравится тебе?
Я застыл.
- Да. Очень.
Я плохо спал той ночью, а днем, стараясь изобразить веселый вид, проводил маленькую Машу на улицу. Аня тоже сидела во дворе и я еле удержался чтобы не подойти к ней. Оставив Машу (здесь было несколько медсестер, которые наблюдали за больными), я пошел обедать. Вернувшись назад, я заметил, что девчонка стоит возле скамейки и играет с (ну и кем бы вы подумали?) Аней, конечно. И если ей, семнадцатилетней девушке, и было скучно играть с малышней, то она хорошо притворялась.
- Привет. - поздоровался я с ними обеими. - Пойдем, Маша, тебе пора на осмотр.
Девочка грустно кивнула и помахала рукой Ане. Та улыбнулась в ответ.
- Маша, а что это? - заметил у нее в руках какую-то коробочку.
- Это я ей дала, шкатулка, поиграть на время. Мне она все равно сейчас не нужна. - ответила Аня.
- Маша, что надо сказать? - с надеждой на ответ спросил я малышку.
Она уверено подошла к Ане и обняла ее. Я, удивляясь, похоже, не меньше Ани, повел девочку внутрь. Я попросил показать мне новую игрушку и у меня в руках оказалась старинная штука. Когда крышка открылась, стало видно фигурку балерины, которая крутилась там. Из шкатулки зазвучала музыка. Не успев почти ничего рассмотреть, я захлопнул крышку, услышав из коридора свое имя. Коля, санитар, попросил меня помочь ему с новым пациентом. Опять оставив Машу на медсестер, я пошел успокаивать новенького.
Сваливаясь с ног от усталости, около десяти часов вечера я упал лицом в подушку, пока меня не разбудил включенный в комнате свет.
- Андрей, там со Смолиной что-то не то. - услышал я знакомый, но напуганный голос медсестры.
- Уже иду. - пробормотал я, пытаясь понять что к чему и поплелся, протирая глаза, за ней к палате Маши.
- Мы бы обратились к Надежде Николаевне, но что ей сказать? - шепотом спросила она. - Что мы не можем успокоить ребенка?
Так и не понимая, ПОЧЕМУ ЖЕ они не могут успокоить ребенка, я зашел в палату.
Она сидела на кровати, смотря на дверь.
- Машенька, мне сказали, что ты не спишь. Почему? - сонным голосом доброго дяденьки спросил я, опускаясь на корточки.
Она ответила. Вслух. Выразительно.
А уж ее ответ вытряс из меня остатки сна, по коже поползли мурашки.
- Страшный голос... пел мне песенку.
- Привет. - поздоровался я с ними обеими. - Пойдем, Маша, тебе пора на осмотр.
Девочка грустно кивнула и помахала рукой Ане. Та улыбнулась в ответ.
- Маша, а что это? - заметил у нее в руках какую-то коробочку.
- Это я ей дала, шкатулка, поиграть на время. Мне она все равно сейчас не нужна. - ответила Аня.
- Маша, что надо сказать? - с надеждой на ответ спросил я малышку.
Она уверено подошла к Ане и обняла ее. Я, удивляясь, похоже, не меньше Ани, повел девочку внутрь. Я попросил показать мне новую игрушку и у меня в руках оказалась старинная штука. Когда крышка открылась, стало видно фигурку балерины, которая крутилась там. Из шкатулки зазвучала музыка. Не успев почти ничего рассмотреть, я захлопнул крышку, услышав из коридора свое имя. Коля, санитар, попросил меня помочь ему с новым пациентом. Опять оставив Машу на медсестер, я пошел успокаивать новенького.
Сваливаясь с ног от усталости, около десяти часов вечера я упал лицом в подушку, пока меня не разбудил включенный в комнате свет.
- Андрей, там со Смолиной что-то не то. - услышал я знакомый, но напуганный голос медсестры.
- Уже иду. - пробормотал я, пытаясь понять что к чему и поплелся, протирая глаза, за ней к палате Маши.
- Мы бы обратились к Надежде Николаевне, но что ей сказать? - шепотом спросила она. - Что мы не можем успокоить ребенка?
Так и не понимая, ПОЧЕМУ ЖЕ они не могут успокоить ребенка, я зашел в палату.
Она сидела на кровати, смотря на дверь.
- Машенька, мне сказали, что ты не спишь. Почему? - сонным голосом доброго дяденьки спросил я, опускаясь на корточки.
Она ответила. Вслух. Выразительно.
А уж ее ответ вытряс из меня остатки сна, по коже поползли мурашки.
- Страшный голос... пел мне песенку.
12qazwsx