Страшные истории и мистические истории

Глоток воздуха, за ним второй... больше не чувствую его. Такое омерзительное ощущение, когда ты не делаешь ничего, кроме как лежишь. Непонятно где и непонятно зачем. Твои измученные глаза не видят ничего, кроме лишь пары знакомых предметов. Немного позже ты осознаешь, что лежишь среди комнаты, начинаешь чувствовать холодный пол, тело бросает в дрожь и ты медленно, при смерти, начинаешь ползти к кровати. Дрожащими руками пытаешься ухватиться хоть за что-то. Собираешься с силой, медленно поднимаешься и падаешь на мягкую поверхность. Холод сменился жаром. Изнутри тебя пылает огонь и в ушах шум голосов, который сливается в один гул. Болезнь полностью взяла контроль над моим бессильным телом. Яркий свет...

Я снова здесь. Стою на ногах, смотрю на нее: она так прекрасна. Ее прекрасные светлые волосы трепал ветер, глаза смотрели куда-то вдаль. Медленно, я провожу рукой по ее спине, поправляю ее черную бейсболку. Мы медленно приближаемся друг к другу, на закате августовского заходящего солнца. Ее теплые губы коснулись моих, холодных. Я снова счастлив... Тьма.

Глухая тишина комнаты оборвалась скрипом открывающейся двери. Показался силуэт мальчишки, лет 13-14. На нем была старая футболка и рваные штаны. Он медленно шагал по скрипящему паркету, стараясь не издавать лишнего шума. Комната была небольшая и очень тусклая. Левый угол был пустым, там висело лишь треснутое зеркало, а вот в правом шумел ржавый холодильник "Мир", который часто подтекает. В центре стоял массивный стол из дуба, за всю жизнь его передвигали всего пару раз. Поэтому под ним скопилось огромное количество пыли и всевозможного мусора. Рядом на стуле сидел мужчина лет тридцати двух. Подол его длинного потертого пиджака едва касался пола. Мальчик аккуратно присел напротив него и тихо спросил: "Ты спишь, пап?". Мужчина медленно поднял голову и посмотрел на мальчика. "Сын, сделай папе чайку. Папа вчера устал и хочет отдохнуть". Ребенок не торопясь встал, налил в чайник немного воды. Затем поставил на стол тарелку с черствыми плюшками и две треснутые кружки. "Папа, я хочу, чтобы ты рассказал мне про Ту историю". Отец резко повернулся лицом к мальчику и сказал: "Ты еще слишком мал. Когда проживешь второй десяток - расскажу. И помни, я держу свое слово!". "Но, папа, ты говорил мне в том году, что когда мне будет четырнадцать, тогда и расскажу!". Отец нахмурился и сказал: "Ладно, черт с тобой. Налей мне этого долбаного чая и садись". Ребенок послушно выключил кипящий чайник и плеснул кипятка в кружку отца. Мужчина взялся одной рукой за голову, другой же вытер слезу с левого глаза и обратился к сыну: "Сынок, никогда не доверяй врачам"...

- Да вы шутите... - севшим голосом произнес Иван, уже сжимая в зубах долгожданную сигарету, - и куда нам по вашему девать ее?
Полицейский на его вопрос только развел руками.
- Наша задача доставить, а вы тут уже сами разбирайтесь.
Алексей стоял рядом и, хмурясь, слушал разговор. В коридоре морга, тускло освещенного бледными мигающими лампами, собралась целая толпа уставших врачей и не менее измотанных полицейских. У самой стены стояла каталка с телом, накрытым обычным шерстяным пальто. Оно и было причиной раздора.
- Издеваетесь! – срываясь на крик, не унимался Иван. – Мало того, что в окружной заморозка полетела, и у нас в холодильниках уже места нет, так вы еще на нас свою работу повесить пытаетесь!
На последних словах он ткнул пальцем во врача скорой помощи, который нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
- Наш вызов был формальностью, и вы это сразу поймете, если удосужитесь взглянуть, наконец, на труп, - резко заявил он.
Иван со злобой уставился на врача, не выпуская изо рта злосчастную сигарету, которая уже успела превратиться в мочалку.
- Насколько я помню, ваша смена кончается через полчаса, - продолжил врач невозмутимым тоном, - если повремените с перекуром, то уложитесь в срок. А каталку мы заберем, - у нас их жесткий дефицит. Как и простыней, впрочем.

