Страшные истории и мистические истории

Чета Людмилы и Вадима стала известна на весь город, да и за его пределами. Только вот эта известность была весьма сомнительна. Такую популярность не пожелаешь и врагу.

Людмила тридцати пяти лет отроду работала кассиром в супермаркете. Ее муж Вадим был преуспевающим сорокалетним алкоголиком. Детей у них не было. И спасибо за это. Так как они были бы очень несчастливы в такой семье. Людмила после работы всегда охотно составляла компанию мужу.

Несмотря на это, этот союз длился уже десять лет, и распадаться отнюдь не собирался.
Но судьба, рок, решили вмешаться.
Внезапно Вадим нашел работу и, несмотря на огромный стаж, бросил пить.
Людмила же предпочла не отказываться от своей привычки.

Часть 1

На протяжении недели каждый день я держала его в поле зрения, я знала, что у него на меня есть подлый, хитрый план. Он, кажется, выжидал какого-то подходящего момента, чтобы напасть на меня. Я боялась и не могла ничего с ним поделать. Но в один из дней, прекрасных дней, он исчез. Я облегченно вздохнула и от блаженства закрыла глаза.

Открыв глаза, я завопила что есть сил, он находился прямо передо мной. Он скалился и говорил: «А-а-а, попалась-ь-ь», «А-а-а, попалас-ь-ь-ь»...
Я потеряла сознание.

Когда очнулась, то первым делом, скользя задницей по паркету, попятилась назад и уперлась в стену. Сердце бешено колотилось, я думала, что мои глаза вылетят из орбит, так сильно я сверлила взглядом впереди себя.

Это далеко не редкость, что одинокие люди или считающие себя таковыми заводят котов, много котов.

Белибела Мариза Вакрофаева начала с одного кота и дала ему имя «Мурзик». Но спустя всего две недели у Маризы насчитывалось уже десять Мурзиков. Она подбирала их на улице. Женщина хорошо относилась к животным, отказывала даже себе в еде и лекарствах, только бы накормить повкуснее своих Мурзиков.

Обычно, когда в квартире проживает много котов, то там должна стоять страшная вонь, быть антисанитария... Но Белибела следила за этим и держала квартиру в чистоте, а пахло у нее благовониями. Так что соседи даже не догадывались о том, что у женщины столько живности в квартире. Да и коты были словно понимающие. Вели себя тихо.

В маленьком городке, окружённом лесами, жила семья с двумя детьми — Артёмом и Лизой. Они обожали играть в прятки на заднем дворе, который граничил с лесом. Однажды вечером дети решили снова поиграть.
— Я спрячусь здесь, — прошептал сам себе мальчик, прячась в высокой траве. — А я — вон там, — сказала себе Лиза, прячась за большим деревом.
Но они забыли договориться, кто будет искать. Прошли минуты, часы. Тени сгущались, лес наполнялся странными звуками. Оба ребёнка сидели, надеясь, что их найдут.

Родители, Анна и Сергей, начали беспокоиться. Они звали детей на ужин, но ответа не было.
— Артём! Лиза! — громко окликнула Анна.
Тишина. Сергей взял фонарик и пошёл в лес. Но дети словно испарились. Ничего не оставалось как вызвать полицию.

Безответная любовь терзает душу, колет сердце, заставляет глаза слезиться, но... Безответная ли любовь, если ты никогда не признавалась человеку в ней?

Этой ночью он снова снился мне. Мы шли по набережной, держась за руки, на наших безымянных пальцах сверкали обручальные кольца. Мы были так счастливы, так счастливы, это можно было понять по нашим сияющим от любви лицам. Но прохожие не обращали на это внимание, и поделом им, они никогда не любили и не знают что такое настоящая, искренняя любовь.

День начался, откровенно говоря, не то, что плохо, а прямо-таки паршиво. На улице шел ливень, а мой зонт я забыла на работе и поэтому по пути на нее промокла насквозь и выглядела как... И настроение было паршивым. Но в офисе я увидела своего возлюбленного Игоря, он улыбнулся мне, сказал Привет, и весь мир обрёл яркие краски. О, как же я люблю его улыбку, его мускулистое, обтянутое черной майкой, тело, его карие глаза, его... Да, я люблю каждую частичку его тела!

Это было летнее утро. Сталкер неприметной внешности, специализирующийся по заброшкам, только что пересёк границу города Припять. Им движело то же, что и остальных сталкеров: попасть в Припять, исследовать и фотографировать на память.

И вот он уже несколько часов ходил по Припяти и фотографировал достопримечательности: те самые Дом культуры, Энергетик, карусель, площадку с машинками на стальных прутьях, приветственный бюст с надписью "Припять" и т.д.

