Когда я попала в больницу, то оказалась в палате вместе с четырьмя бабушками. Я уже готовилась к тому, что мне придется выслушивать истории про молодость и нравоучения. Но, к моему удивлению, бабушки оказались угрюмыми и молчаливыми.
"В больнице намучились уже наверно", - подумала я, ведь от дежурной медсестры я узнала, что бабушки лежат уже больше недели. В неврологическом отделении стандартные процедуры - уколы и капельницы, которых я ужасно боюсь. День тянулся долго, несмотря на мои попытки отвлечь себя чтением книг. В палате была раздражающая тишина. Бабушки молча лежали или сидели, мои вопросы они игнорировали или отвечали с каким-то усилием. Я ждала ночи, чтоб поскорей уснуть и чтоб начался новый день. Но не тут-то было, соседки по палате храпели так, что у меня уши в трубочку заворачивались. Это было невыносимо и я вся извертелась на кровати. В палате свет был выключен, но свет из коридора давал тусклое освещение. Я лежала на боку, как вдруг увидела, что одна из бабушек встала и направилась к холодильнику. Она открыла дверцу холодильника на распашку и стала разворачивать пакеты с едой. Свет холодильника дал рассмотреть мне как бабушка стала жадно запихивать еду себе в рот.
"В больнице намучились уже наверно", - подумала я, ведь от дежурной медсестры я узнала, что бабушки лежат уже больше недели. В неврологическом отделении стандартные процедуры - уколы и капельницы, которых я ужасно боюсь. День тянулся долго, несмотря на мои попытки отвлечь себя чтением книг. В палате была раздражающая тишина. Бабушки молча лежали или сидели, мои вопросы они игнорировали или отвечали с каким-то усилием. Я ждала ночи, чтоб поскорей уснуть и чтоб начался новый день. Но не тут-то было, соседки по палате храпели так, что у меня уши в трубочку заворачивались. Это было невыносимо и я вся извертелась на кровати. В палате свет был выключен, но свет из коридора давал тусклое освещение. Я лежала на боку, как вдруг увидела, что одна из бабушек встала и направилась к холодильнику. Она открыла дверцу холодильника на распашку и стала разворачивать пакеты с едой. Свет холодильника дал рассмотреть мне как бабушка стала жадно запихивать еду себе в рот.
Да уж, подумала я, проголодалась бабуля. Я скорчила гримасу отвращения. У бабушки уже был полный рот еды, я думала у нее щеки треснут. Еда уже не помещалась в рот, а она старалась жевать. Бабуля поперхнулась и кусок еды вывалился из ее рта прямо на пол. Она наклонилась, подняла и снова запихнула себе в рот. Я хотела встать и пойти сказать об этом медсестре, мало ли, может эта пожилая женщина с ума сошла. Но холодильник находился рядом с выходом из палаты и мне стало страшновато проходить мимо нее. Она захлопнула дверцу холодильника и подошла к спящей бабушке. В тусклом освещении я могла видеть только движение силуэта. Я видела как эта обжорливая бабка наклонилась над спящей бабушкой и что-то сделала. Та даже не проснулась. Потом она подошла к другой бабуле и снова что-то сделала. Только когда эта бабка подошла к моей соседке по койке, я увидела, что она делает. Эта обжора наклонилась над спящей, достала из своего рта пережеванную еду и запихнула в рот бабушке.
От этой картины мне стало муторно и я не смогла больше наблюдать за этим. Я хотела выбежать в коридор и позвать медсестру и я почти это сделала, вот только кто-то схватил меня за шею и потащил обратно в палату. Все произошло так неожиданно и быстро, бабка, держа меня за шею, повалила на пол. Я не могла кричать, слишком сильно она сдавила мне горло. Я стала ладонями стучать по полу, надеясь, что на шум кто-то проснется или хоть кто-то отреагирует. Не ожидала я от бабушки такой силы и прыти. Бабка выплюнула в свою ладонь остатки еды и сказала: "Ешь, мне надо, чтоб вы ели".
