Может было, а может нет, врать не буду. Эту историю услышала еще в детстве от одной маминой знакомой. Время тогда было социалистическое, коммунизм строили и всякой мистике значения, упаси, не предавали. А свойство она имела быть.
Моя мама, будучи молодой девушкой, вышла замуж, и уехала из своей деревни в богатый райцентр. Далеко от дома, но маму это не пугало: рядом был муж, любимая работа, квартира. И ожидание первого ребенка, то есть меня. Связь со своей деревней мама не прерывала и, когда я подросла, а потом и сестра, мы часто наведывались в далекую, таежную деревеньку, которую я просто обожала! В те времена деревня не выглядела такой убогой и заброшенной как сейчас! О, в те времена деревня была своеобразной романтикой, даже поэзией, и в таком количестве как сейчас с неё народ не бежал. Так собственно об истории.
У моей мамы в деревне жили родители, мой дед и моя бабушка, к ним-то мы и ездили каждое лето, когда мы с сестрой подросли.
И вот в один из таких приездов, к моей маме, в гости "нагрянула" её когда-то лучшая подруга. Подругу звали Алёна, в своё время она удачно вышла замуж, порвала всю связь с бывшими знакомыми и подругами, и укатила вместе с мужем в город. А тут вдруг заявляется в деревню, и к моей маме прямым ходом. И откуда узнала, что мы здесь?
Моя мама, будучи молодой девушкой, вышла замуж, и уехала из своей деревни в богатый райцентр. Далеко от дома, но маму это не пугало: рядом был муж, любимая работа, квартира. И ожидание первого ребенка, то есть меня. Связь со своей деревней мама не прерывала и, когда я подросла, а потом и сестра, мы часто наведывались в далекую, таежную деревеньку, которую я просто обожала! В те времена деревня не выглядела такой убогой и заброшенной как сейчас! О, в те времена деревня была своеобразной романтикой, даже поэзией, и в таком количестве как сейчас с неё народ не бежал. Так собственно об истории.
У моей мамы в деревне жили родители, мой дед и моя бабушка, к ним-то мы и ездили каждое лето, когда мы с сестрой подросли.
И вот в один из таких приездов, к моей маме, в гости "нагрянула" её когда-то лучшая подруга. Подругу звали Алёна, в своё время она удачно вышла замуж, порвала всю связь с бывшими знакомыми и подругами, и укатила вместе с мужем в город. А тут вдруг заявляется в деревню, и к моей маме прямым ходом. И откуда узнала, что мы здесь?
Я её как сейчас вижу, красивая, одета богато и ревёт, прям слёзы в три ручья.
- Анна, - так маму мою зовут, - вот и пришло время за нашу глупость расплачиваться! - и всё рыдает.
Смотрю мама моя лицом помрачнела. А мне тогда лет 12 было, а сестренка совсем маленькая, ей только три исполнилось. Мама на меня смотрит и говорит:
- Надя, выйди из комнаты, мне с тётей Алёной поговорить надо.
Я вышла-то, а сама с обратной стороны двери стою и слушаю, как Алёна маме рассказывает.
- Гадание наше то помнишь, когда ещё не замужними были? Помнишь как мы втроём на блюдце гадали: ты, я и Ирка Соловьёва!
Мама моя молчит, а тётя Алёна уже в голос срывается.
- Помнишь, что нам блюдце нагадало тогда? Тебе венец безбрачия, мне бездетной быть, а Ирке, наоборот, трех мужей, трех детей, мы ещё посмеялись тогда, вот счастливая! Прям за нас двоих счастье своё должна была взять!
Слышу мама приглушенно так говорит: "Я всё помню!"
А тётя Алёна, отвечает, а помнишь, как вдвоём с тобой судьбу нашу решили на блюдце перегадать, без Ирки? Чёрный обряд совершить... Иркину судьбу тогда на двоих раскидали, так нам счастья своего хотелось! Помнишь? Помнишь, как Ирка вдруг ни с того ни с сего, после того как мы второй раз погадали, спиваться начала. И Матвей её бросил. А как никак жених-то её был, да какой... первый парень на деревне... И после этого Иркина судьба под откос пошла... троих детей-то она родила, да от разных мужиков, а дети её теперь все по приютам теперь живут.