Одна девочка по имени Катя часто смотрела на больницу из своего окна, которая буквально находилась в 30-ти метрах от её дома, на другой стороне дороги. Больше всего вопросов у Кати возникало по поводу морга. Примечательно, что в морге имелось две двери, одна дверь находится снаружи за больничным двором, а другая дверь находилась внутри самой больницы. И вот как раз всё внимание Кати было приковано к двери снаружи и к окнам, которые были расположены на уровне асфальта, вероятнее всего, они тоже принадлежали моргу, но за ними всегда было очень темно, и разглядеть с такого расстояния хоть что-то не представлялось возможным. Кате становилось особенно жутко, когда видела как из морга какие-то люди куда-то за больницу выносят отрубленные человеческие ноги без специального мешка, без ничего, просто в открытую несут их. Странно было то, что люди, проходящие мимо, даже не обращали на это внимание, а если и обращали, то без особого интереса, будто это обыденность.

Катя пристально наблюдала за всем этим, но с каждым разом, с каждым днём, с каждым месяцем, с каждым годом, у неё всё больше и больше возникало вопросов, потому что каждый вечер к двери морга приходит врач, ждёт тех самых людей, затем, когда они приходят, что-то отдаёт им в руки, и люди эти уходят куда-то за больницу, а когда через несколько минут возвращаются, то возвращаются не с пустыми руками, на руках они несут людей, явно больных, вероятно, это инвалиды, либо другие люди, которые, по каким-то причинам, не могут передвигаться самостоятельно.

Я была очень болезненным ребёнком. Моим родителям постоянно приходилось ходить по больницам. И вот однажды у меня обнаружили аппендицит и положили меня в больницу. Я очень волновалась, потому что мне никогда не делали операцию. Мама успокаивала меня, говоря, что это очень лёгкая операция, все будет хорошо.

И вот настал день операции. На меня одели маску. Я потихоньку начала закрывать глаза и вскоре уснула. Вот я услышала голос врачей, они били меня по щекам, я проснулась. Все тело болело, я чувствовала недомогание. Доктор сказал, что мне надо полежать недельку или две в больнице. Я была не против, потому что уже привыкла.

И вот прошло четыре дня. Мне стало полегче. Я могла уже вставать с кровати хотя ещё было больно. И за завтраком я познакомилось с одной девочкой, её звали Даша. Она была странной: кожа была бледная, глаза серо-голубые, а волосы чёрные. Она выглядела как мёртвая девочка. Но я тогда не придавала этому значения. Я спросила: почему с тобой никто не дружит здесь? Она сказала: потому что они считают, что я странная, они не замечают меня. И она спросила: хоть ты, будешь со мной дружить? Я сказала: конечно. Она была похожа на меня в том, что ей тоже сделали такую же операцию как и мне.

Работаю я доктором. Иногда - в больнице скорой неотложной медицинской помощи, в отделении терапии. Дежурств обычно много. Клиентов разных привозят. Обычно - это порядочные люди, ничем не отличающиеся от нас с вами, ведь никогда не знаешь когда гром грянет... Нарки бывали, пьяниц, бомжей везли к нам тоже частенько. Среди них, в основном, падшие люди. Поначалу, по молодости, жалко было, но потом, когда поближе познакомился, то понял всю их душевную низость и мерзость. Неоднократно были случаи, когда спасешь ему жизнь, а он при выписке у тебя же что-то украдет. Подлый, нехороший, в общем, народ. Но, как говорится, медицинский долг. И помогали мы им как положено.

Так вот, была у нас одна бабка-бомжиха. Ничем она от других бомжей не отличалась, кроме, так сказать, сообразительности. Позвонит в скорую с района госпитализации к нам, дескать человек без сознания в подъезде. Ляжет там и скорую ждет. Ее и к нам. Она откормится, согреется и опять на улицу. Так продолжалось довольно долго. Неоднократно ей спасали жизнь, когда она "перепьет" какой-нибудь гадости. Даже благополучно ей удалили гангренозный холецистит, к великому нашему удивлению. Выжила! К тому времени ее знали во всех почти отделениях.

И надо ж такому случиться, что сотоварищи бомжи ее избили за что-то. Сильно. Очень сильно. И вот в реанимации она у нас и умерла. Случилось это ночью в мое дежурство.

В 2006 году я начал работать на КТ (компьютерная томография). Когда начинаешь осваивать новую специальность, обязательно вляпываешься в неудобные моменты, просто в силу отсутствия опыта знаний некоторых нюансов. Вот и данном случае было так.

