Предисловие.
Мшец – вредоносный мох, доставивший немало хлопот жителям русского севера. В Архангельске и на Вологодчине хорошо знают его вредоносные свойства. Были в тех краях раньше захолустные деревеньки, в которые добраться можно было лишь на телеге по топкой лесной дороге, либо и вовсе только пешим ходом. Их окружали непроходимые болота, на которых, если верить старожилам, проживала всякая нечисть.
***
На севере России, где леса плотно обвивают лишь редкие деревеньки, жил старик Якуб. В его глазах всегда таился страх перед мхом – тем самым, что обходился без спроса, заползая на дома, загораживая окна и врываясь в самое сердце жизни. Мшец стал для него как проклятие, завуалированное в зелёные жгуты.
Однажды, после очередного ливня, Якуб заметил, как мох заполз на его крыльцо. Проникнув в дом, он тихо шептал заклинания, которые слышал от бабушек. Стараясь изгнать вредоносного гостя, он видел тени, танцующие за окном — кажется, это мшец звал своих прихвостней. Ночью, когда все жители окрестных деревень крепко спали, мох отправлял своих посланцев красть души.
Мшец – вредоносный мох, доставивший немало хлопот жителям русского севера. В Архангельске и на Вологодчине хорошо знают его вредоносные свойства. Были в тех краях раньше захолустные деревеньки, в которые добраться можно было лишь на телеге по топкой лесной дороге, либо и вовсе только пешим ходом. Их окружали непроходимые болота, на которых, если верить старожилам, проживала всякая нечисть.
***
На севере России, где леса плотно обвивают лишь редкие деревеньки, жил старик Якуб. В его глазах всегда таился страх перед мхом – тем самым, что обходился без спроса, заползая на дома, загораживая окна и врываясь в самое сердце жизни. Мшец стал для него как проклятие, завуалированное в зелёные жгуты.
Однажды, после очередного ливня, Якуб заметил, как мох заполз на его крыльцо. Проникнув в дом, он тихо шептал заклинания, которые слышал от бабушек. Стараясь изгнать вредоносного гостя, он видел тени, танцующие за окном — кажется, это мшец звал своих прихвостней. Ночью, когда все жители окрестных деревень крепко спали, мох отправлял своих посланцев красть души.
А утром, как будто ни в чём не бывало, жители находили в своих хатах лишь остатки зловещего мха. Каждый из них чувствовал, что, проживая на этой земле, они стали частью его игры. И только Якуб знал, что в вечном противостоянии с мхом главный враг — не враждебная природа, а собственный страх перед тем, что скрыто в тенях.
В ту ночь, когда мох снова пробивался через остов и продуваемые щели между элементами рамы, Якуб решил не дожидаться утренних последствий. Он вытащил из сундука старый светильник, отцовский подарок, и стал пробираться к лесу. Словно неприветливый спутник, зелёный ковёр под ногами шептал угрозы, и Якуб чувствовал, как страх сжимает его сердце. Он знал, что если не остановит вредоносное явление прямо сейчас, то его дом станет очередной жертвой этой зелёной чумы.
На краю леса он увидел их — тайные собрания мха. Тени шевелились и слипались в нечто большее, чем просто растения; они образовывали жуткую фигуру с множеством глаз, сверкающих, как звёзды в безоблачное ночное небо. В этот миг Якуб осознал, что это не просто мох, а живое существо, питающееся страхом и неуверенностью.
Собравшись с силами, он произнёс заклинание, которое помнил с детства. Но вместо того, чтобы ослабить мшистого врага, его слова неслышно утонули в ночи. В ответ он увидел, как тени закружились вокруг него, наслаждаясь его слабостью. Время остановилось, и старик почувствовал, что должен сразиться не только с мхом, но и с тем, что жилo в его душе.
Внутри него разгорелась борьба — страх и решимость боролись на неравных условиях. Мужчина вспомнил о том, как в детстве отец учил его принимать свои страхи, не пытаться их игнорировать. Он закрыл глаза и сосредоточился, глубоко вдыхая холодный ночной воздух. Чувство угнетения начало отступать, и вместо того, чтобы бежать от своих сомнений, он стал их частью.