Наконец-то в палате кто-то включил свет и я услышала женский голос. Это была медсестра. Бабка убрала руку с моей шеи и я, перевернувшись на бок, начала жадно ловить воздух и откашливаться. Медсестра помогла мне встать и лечь на койку, а бабка как ни в чем не бывало стояла посреди палаты. Я рассказала, что творила эта сумасшедшая и удивилась тому, что бабушки не просыпались даже от моего крика.
Медсестра сказала бабке:
- Я же говорила тебе, что стариков только трави. Видишь, что получается с этими истеричными девахами!
- И какого черта ты вообще тут концерт устроила? - обратилась медсестра ко мне, - лежала бы себе, так нет же.
Я опешила от таких нападок в свой адрес и только хотела ответить, но медсестра снова сказала;
- Сейчас пойдешь в другую палату, и давай тут не воняй на всю больницу про то, что случилось, иначе дольше здесь пробудешь, чем надо.
Уже мне ей не хотелось ничего отвечать, я просто хотела быстрей перейти в другую палату. Мне казалось, что это все какое-то больное недоразумение, но понимала, что все куда серьезней.
Я была рада оказаться в палате с молодыми девушками, одна из них предложила мне таблетку успокоительного и через некоторое время я уснула. Девушки по палате спрашивали меня о том, что случилось, я ответила, что просто бабка попалась неадекватная. На следующий день меня пришли проведать родные и когда я шла мимо дежурного поста, медсестра глядела на меня с презрением. Больничную еду я никогда не ела, но вечером решила пойти в столовую взять чай. Но и от него отказалась, когда увидела как та самая обжорливая бабка отхлебывала чай из всех стаканов, а после выплевывала обратно.
От этой картины мне стало муторно и я не смогла больше наблюдать за этим. Я хотела выбежать в коридор и позвать медсестру и я почти это сделала, вот только кто-то схватил меня за шею и потащил обратно в палату. Все произошло так неожиданно и быстро, бабка, держа меня за шею, повалила на пол. Я не могла кричать, слишком сильно она сдавила мне горло. Я стала ладонями стучать по полу, надеясь, что на шум кто-то проснется или хоть кто-то отреагирует. Не ожидала я от бабушки такой силы и прыти. Бабка выплюнула в свою ладонь остатки еды и сказала: "Ешь, мне надо, чтоб вы ели".
Наконец-то в палате кто-то включил свет и я услышала женский голос. Это была медсестра. Бабка убрала руку с моей шеи и я, перевернувшись на бок, начала жадно ловить воздух и откашливаться. Медсестра помогла мне встать и лечь на койку, а бабка как ни в чем не бывало стояла посреди палаты. Я рассказала, что творила эта сумасшедшая и удивилась тому, что бабушки не просыпались даже от моего крика.
Медсестра сказала бабке:
- Я же говорила тебе, что стариков только трави. Видишь, что получается с этими истеричными девахами!
- И какого черта ты вообще тут концерт устроила? - обратилась медсестра ко мне, - лежала бы себе, так нет же.
Я опешила от таких нападок в свой адрес и только хотела ответить, но медсестра снова сказала;
- Сейчас пойдешь в другую палату, и давай тут не воняй на всю больницу про то, что случилось, иначе дольше здесь пробудешь, чем надо.
Уже мне ей не хотелось ничего отвечать, я просто хотела быстрей перейти в другую палату. Мне казалось, что это все какое-то больное недоразумение, но понимала, что все куда серьезней.
Я была рада оказаться в палате с молодыми девушками, одна из них предложила мне таблетку успокоительного и через некоторое время я уснула. Девушки по палате спрашивали меня о том, что случилось, я ответила, что просто бабка попалась неадекватная. На следующий день меня пришли проведать родные и когда я шла мимо дежурного поста, медсестра глядела на меня с презрением. Больничную еду я никогда не ела, но вечером решила пойти в столовую взять чай. Но и от него отказалась, когда увидела как та самая обжорливая бабка отхлебывала чай из всех стаканов, а после выплевывала обратно.
Sinister