Привезла деревенская женщина, лет под 60 уже, свою около-80-летнюю мать на КТ. Старушка сама себя обслуживать уже не могла, и немолодая дочь возила ее в инвалидном кресле. Томографов в райцентрах тогда не было, поэтому всю КТ-первичку везли в областную больницу. Занемогла бабулька, стала терять способность себя обслуживать. Дали направление в областной центр, дочь ее и повезла. А по ходу решила и сама себе голову проверить. А что, говорит, раз уж я выбралась в больницу в город за 150 км, то почему бы не сделать исследование себе? Рекомендации от невролога на обследование в карточке были, так что мы не отказали. И вот тут-то и началось самое интересное...

У старшей бабки все было просто - в голове определялось несколько нехороших образований, говоривших о том, что ее надо отдавать онкологам. А вот с младшей было непонятно. На фоне обычных, в принципе, возрастных изменений, были видны две тонких тяжа выраженных уплотнений (с участками вплоть до металлической плотности), тянувшихся от кости к центру головы на 5-5,5 см. С двух сторон, в лобной области. Я такого доселе не видел. В доступных на тот момент книжках аналогов не нашел. Думал, думал... Написал просто как есть - тяжи уплотнений с вкраплениями участков металлической плотности.

Однажды Вера со своей мамой пошли к зубному врачу, очередь была очень долгая. После осмотра дети выходили с довольными лицами. Пришла очередь Веры. Она тихонько пошла в темный неприятный глазам кабинет, врач её подтолкнул и быстро посадил на сиденье, врач пихал ей в рот разные уколы, Вера не видела маму, и ей это показалось странным... После тех мучений Вера с мамой пошла домой и спрашивала маму:
- Мам, почему тебя не было со мной?
Мама веры даже не смотрела и не говорила с её дочкой. Они сели на автобус, и почему-то все смотрели кошмарным взглядом на Веру. Автобус подошёл к дому Веры. И наконец эти странности закончились.

Ближе к вечеру у Веры сильно стали болеть зубы, она хотела подойти и сказать об этом маме, но Вера сразу уснула.

На следующий день Вера с мамой пошли опять к врачу, очереди не было. Мама Веры осталась сидеть на лавочке, а Вера прошла в тот же кабинет, он был ещё мрачнее, чем вчера, к счастью, врача не было, на приборах для врача было много крови, как и на сиденье. Вера посмотрела на уголок... Она увидела руку 8-летнего ребёнка и ужаснулась. Вера уже хотела убежать, но врач её опередил.

Я - работник медицины, а если выражаться точнее, то психиатр. И по молодости, как всем студентам-медикам, мне приходилось проходить практику в больнице (в моем случае - больнице по профилю, психиатрической).

Здание больницы было очень старым, построенным еще при царе Горохе, дореволюционная постройка: много подвалов, разных небольших комнат и закутков, коридоры, переходы. Знающие люди говорят, что раньше в больнице были какие-то отделения жуткого НКВД, а немного позже это стало «желтым домом», а в подвалах были устроены карцеры для буйных.

Сейчас же в подвалах было тихо и спокойно, не держали здесь больше никого – просто закрытые и практические пустынные помещения, эвакуационные выходы. Визиты туда никто не любил, поэтому помещения и оставались пустыми – обычный серый коридор, на стенах висят лампы, по потолку проложена пожарная сигнализация. Все ветки сигнализации видны на дисплейчике: поэтому если она где-то сработает, то сразу станет понятно – где именно.

Что это было?... Что я натворил?... Я ли это был?... Ничего не понимаю... Не могу собраться с мыслями... Всё как в тумане... И по воспоминаниям - я, наверное, в психиатрической больнице... Но почему я здесь?... Нет, нет, нет... Не хочу.... Не помню... Хотя, постойте... Помню! Помню, как ночью разбудил жену и зарезал её ножом. Да. Не описать это чувство... Кровь на моих руках и на ковре... Кровь на стене и потолке... Её крики... Громкие жалостливые крики... Но они мне приятны... Её всхлипы и мольбы вместе с запахом крови дурманят мой мозг... Мой психически неуравновешенный мозг... Мне не жалко, совсем не жалко её... Это её судьба... И она в моих руках.... А руки слиплись от тёплой крови и хотят продолжения... Продолжения страдания и ужаса в её красивых, ещё живых глазах... Ещё... Но ненадолго... Я её убью... Как и всех предыдущих... Всех до одной... И всех я окрасил в этот замечательный багровый цвет... Ведь он им так подходил... Но она ещё дышит... А это неправильно... Уже всё... Надо закончить... Она не стоит этой жизни... Не стоит... А я должен избавить мир от таких как она... Должен... Запах... В руках топор... Как же приятно...