В этот миг он открыл глаза и увидел фигуру мха, которая теперь казалась менее угрожающе, более знакомой. Он произнёс новые слова, слова не из заклинаний, а из своего сердца, полные света и надежды.
— Ты не всесилен, ты не владеешь мной — проговорил он, и его голос звучал уверенно, как гром среди тишины.
С каждым произнесённым словом мох начал отступать, фигура распадалась на малахитовые фрагменты под луной. Якуб знал, что победа требует времени, но он не мог остановиться. Ощущая лёгкость на сердце, он шагнул вперёд, готовый изгнать эту тьму, чтобы вернуть мир в свой дом.
История брала свои истоки с одного поверья.
Мшец, этот зелёный враг, подкрадывался к деревням, словно тень. В Архангельске и на Вологодчине шептали о его коварстве, о том, как с каждым годом он охватывал новые территории, заползая на подворья, проникая в дома. Он откладывал свои споры на брёвнах и камнях, словно желая заполучить души жителей.
Старики в селе рассказывали истории о пропавших людях. Люди, что заблудились в лесах, найдены были не спустя неделю, а лишь зимой, когда мшец исчезал под снегом. Лица их искажены, глаза пустые — будто сам мох выдал их тайны. Каждую ночь местные рассказы о мшеце становились всё мрачнее.
Однажды молодая женщина, Надежда, решилась разузнать правду. Она отправилась в лес, где мшец рос густо, как разбойник, скрывающийся в тени. И скоро поняла — он зовёт к себе, шепчет на ухо, обещая покой и забвение. На следующее утро из леса вышло лишь её эхо, оставив за собой лишь густое молчание и крик, что застрял в листве. В деревне заговорили о новом мшеце, который пришёл с тьмой, и о том, что его ни уговорить, ни остановить.
С тех пор в деревне царила тревога. Старейшины собирались на ночь, пытаясь найти способ остановить нечестивого врага, советуясь с натуропатами и знахарями. Каждый предлагал свои методы: одни рекомендовали обряд с солью и перцем, другие же считали, что лишь сильная молитва спасёт душу от лихо одноглазого. Однако безмолвие леса продолжало пронзать сердца, и мшец, казалось, только усиливал свои позиции.
Дни превращались в недели, а недели в месяцы. Отголоски Надежды начали затихать, пока не стали лишь мифом, который передавался от поколения к поколению. Но однажды ночью появился новый голос — это была маленькая девочка по имени Лена, которая утверждала, что видела свою подругу, окружённую насыпью, напоминающую булькающую жижу, подобно болоту, в самом центре леса. Она описывала блестящие глаза Надежды, полные мрака и покоя, словно та была пленницей своего счастья.
С каждым словом Лены деревня переполнялась страхом и надеждой. Решив спасти Надежду, молодые жители начали готовиться к опасному походу в лес. Но за пределами села, подобно ревущему зверю, мшец поджидал своих новых жертв, и теперь никто не знал, кто станет следующей жертвой этого мрачного зова. Не была ли Лена созданием и идентификацией существа-проныры? Может это являлось ловушкой и приманкой с его стороны? Как знать, как знать.
В ту ночь, когда мох снова пробивался через остов и продуваемые щели между элементами рамы, Якуб решил не дожидаться утренних последствий. Он вытащил из сундука старый светильник, отцовский подарок, и стал пробираться к лесу. Словно неприветливый спутник, зелёный ковёр под ногами шептал угрозы, и Якуб чувствовал, как страх сжимает его сердце. Он знал, что если не остановит вредоносное явление прямо сейчас, то его дом станет очередной жертвой этой зелёной чумы.
На краю леса он увидел их — тайные собрания мха. Тени шевелились и слипались в нечто большее, чем просто растения; они образовывали жуткую фигуру с множеством глаз, сверкающих, как звёзды в безоблачное ночное небо. В этот миг Якуб осознал, что это не просто мох, а живое существо, питающееся страхом и неуверенностью.
