Это случилось примерно год назад, может, чуть раньше. Не могу сказать когда точно, не помню. Тогда мне лет так двенадцать было. Если вы ожидаете какой-нибудь напряженной атмосферы или разорванных в клочья кишок, то не в этот раз. Может, в другой истории, но не в этой.
Я очень люблю кладбища, особенно ночью, когда там не ходят раздражающие меня людишки, и никто на меня не смотрит. Когда там тихо, а лежа на лавочке, стоящей возле могилы, можно рассмотреть звезды и заодно попугать детишек. Довольно часто я там играла и играю до сих пор, вот тянет меня к этой тишине, к этим холодным каменным надгробиям и покосившимся крестам. Люблю читать имена с них или просто смотреть на могилы. Знаю, странно, но все же, в тишине и одиночестве мне комфортнее всего.
В ту ночь я как обычно пошла на заброшенное кладбище. Лето как-никак, гулять я могу до двенадцати и с утра никуда не надо. Солнце больше не пекло, да и давно спряталось за горизонтом, но асфальт еще не успел охладиться. Еще на полпути я сняла вьетнамки и пошла босиком. В нос ударил запах абрикос, я замедлила шаг, разглядывая на дороге темные пятна и обходя их. Не хотела в абрикос голой ногой вступить.
Я очень люблю кладбища, особенно ночью, когда там не ходят раздражающие меня людишки, и никто на меня не смотрит. Когда там тихо, а лежа на лавочке, стоящей возле могилы, можно рассмотреть звезды и заодно попугать детишек. Довольно часто я там играла и играю до сих пор, вот тянет меня к этой тишине, к этим холодным каменным надгробиям и покосившимся крестам. Люблю читать имена с них или просто смотреть на могилы. Знаю, странно, но все же, в тишине и одиночестве мне комфортнее всего.
В ту ночь я как обычно пошла на заброшенное кладбище. Лето как-никак, гулять я могу до двенадцати и с утра никуда не надо. Солнце больше не пекло, да и давно спряталось за горизонтом, но асфальт еще не успел охладиться. Еще на полпути я сняла вьетнамки и пошла босиком. В нос ударил запах абрикос, я замедлила шаг, разглядывая на дороге темные пятна и обходя их. Не хотела в абрикос голой ногой вступить.
Фонари на этом участке уже давно не горели, но все было прекрасно видно. Я вообще очень хорошо вижу в темноте, особенное, если есть такой источник света, как звезды или луна. Вот я прошла абрикосовый участок, ворота моего любимого кладбища были видны, и я ускорила шаг. Хорошо конечно на кладбище, но и домой нельзя опаздывать, ведь я еще ничего кроме яблока тогда не ела. Сейчас этот поход на кладбище был для меня как утренняя прогулка, ведь встала я только в восемь вечера.
Наконец дошла! Положив вьетнамки за ворота, я принялась их перелазить, ловя себя на привычной мысли о том, что я себе сломаю, если они упадут? Калитку я преодолела, и поспешила к своему привычному месту - большая братская могила, на которой поросла мягонькая травка. Рядом с ней стоит лавка старая деревянная лавка, деревьев там почти нет и прекрасно видно звездное небо. Лавка встретила меня с привычным скрипом, зарождая привычные мысли о том, насколько мне будет больно, когда она сломается, а я упаду вместе с ней. Может, синяками, как обычно не отделаюсь.
Но эти мысли быстро сменились почти пустой головой. Я продолжала лежать и смотреть на звезды, ведь я видела их. Такие яркие, какие не увидеть на улице, просто взглянув на небо в городе. Видно даже маленькие звездочки. Я наслаждалась этим видом и гробовой тишиной, даже шум в ушах, которые сопровождал меня всегда и везде, утих. Время, словно начало, течь медленнее.
Телефон в кармане завибрировал, заставив вернутся в реальный живой мир, из которого я старалась выбраться. Взглянув на яркий экран, прочитав там "мама", я медленно поднесла его к уху. Тишина, пришлось подать голос первой. Далее последовали давно привычные вопросы и давно привычное вранье на них, которое я уже отвечала машинально. Надо было идти домой, ведь уже пол-первого. Было немного необычно то, что я не почувствовала течения времени, ведь биологические часы меня никогда не подводили.