Мама, слышу, молчит. А тетя Алёна продолжает: "А мы с тобой Анна замуж вышли, у тебя дети есть, у меня, и мужья у нас, что грех жаловаться! А я вот недавно по городу иду, а навстречу мне цыганка, и говорит: "Не своим счастьем живёшь, отнимут у тебя его скоро". А у меня одно счастье - дочь!
Цыганка словно мысли мои услышала: "Дочь к лошадям не пускай" - говорит.
А что сделаешь, моя-то Верка только ими и грезит, даже на секцию записалась, призы берёт. Анна, боюсь я за неё очень, что делать-то?
- Ничего видно не сделаешь уже, Алён, - слышу мамин голос, - правда, грех с тобой взяли, чужого счастья захотели, нельзя так было. А Ира где сейчас-то?
- Ирка где-то в больнице для сумасшедших живет - отвечает тётя Алёна, - Да какая разница что с ней, я как-то поехала к ней, покаяться хотела, а она как кинется на меня... глаза черные, бешеные, сама худая, еле её от меня санитары оттащили. Самим-то как дальше жить, я Верке своей по сто раз на день звоню, телохранителя ей наняла... а все равно боюсь за неё, муж ругается, говорит совсем того стала... что лошадь то сделать может... боюсь я Анна...
Тут тетя Алёна замолчала, а мама моя, сквозь щелку смотрю, с лица вся спала, и видно, думает о чем-то, а потом тихо так говорит, да с таким трудом, словно у неё в горле совсем пересохло.
- Я, Алён, тоже не своим счастьем живу... чувствую это... и хорошо всё вроде, замуж я за Матвея вышла, и девчонок моих любит, и меня, и деньги в дом носит, и не пьёт, да чувствую - не мой он, мне тоже тяжело...
А тут дед в комнату врывается, он видно с другой стороны комнаты всё слышал, комната-то проходная... Да как на маму кричать начал, я даже слов в этом потоке разобрать не могла...
Кричал, что всё исправить нужно... сами натворили и прощения вам нет, что удумали, чужое счастье красть...
Потом ночь была одна, я помню, мама с тётей Алёной и дедушкой на болота наши ушли, в самое полнолуние... Что было там, я не знаю... бабушка всю ночь не спала и шептала, глядя на Луну... помоги, помоги... Мама с дедом только под утро вернулись... мама бледная была и как-то на себя не похожа...
А вот тётя Алёна вернулась намного раньше, как сейчас помню, в дом дедушкин ворвалась, зло так на нас посмотрела и как давай на бабушку орать, что, мол, ваш старый дед с ума совсем выжил, такое требует, дочь мол свою она никому не отдаст... в общем, дверью хлопнула... и знать как звали...
Спустя два года после этой ночи мама с папой развелась... и так нас одна всю жизнь и воспитывала, хотя красивая была, настолько, что дух захватывал при взгляде на неё, мужчины были, конечно, но ни один замуж так и не позвал за всю жизнь... Мама так с грустью порой и говорила, долг свой с лихвой вернула.
Я выросла, вышла замуж, у моей сестрёнки тоже всё хорошо, хотя нас папа и знать не хотел после развода и до сих пор не знает, но мы с сестрой выросли хорошими дочерьми и жёнами, и матерьми, надеюсь...
Папа наш живёт с Ирой, с той самой маминой подругой, забрал её с сумасшедшего дома, она как-то быстро на поправку пошла, детей всех они забрали и ещё своих двоих народили, живут душа в душу, несмотря на возраст, видно и впрямь судьба...
Мама теперь уже не плачет, но иногда по ночам, глядя на Луну, просит у кого-то невидимого прощения... и благодарит за то, что мы живы. Я не знаю к кому она обращается.
