Кое-как открыв заржавевшую дверь, я медленно вошла внутрь. Я думала увидеть нечто необычное - и не прогадала. Я остановилась на пороге, как вкопанная, так как сначала даже не поняла, в школе ли я. Дело в том, что увидела я совершенно не школьные вещи: где-то валялись шприцы, по полу были разбросаны детские рисунки и пустые упаковки от каких-то лекарств, причём лекарство было одно и тоже. Я подняла одну упаковку, в которой ещё что-то оставалось и извлекла оттуда ампулу. Я хорошо разбираюсь в лекарствах, поэтому без особого труда узнала в ампуле сильнейшее успокоительное. "Но откуда в школе успокоительное?" - спросите вы. Сначала и меня тревожил этот вопрос, но оглядевшись, я всё поняла...
Моему взору предстали не по-школьному оформленные коридоры, с какими-то тележками, на которых целыми горстями лежали шприцы, инвалидными креслами и исписанными стенами. Также было много мягких игрушек и разных тетрадей, по виду напоминающие классные журналы. Одну из таких "тетрадей" я и открыла.
1991 год, 19 февраля.
Сегодня Багданова Анастасия снова утверждала, что с помощью тетради общается с какой-то маленькой девочкой-призраком, которую кроме неё никто не видит. Похоже, придётся снова увеличивать дозу...
Моему взору предстали не по-школьному оформленные коридоры, с какими-то тележками, на которых целыми горстями лежали шприцы, инвалидными креслами и исписанными стенами. Также было много мягких игрушек и разных тетрадей, по виду напоминающие классные журналы. Одну из таких "тетрадей" я и открыла.
1991 год, 19 февраля.
Сегодня Багданова Анастасия снова утверждала, что с помощью тетради общается с какой-то маленькой девочкой-призраком, которую кроме неё никто не видит. Похоже, придётся снова увеличивать дозу...