Поднявшись, я заметила, как не чувствую конечностей. Боль от холода в конечностях была давно привычной, даже летом, но замерзнуть так, чтобы перестать их чувствовать... такое только зимой бывало. Но особо сильно это меня не тревожило, меся тогда вообще ничего не тревожило. Голова была пуста, что было так непривычно. Обычно я думаю обо всем, успевая прокручивать любимые песни, поговорить с самой собой, и фантазируя о чем-то.
Перелазя через ворота, я не думала, что будет если они упадут, и как я дошла до дома тоже не помню. Пустота была в голове, теплее не становилось, но было все равно. Все равно, что случится и что происходит, просто хотелось вернуться на кладбище, лечь на лавку и заснуть навсегда. Было бы здорово.
Дома меня ждала мама, она уже ложилась спать, но перед сном надо было задавать мне вопросов, на которые я отвечала "Отстань". Самое странное было то, что я просто легла спать, нарушив привычный распорядок. Обычно я сидела до обеда, потом ложилась спать, просыпалась часов так под восемь и гулять. На улицу, за комп, рисовать. Но заснуть я так и не смогла, просто лежала до шести утра, пока не уснула.
Так продолжалось еще месяц, месяц в моей голове были только мысли об убийстве всех, кого я знаю, а потом и самоубийстве. Аппетита не было и все время хотелось спать. Конечностей не ощущалось, и говорить не с кем не хотелось. Если не спала, то слушала музыку, мама заставляла меня есть, что меня очень бесило. Меня даже врачам разным показывали, но анализы оставались прежними. Были гипотезы на тему хронической депрессии и походы к психиатру, но я молчала, не хотела говорить.
Мама у меня верующая, не настолько конечно, но она изредка посещает храмы, хотя в Бога, как такового, она не верит. Но верит во всю нечисть, что только существует. Обговорив все со своей знакомой, меня показали какой-то знахарке. Меня это сильно злило, но я предпочла скрывать это в себе. Бабулька пошаманила надо мной и выдала, мол "В неё злой дух вселился". После этого многое прояснилось: голос, который я постоянно слышала, не принадлежал мне, как я думала. Он был чужой, так мне сказали. Это было логично, ведь сама я постоянно думать об убийствах не могла, да и чтобы внутренний голос постоянно мне приказывал, такого тоже еще не было.
Маня заставили выпить святой воды и отвели в женский монастырь. Потом еще по разным святым местах водили. Отвели на сеанс медитации. Сказать, что я устала, ничего не сказать. Ведь за день мы обошли столько святых мест, во скольких я за всю жизнь не была. Придя домой, я быстро залезла под одеяло и заснула.
Потом все стало как обычно - голова наполненная кучей мыслей, аппетит и боль во всех конечностях. С утра пораньше я получила порцию морали о кладбищах и походах туда от мамы и тети. Вот ее зачем сюда втягивать было, мне не ясно. Мама сказала: на кладбищах по ночам не ходить и приключений не искать. Я ее конечно "послушала", хотя на кладбищах ночью подолгу больше не задерживаюсь.
Все вроде как вернулось в мою привычную норму, даже режим дня, хотя мой гастрит и усугубился. Но хорошо то, что хорошо кончается.
А вам вот мой совет: не ходите на братские могилы и не спите на кладбищах ночью, а то в вас тоже может "злой дух" вселится. Хотя такое без эмоциональное состояние мне даже понравилось.
Ну, а верить в правдивость этой истории или нет, уже решать вам, а я просто написала..
Наконец дошла! Положив вьетнамки за ворота, я принялась их перелазить, ловя себя на привычной мысли о том, что я себе сломаю, если они упадут? Калитку я преодолела, и поспешила к своему привычному месту - большая братская могила, на которой поросла мягонькая травка. Рядом с ней стоит лавка старая деревянная лавка, деревьев там почти нет и прекрасно видно звездное небо. Лавка встретила меня с привычным скрипом, зарождая привычные мысли о том, насколько мне будет больно, когда она сломается, а я упаду вместе с ней. Может, синяками, как обычно не отделаюсь.
Но эти мысли быстро сменились почти пустой головой. Я продолжала лежать и смотреть на звезды, ведь я видела их. Такие яркие, какие не увидеть на улице, просто взглянув на небо в городе. Видно даже маленькие звездочки. Я наслаждалась этим видом и гробовой тишиной, даже шум в ушах, которые сопровождал меня всегда и везде, утих. Время, словно начало, течь медленнее.