Знаю лишь то, что тётя Алёна после той самой ночи приехала к себе домой, забрала свою дочь и уехала в путешествие за границу, подходить к лошадям она своей дочери категорически запретила... Вера её послушала, но спустя полгода, после того как они уехали за границу, у Веры начался роман с итальянцем. Итальянец был молод, хорош собой и очень богат. Алёна эти встречи, конечно, одобряла, но было одно "но", итальянец оказался заводчиком породистых лошадей. Итальянец заверил Алёну на предмет её сомнений, что Веру он и близко к лошадям не подпустит. Сыграли свадьбу, и вот в один из дней, когда итальянец уехал по делам, Вера уговорила свою мать проехаться верхом. Лошади шли смирно, но вдруг лошадь, на которой сидела Вера, завернула в амбар, где находилось сено... через несколько секунд Алёна услышала какие-то хрипы из этого амбара, и на своей лошади рванула туда. Её дочь Вера висела на крюке, который был расположен над полом. Лошадь стояла чуть одаль. Видимо, когда лошадь проходила под крюком, тот зацепился за Верину рубашку. Рубашка, в которой была Вера, передавила девушке горло, и она задушилась... Алёна долго кричала, потом её отправили в сумасшедший дом.
Когда моя мама узнала об этом... она не заплакала, она промолвила: "Вот и расплатились за своё ворованное счастье"...
И только когда мамы не стало, я поняла, что она имела ввиду. Забирая её больничную карту, я увидела, что мама, в тот момент, когда они с дедом ушли на болота, была беременна. Я не знаю, что там произошло, но знаю, что мама после болот стала другой... она никого не родила... она надела на себя венец безбрачия и покорно носила его всю жизнь!
- Анна, - так маму мою зовут, - вот и пришло время за нашу глупость расплачиваться! - и всё рыдает.
Смотрю мама моя лицом помрачнела. А мне тогда лет 12 было, а сестренка совсем маленькая, ей только три исполнилось. Мама на меня смотрит и говорит:
- Надя, выйди из комнаты, мне с тётей Алёной поговорить надо.
Я вышла-то, а сама с обратной стороны двери стою и слушаю, как Алёна маме рассказывает.
- Гадание наше то помнишь, когда ещё не замужними были? Помнишь как мы втроём на блюдце гадали: ты, я и Ирка Соловьёва!
Мама моя молчит, а тётя Алёна уже в голос срывается.
- Помнишь, что нам блюдце нагадало тогда? Тебе венец безбрачия, мне бездетной быть, а Ирке, наоборот, трех мужей, трех детей, мы ещё посмеялись тогда, вот счастливая! Прям за нас двоих счастье своё должна была взять!
Слышу мама приглушенно так говорит: "Я всё помню!"
А тётя Алёна, отвечает, а помнишь, как вдвоём с тобой судьбу нашу решили на блюдце перегадать, без Ирки? Чёрный обряд совершить... Иркину судьбу тогда на двоих раскидали, так нам счастья своего хотелось! Помнишь? Помнишь, как Ирка вдруг ни с того ни с сего, после того как мы второй раз погадали, спиваться начала. И Матвей её бросил. А как никак жених-то её был, да какой... первый парень на деревне... И после этого Иркина судьба под откос пошла... троих детей-то она родила, да от разных мужиков, а дети её теперь все по приютам теперь живут.
Мама, слышу, молчит. А тетя Алёна продолжает: "А мы с тобой Анна замуж вышли, у тебя дети есть, у меня, и мужья у нас, что грех жаловаться! А я вот недавно по городу иду, а навстречу мне цыганка, и говорит: "Не своим счастьем живёшь, отнимут у тебя его скоро". А у меня одно счастье - дочь!
Цыганка словно мысли мои услышала: "Дочь к лошадям не пускай" - говорит.
А что сделаешь, моя-то Верка только ими и грезит, даже на секцию записалась, призы берёт. Анна, боюсь я за неё очень, что делать-то?
- Ничего видно не сделаешь уже, Алён, - слышу мамин голос, - правда, грех с тобой взяли, чужого счастья захотели, нельзя так было. А Ира где сейчас-то?
- Ирка где-то в больнице для сумасшедших живет - отвечает тётя Алёна, - Да какая разница что с ней, я как-то поехала к ней, покаяться хотела, а она как кинется на меня... глаза черные, бешеные, сама худая, еле её от меня санитары оттащили. Самим-то как дальше жить, я Верке своей по сто раз на день звоню, телохранителя ей наняла... а все равно боюсь за неё, муж ругается, говорит совсем того стала... что лошадь то сделать может... боюсь я Анна...
