Тонкой полоской бежит воск по длинной изогнутой свече. Она пахнет ванилью. Не люблю ваниль. На подоконнике сидит ангел и смотрит в небо. Ему хочется домой, а я его держу. Держу своими мыслями и попытками быть с любимым мужчиной. Заставляю летать повсюду и удерживать от сумасшедших поступков. Он устал и вздыхает голубой пыльцой. Я хочу извиниться, но ведь это его работа... Прошу ангела найти моего любимого, но тот отказывается. И что с ним, в самом деле?
Ангел плачет. Не знала, что такое бывает. Оказывается, он плачет моими слезами. Значит, когда плачу я, на самом деле плачет мой ангел? А почему плачут ангелы? Или по кому?
Я ползу по огромной кровати к подоконнику. Я смотрю на симпатичное лицо своего ангела. Он красивый. Глажу его по темным волосам и беру за руку. Любопытно, у всех ангелов такие нежные руки? Его карие глаза наполнены скорбью. Каждая слезинка темная и блестящая. На щеках остаются царапины от них. Его лицо кровоточит. Мне страшно, что мои муки заставляют его страдать. Я плачу с ним, только слезы ни как не могут вырваться наружу. Я глажу его руку и целую алые губы. Боже, они так холодны. Неужели он ничего не чувствует?
"Ангелок, милый", - говорю я про себя, ведь он меня понимает без слов, - "не плач, прошу! Мне страшно!". Он молчит. Наверное, у него нет голоса. Кровь с его щек капает мне на сорочку. Сорочка такая же белоснежная, как и его крылья. Капли превращаются в изящные узоры и украшают кровавым цветом мне сорочку. Слезы осколочками сыплются из его глаз. Они скатываются по нему и звонко падают на пол. Мое сердце скачет, как у загнанной лошади. Это все так странно и красиво. Его боль, точнее моя в нем, рождает красоту.
Ангел плачет. Не знала, что такое бывает. Оказывается, он плачет моими слезами. Значит, когда плачу я, на самом деле плачет мой ангел? А почему плачут ангелы? Или по кому?
Я ползу по огромной кровати к подоконнику. Я смотрю на симпатичное лицо своего ангела. Он красивый. Глажу его по темным волосам и беру за руку. Любопытно, у всех ангелов такие нежные руки? Его карие глаза наполнены скорбью. Каждая слезинка темная и блестящая. На щеках остаются царапины от них. Его лицо кровоточит. Мне страшно, что мои муки заставляют его страдать. Я плачу с ним, только слезы ни как не могут вырваться наружу. Я глажу его руку и целую алые губы. Боже, они так холодны. Неужели он ничего не чувствует?
"Ангелок, милый", - говорю я про себя, ведь он меня понимает без слов, - "не плач, прошу! Мне страшно!". Он молчит. Наверное, у него нет голоса. Кровь с его щек капает мне на сорочку. Сорочка такая же белоснежная, как и его крылья. Капли превращаются в изящные узоры и украшают кровавым цветом мне сорочку. Слезы осколочками сыплются из его глаз. Они скатываются по нему и звонко падают на пол. Мое сердце скачет, как у загнанной лошади. Это все так странно и красиво. Его боль, точнее моя в нем, рождает красоту.