Когда сталкер пришёл на ту большую площадь с проросшими деревьями, он увидел то, о чём не сообщалось в интернете. Большой камень среди деревьев, на нём отпечаток тени мальчика лет десяти со средней стрижкой, футболкой и шортах на теле. Конечно, сталкер знал о таких тенях на стенах многих заброшек, но то были граффити или действительно чей-то отпечаток, но этот был слишком натуральным да ещё с тенью волос и одежды.

Вот уже три дня, как я выписался из психиатрической больницы. Я многое понял, находясь в этой душной и изолированной лечебнице. Каждый день приём маленькой дозы метамфетамина для моего успокоения, потом эти травянистые настои, процедуры, медсёстры, два здоровых медбрата, которые ломают тебя, если ты начинаешь шуметь. Ломают всё, твои кости раздроблены на сотни мелких кусочков, ты превращаешься в мешок Спортлото, который набивают такими, знаешь, деревянными фишками или как они называются. Потом на тебя надевают рубашку смирительную и кидают в карцер, это самое зло, которое ты можешь себе нарисовать.

Карцер полностью закрыт, я чувствую себя какой-то ценной бумагой, которую положили в сейф и заперли, чтоб никто не спёр. Ты валяешься в этом сейфе, ходишь под себя, мёрзнешь, потом резко согреваешься, потом опять холодно. Мой диагноз – параноидная форма шизофрении, так сказал профессор.

Я приобщился к алкоголю с двенадцати лет. Все подростки рано или поздно с этим сталкиваются, если учатся в обычной средней школе. Это поднимает авторитет в среде себе подобных. Особенно, если рассказывать о том, как вчера потусили и поблевали у кого-то «на хате». Хотя вру. Тогда мы с ребятами ещё не устраивали оргий, а довольствовались малым: подъездами, лавочками в детских садиках... И вот сейчас это вошло в привычку.

Каждое утро начинается с опохмела, который плавно переходит в очередную пьянку. Ночь и день смешались в серый калейдоскоп, я смутно помню какое сегодня число, чем занимался последние дни и чего вообще достиг с тех пор, как окончил институт.

Всё чаще кажется, что у меня никогда и не было семьи, хорошей работы, любимой девушки и единственная реальность, которая мне доступна все эти без малого тридцать лет — вот она, передо мной. Бутылка дешёвого портвейна и пачка красного «Винстона». Да, я ещё позволяю себе курить «Винстон». Скоро и этой роскоши лишусь. Собственно говоря, какая разница? Чем я несчастней тех сумасшедших, которые гонятся за призрачным жизненным счастьем, зарабатывают сколиоз в школе, близорукость в университете и геморрой от сидения в офисе?

Как-то странно смотреть на себя со стороны. Не в зеркало и не на записи какого-нибудь праздника. Смотреть на себя, являясь частью, участником событий без возможности на них повлиять. Ощущать непреодолимую потребность взять себя за руку и отвести в безопасное место. Присесть на поваленное дерево, усадить двойника рядом и просто поговорить. Поговорить по душам.

Ашуд шёл по коридору. С множеством дверей и проходов, ниш и ответвлений. Тут не было криков мучеников, раскалённого масла, булькающего в котлах, в которых варились грешники. Не было рек крови и тронного зала. Был длинный коридор, очень длинный. Прошло немало времени, пока Старичок не остановился возле самой большой двери. Три раза хлопнул себя по лысине, подпрыгнул, перевернулся в воздухе и снова стал тем маленьким мохнатым созданием, которым предстал в первый раз перед Ашудом.
Дверь открылась и оттуда повеяло... нет, конечно, не запахом серы, ароматом дорогих благовоний. Три попытавшихся подбежать полуголые девицы, были растворены в воздухе одним мановением руки.

Это было отличное место для строительства. Всего пять домов с доживающими свой век стариками. В нескольких километрах от Москвы. Небольшой подлесок, который можно было переделать в парк. Три небольших пруда затянутых ряской. Идеальное сочетание цены и качества. В короткие сроки, было развёрнуто строительство, и всего через год на этом месте уже была построено большое здание в двенадцать этажей. Заселение тоже не заставило себя ждать. Квартиры были раскуплены в считанные дни, естественно не обычными смертными, а людьми с большим достатком и лишь самая невзрачная, с плохой планировкой на первом этаже ещё пустовала.

И как-то всё не заладилось у жильцов с первой недели проживания, то вдруг неожиданной в квартирах с евроремонтом на стенах появлялась плесень, которую не могли вывести лучшие отделочники, или, например, среди ночи отваливались куски потолочных стяжек, устраивая неимоверный грохот. Сколько ни бились жильцы, не могли и дня спокойно провести в своей квартире. Старые хозяева съезжали, уступая место новым, попытать счастья, но изменений не происходило. Взрывались трубы и не весной, а среди июля. Заклинивали замки, трескались полы и лопались лампочки на лестничных клетках. Дом менял органы, но не мог излечиться, как будто вирусная болезнь охватила организм, и иммунитет отказывался вступать на защиту.