Тут тетя Алёна замолчала, а мама моя, сквозь щелку смотрю, с лица вся спала, и видно, думает о чем-то, а потом тихо так говорит, да с таким трудом, словно у неё в горле совсем пересохло.
- Я, Алён, тоже не своим счастьем живу... чувствую это... и хорошо всё вроде, замуж я за Матвея вышла, и девчонок моих любит, и меня, и деньги в дом носит, и не пьёт, да чувствую - не мой он, мне тоже тяжело...
А тут дед в комнату врывается, он видно с другой стороны комнаты всё слышал, комната-то проходная... Да как на маму кричать начал, я даже слов в этом потоке разобрать не могла...
Кричал, что всё исправить нужно... сами натворили и прощения вам нет, что удумали, чужое счастье красть...
Потом ночь была одна, я помню, мама с тётей Алёной и дедушкой на болота наши ушли, в самое полнолуние... Что было там, я не знаю... бабушка всю ночь не спала и шептала, глядя на Луну... помоги, помоги... Мама с дедом только под утро вернулись... мама бледная была и как-то на себя не похожа...
А вот тётя Алёна вернулась намного раньше, как сейчас помню, в дом дедушкин ворвалась, зло так на нас посмотрела и как давай на бабушку орать, что, мол, ваш старый дед с ума совсем выжил, такое требует, дочь мол свою она никому не отдаст... в общем, дверью хлопнула... и знать как звали...
Спустя два года после этой ночи мама с папой развелась... и так нас одна всю жизнь и воспитывала, хотя красивая была, настолько, что дух захватывал при взгляде на неё, мужчины были, конечно, но ни один замуж так и не позвал за всю жизнь... Мама так с грустью порой и говорила, долг свой с лихвой вернула.
Я выросла, вышла замуж, у моей сестрёнки тоже всё хорошо, хотя нас папа и знать не хотел после развода и до сих пор не знает, но мы с сестрой выросли хорошими дочерьми и жёнами, и матерьми, надеюсь...
Папа наш живёт с Ирой, с той самой маминой подругой, забрал её с сумасшедшего дома, она как-то быстро на поправку пошла, детей всех они забрали и ещё своих двоих народили, живут душа в душу, несмотря на возраст, видно и впрямь судьба...
Мама теперь уже не плачет, но иногда по ночам, глядя на Луну, просит у кого-то невидимого прощения... и благодарит за то, что мы живы. Я не знаю к кому она обращается.
Знаю лишь то, что тётя Алёна после той самой ночи приехала к себе домой, забрала свою дочь и уехала в путешествие за границу, подходить к лошадям она своей дочери категорически запретила... Вера её послушала, но спустя полгода, после того как они уехали за границу, у Веры начался роман с итальянцем. Итальянец был молод, хорош собой и очень богат. Алёна эти встречи, конечно, одобряла, но было одно "но", итальянец оказался заводчиком породистых лошадей. Итальянец заверил Алёну на предмет её сомнений, что Веру он и близко к лошадям не подпустит. Сыграли свадьбу, и вот в один из дней, когда итальянец уехал по делам, Вера уговорила свою мать проехаться верхом. Лошади шли смирно, но вдруг лошадь, на которой сидела Вера, завернула в амбар, где находилось сено... через несколько секунд Алёна услышала какие-то хрипы из этого амбара, и на своей лошади рванула туда. Её дочь Вера висела на крюке, который был расположен над полом. Лошадь стояла чуть одаль. Видимо, когда лошадь проходила под крюком, тот зацепился за Верину рубашку. Рубашка, в которой была Вера, передавила девушке горло, и она задушилась... Алёна долго кричала, потом её отправили в сумасшедший дом.
Когда моя мама узнала об этом... она не заплакала, она промолвила: "Вот и расплатились за своё ворованное счастье"...
И только когда мамы не стало, я поняла, что она имела ввиду. Забирая её больничную карту, я увидела, что мама, в тот момент, когда они с дедом ушли на болота, была беременна. Я не знаю, что там произошло, но знаю, что мама после болот стала другой... она никого не родила... она надела на себя венец безбрачия и покорно носила его всю жизнь!
инна блонди