Собравшись с силами, он произнёс заклинание, которое помнил с детства. Но вместо того, чтобы ослабить мшистого врага, его слова неслышно утонули в ночи. В ответ он увидел, как тени закружились вокруг него, наслаждаясь его слабостью. Время остановилось, и старик почувствовал, что должен сразиться не только с мхом, но и с тем, что жилo в его душе.
Внутри него разгорелась борьба — страх и решимость боролись на неравных условиях. Мужчина вспомнил о том, как в детстве отец учил его принимать свои страхи, не пытаться их игнорировать. Он закрыл глаза и сосредоточился, глубоко вдыхая холодный ночной воздух. Чувство угнетения начало отступать, и вместо того, чтобы бежать от своих сомнений, он стал их частью.
В этот миг он открыл глаза и увидел фигуру мха, которая теперь казалась менее угрожающе, более знакомой. Он произнёс новые слова, слова не из заклинаний, а из своего сердца, полные света и надежды.
— Ты не всесилен, ты не владеешь мной — проговорил он, и его голос звучал уверенно, как гром среди тишины.
С каждым произнесённым словом мох начал отступать, фигура распадалась на малахитовые фрагменты под луной. Якуб знал, что победа требует времени, но он не мог остановиться. Ощущая лёгкость на сердце, он шагнул вперёд, готовый изгнать эту тьму, чтобы вернуть мир в свой дом.
История брала свои истоки с одного поверья.
Мшец, этот зелёный враг, подкрадывался к деревням, словно тень. В Архангельске и на Вологодчине шептали о его коварстве, о том, как с каждым годом он охватывал новые территории, заползая на подворья, проникая в дома. Он откладывал свои споры на брёвнах и камнях, словно желая заполучить души жителей.
Старики в селе рассказывали истории о пропавших людях. Люди, что заблудились в лесах, найдены были не спустя неделю, а лишь зимой, когда мшец исчезал под снегом. Лица их искажены, глаза пустые — будто сам мох выдал их тайны. Каждую ночь местные рассказы о мшеце становились всё мрачнее.
Однажды молодая женщина, Надежда, решилась разузнать правду. Она отправилась в лес, где мшец рос густо, как разбойник, скрывающийся в тени. И скоро поняла — он зовёт к себе, шепчет на ухо, обещая покой и забвение. На следующее утро из леса вышло лишь её эхо, оставив за собой лишь густое молчание и крик, что застрял в листве. В деревне заговорили о новом мшеце, который пришёл с тьмой, и о том, что его ни уговорить, ни остановить.
С тех пор в деревне царила тревога. Старейшины собирались на ночь, пытаясь найти способ остановить нечестивого врага, советуясь с натуропатами и знахарями. Каждый предлагал свои методы: одни рекомендовали обряд с солью и перцем, другие же считали, что лишь сильная молитва спасёт душу от лихо одноглазого. Однако безмолвие леса продолжало пронзать сердца, и мшец, казалось, только усиливал свои позиции.
Дни превращались в недели, а недели в месяцы. Отголоски Надежды начали затихать, пока не стали лишь мифом, который передавался от поколения к поколению. Но однажды ночью появился новый голос — это была маленькая девочка по имени Лена, которая утверждала, что видела свою подругу, окружённую насыпью, напоминающую булькающую жижу, подобно болоту, в самом центре леса. Она описывала блестящие глаза Надежды, полные мрака и покоя, словно та была пленницей своего счастья.
С каждым словом Лены деревня переполнялась страхом и надеждой. Решив спасти Надежду, молодые жители начали готовиться к опасному походу в лес. Но за пределами села, подобно ревущему зверю, мшец поджидал своих новых жертв, и теперь никто не знал, кто станет следующей жертвой этого мрачного зова. Не была ли Лена созданием и идентификацией существа-проныры? Может это являлось ловушкой и приманкой с его стороны? Как знать, как знать.