Телефон в кармане завибрировал, заставив вернутся в реальный живой мир, из которого я старалась выбраться. Взглянув на яркий экран, прочитав там "мама", я медленно поднесла его к уху. Тишина, пришлось подать голос первой. Далее последовали давно привычные вопросы и давно привычное вранье на них, которое я уже отвечала машинально. Надо было идти домой, ведь уже пол-первого. Было немного необычно то, что я не почувствовала течения времени, ведь биологические часы меня никогда не подводили.
Поднявшись, я заметила, как не чувствую конечностей. Боль от холода в конечностях была давно привычной, даже летом, но замерзнуть так, чтобы перестать их чувствовать... такое только зимой бывало. Но особо сильно это меня не тревожило, меся тогда вообще ничего не тревожило. Голова была пуста, что было так непривычно. Обычно я думаю обо всем, успевая прокручивать любимые песни, поговорить с самой собой, и фантазируя о чем-то.
Перелазя через ворота, я не думала, что будет если они упадут, и как я дошла до дома тоже не помню. Пустота была в голове, теплее не становилось, но было все равно. Все равно, что случится и что происходит, просто хотелось вернуться на кладбище, лечь на лавку и заснуть навсегда. Было бы здорово.
Дома меня ждала мама, она уже ложилась спать, но перед сном надо было задавать мне вопросов, на которые я отвечала "Отстань". Самое странное было то, что я просто легла спать, нарушив привычный распорядок. Обычно я сидела до обеда, потом ложилась спать, просыпалась часов так под восемь и гулять. На улицу, за комп, рисовать. Но заснуть я так и не смогла, просто лежала до шести утра, пока не уснула.
Так продолжалось еще месяц, месяц в моей голове были только мысли об убийстве всех, кого я знаю, а потом и самоубийстве. Аппетита не было и все время хотелось спать. Конечностей не ощущалось, и говорить не с кем не хотелось. Если не спала, то слушала музыку, мама заставляла меня есть, что меня очень бесило. Меня даже врачам разным показывали, но анализы оставались прежними. Были гипотезы на тему хронической депрессии и походы к психиатру, но я молчала, не хотела говорить.
Мама у меня верующая, не настолько конечно, но она изредка посещает храмы, хотя в Бога, как такового, она не верит. Но верит во всю нечисть, что только существует. Обговорив все со своей знакомой, меня показали какой-то знахарке. Меня это сильно злило, но я предпочла скрывать это в себе. Бабулька пошаманила надо мной и выдала, мол "В неё злой дух вселился". После этого многое прояснилось: голос, который я постоянно слышала, не принадлежал мне, как я думала. Он был чужой, так мне сказали. Это было логично, ведь сама я постоянно думать об убийствах не могла, да и чтобы внутренний голос постоянно мне приказывал, такого тоже еще не было.
Маня заставили выпить святой воды и отвели в женский монастырь. Потом еще по разным святым местах водили. Отвели на сеанс медитации. Сказать, что я устала, ничего не сказать. Ведь за день мы обошли столько святых мест, во скольких я за всю жизнь не была. Придя домой, я быстро залезла под одеяло и заснула.
Потом все стало как обычно - голова наполненная кучей мыслей, аппетит и боль во всех конечностях. С утра пораньше я получила порцию морали о кладбищах и походах туда от мамы и тети. Вот ее зачем сюда втягивать было, мне не ясно. Мама сказала: на кладбищах по ночам не ходить и приключений не искать. Я ее конечно "послушала", хотя на кладбищах ночью подолгу больше не задерживаюсь.
Все вроде как вернулось в мою привычную норму, даже режим дня, хотя мой гастрит и усугубился. Но хорошо то, что хорошо кончается.
А вам вот мой совет: не ходите на братские могилы и не спите на кладбищах ночью, а то в вас тоже может "злой дух" вселится. Хотя такое без эмоциональное состояние мне даже понравилось.
Ну, а верить в правдивость этой истории или нет, уже решать вам, а я просто написала..
Гробик на колесиках
Правда не ночью, а днём. Оно заброшенное и поэтому там вообще никого нет. Я бывает пол дня могу просидеть.
Рассказ шикарный!
5+