Историю эту мне рассказал дядя Вася-печник. Печник, потому что он остался единственным человеком в селе, который может сложить печь. Любую, хоть голландскую, хоть простую, хоть русскую. По натуре он человек добрый, безобидный. И зимой, и летом ходит в неизменных своих сапогах на меху, с отворотом. На ехидные вопросы типа: "Не жарко тебе, дядя Вася?". Всегда с улыбкой отвечает: "От жара кости не ломит".
Жена у него была ему под стать - спокойная, мягкая, слова грубого не скажет. Очень хорошо она варенье варила, вкусное получалось, ароматное. Я сама его пробовала, когда к ним в гости заходила. Из всего варила тетя Дуня свое варенье: и из крыжовника, и из яблок. Я такого больше ни у кого не ела, да и у самой такого не получалось. У иных посмотришь, вроде бы варенье как варенье, а начинаешь кушать и чувствуешь, что приторное, больше двух-трех ложек не съешь, да и то с чаем. Утверждаю, ее варенье самое лучшее было.
Прошло несколько лет, умерла тетя Дуня, похоронили ее, и остался Василий один одинешенек. Дети в городе, у каждого из них своя семья, работа и заботы, часто не наездятся, некогда. Затосковал дядя Вася.
Жена у него была ему под стать - спокойная, мягкая, слова грубого не скажет. Очень хорошо она варенье варила, вкусное получалось, ароматное. Я сама его пробовала, когда к ним в гости заходила. Из всего варила тетя Дуня свое варенье: и из крыжовника, и из яблок. Я такого больше ни у кого не ела, да и у самой такого не получалось. У иных посмотришь, вроде бы варенье как варенье, а начинаешь кушать и чувствуешь, что приторное, больше двух-трех ложек не съешь, да и то с чаем. Утверждаю, ее варенье самое лучшее было.
Прошло несколько лет, умерла тетя Дуня, похоронили ее, и остался Василий один одинешенек. Дети в городе, у каждого из них своя семья, работа и заботы, часто не наездятся, некогда. Затосковал дядя Вася.
Вышел он однажды в свой сад, взглядом его окинул и подумал: "На что он мне теперь, без Дуни?" И решил его с досады вырубить. Хозяйка умерла, пусть и сад умрет!
Пошел дядя Вася в сарай, взял топор, подошел к крайнему дереву. Это груша была старая, ее еще тетя Дуня в молодости сама сажала. Она уже засохла почти и не плодоносила. Только замахнулся топором, как вдруг тихий голос жены услышал: "Не надо, Вася, оставь". Василию прямо кровь в голову ударила, от волнения даже в висках застучало, уронил он топор, опустился на землю и заплакал. Не стал сад вырубать. Оставил как память о жене.
А груша на следующий год вновь стала плодоносить, как ожила. Я сама около его дома была и своими глазами видела. Дядя Вася говорит, что теперь в этой груше душа его жены живет. Он мне тогда полную сетку груш насыпал. Вкусные!
Пошел дядя Вася в сарай, взял топор, подошел к крайнему дереву. Это груша была старая, ее еще тетя Дуня в молодости сама сажала. Она уже засохла почти и не плодоносила. Только замахнулся топором, как вдруг тихий голос жены услышал: "Не надо, Вася, оставь". Василию прямо кровь в голову ударила, от волнения даже в висках застучало, уронил он топор, опустился на землю и заплакал. Не стал сад вырубать. Оставил как память о жене.
А груша на следующий год вновь стала плодоносить, как ожила. Я сама около его дома была и своими глазами видела. Дядя Вася говорит, что теперь в этой груше душа его жены живет. Он мне тогда полную сетку груш насыпал. Вкусные!
EdWeber