Страшные истории и мистические истории

"Ой, у меня сегодня ночью такой Вий был! Легла я спать, как обычно, в первом часу ночи, но никак не могу уснуть: сначала слышу шорох, это на первом этаже, потом слышу скрипят половицы, вроде как ходит кто-то, открылся и закрылся холодильник, потом кто-то полез в стол, открыл ящик и гремит там ложками. Сплю я на втором. Вот лежу и думаю: кто же это может быть, если муж в Москве на работе, а я в доме одна и дверь заперта на два замка... Около кровати у меня всегда ночничок горит. Только хочу встать и посмотреть, уже и голову приподняла, как на меня сбоку набрасывают покрывало не покрывало, но что-то большое, тяжёлое и тёмное... Мало того, я вижу даже эту подлую руку - и она детская!.. Я пытаюсь встать, но этот негодяй меня начал душить. Он навалился на меня с такой силой, что легче кажется пятитонный грузовик на себе держать.
Вот и вот, - она показывает синюшные пятна на шее, - это его, домового, работа.
Кое-как я освободилась и краем глаза вижу кто-то по лестнице метнулся вниз. Да это ещё не всё, когда мы боролись, я сумела его за палец укусить, вот тут, за безымянный и вот у меня самой теперь почему-то тоже безымянный болит. Она показывает припухший палец. Хотела от страха из окна сигануть, да высоко больно. Тогда стала простыни связывать, чтобы по ним спуститься, да только смотрю вниз, а там тачка стоит со строительным мусором, как раз под окном. В общем, она там уже три дня стоит, как муж уехал, так и оставил, но кто же знал-то... А сейчас думаю полезу, сорвусь, упаду на неё и все кости переломаю. Как только светать стало, я осторожно спустилась на первый этаж, никого нет, все вещи на своих местах, дверь закрыта... да только мне всё равно страшно. Как была в одной ночнушке, так и побежала к сторожам на главный вход, да что они, грубые мужики, разве поймут? Глаза водкой залили, обниматься лезут, за руки хватают, мол, мы знаем зачем ты пришла к нам раздетая... а я им говорю: так получилось, идиоты, еле отбилась.
Я к тебе вот по какому делу... нет ли у тебя какой книжки религиозной, про церковь там или про Бога... я бы почитала, а то боязно мне одной в доме, а муж только завтра утром приедет, как-то ещё надо ночь скоротать? Юля снова рассматривает свой палец и продолжает: а то может ты выручишь? Я на втором этаже лягу, а ты на первом, мне бы так спокойнее было...
Я смотрю на вырез её халата, где перекатывается грудь и... вежливо отказываюсь. Нет уж... завтра утром приедет её муж и поверит ли он в домовых, если обнаружит нас двоих в доме? А если не поверит, то приключениям не будет конца. Я понимаю, что ей страшно одной, но тут уж спасайся кто как может. Я ей всё же даю нательный крестик, вернее сам на неё надеваю. Юля уходит. На прощанье она говорит, что если я передумаю, то она калитку для меня не будет закрывать.
Ага, пусть не закрывает, только я не передумаю.

В прошлое лето мне рассказали нечто похожее и тоже здесь в любимом дачном посёлке. Татьяна Олеговна, ведущий специалист в какой-то московской компании - вот кого не заподозришь в помешательстве - рассказала историю (может и не мне одному), которая вполне могла бы заинтересовать психиатров.

За год до этого, позапрошлым летом, у неё утонул муж, точно не знаю где, не спрашивал, и вот (с её слов), он стал к ней приходить по ночам. Она его не видит, но слышит как он сопит, покашливает, раздевается и ложится к ней в кровать. Кровать проминается под тяжестью его грузного тела, скрипят пружины, всё как и положено, и так он с ней спит до утра (я подозреваю, что до третьих петухов), а когда она просыпается его уже и след простыл.
Татьяна Олеговна совершенно спокойно рассказывает об этом, словно всё в порядке вещей, как грибной дождик летом. Меня же подмывает спросить, но я не решаюсь, выполняет ли покойник супружеские обязанности. На мой осторожный вопрос, а не познакомиться ли ей с каким-нибудь мужчиной для личной жизни, - всё-таки прошло уже больше года как она одна, - вдова отвечает так: "Как же, была я на сайтах знакомств, да только вот что скажу: все люди делятся на мужчин и женщин. Мужчинам надо одно, а женщинам совсем другое и в пространстве они как две параллельные прямые".
Я смотрю на красивую, стройную женщину средних лет и не нахожу в её облике ничего подозрительного, что говорило бы о помешательстве или расстроенном рассудке. Я конечно не врач, но мне почему-то кажется, что такие больные как-то да проявляют себя: глазами, нервным движением рук, агрессией или ещё чем, а тут спокойная невозмутимость. Поэтому и лезут в голову мысли - а может всё неправда, ну наговаривает на себя Татьяна Олеговна, не знаю зачем.
Мы уже довольно долго стоим на узкой поселковой улице и сильные порывы горячего ветра гонят по обочинам песок и сухие листья, тут и там возникают маленькие торнадо. Давно не было дождя и теперь собирается нешуточная гроза. Небо почернело и его пронзают мгновенные кривые молнии. Я предлагаю зайти ко мне и переждать, благо тут совсем рядом.
Дома тихо, спокойный полумрак, в стакане на столе полевые цветы; мы стоим у окна и смотрим на небесное светопреставление... потом наши глаза встречаются, и я читаю в её зрачках примерно следующее: мы сейчас одни, ты хочешь что-то сделать со мной?..
Я прижимаю её к себе, она подаётся и как-то неуверенно тоже обнимает меня. Я глажу ладонью её по волосам, на нас тонкая летняя одежда и сквозь неё я чувствую её тело, наверное и она так же чувствует моё, слышу как она часто дышит и прижимается ко мне когда я зубами нежно покусываю её за мочку уха; ещё немного и наши губы встретятся, и в этот момент я шепчу ей: "Таня, ведь ты мне неправду сегодня сказала, да?.. Не может к тебе муж приходить, он умер, а покойники не ходят это известно даже детям". Она замирает на несколько секунд, потом, когда до неё доходит смысл, пытается высвободиться, но я крепко держу её за плечи. Наконец она произносит, в смятении:
- Зачем ты про это? Что ты хочешь этим сейчас сказать?
- Я пишу рассказы про мистику и поэтому хочу знать правду, так ходит он к тебе или нет?
Её ответ тонет в страшном грозовом раскате. Кажется дом вместе с нами сейчас перевернётся и раскатится по брёвнышку, на кухне звенят тарелки, а дуршлаг, соскочив с гвоздика, пляшет по полу и только по губам женщины я понимаю, что она ответила "да".
- Что он с тобой делает?.. Ты... ты (я подыскиваю слово)... отдаёшься ему?
И опять страшный раскат грома сотрясает домишко, и её утвердительный ответ я могу прочитать только по губам. Какое-то время мы отстранёно молчим, за окном появляется радуга, ливень теряет свою силу и переходит в спокойную моросящую фазу, да и пора: весь луг перед домом залит водой, а из деревянной бочки под водосточной трубой струится целый водопад. На крыльце, куда мы выходим, всюду валяются сорванные ураганом мокрые листья и ветки, в лёгкие, врывается, пахнущий озоном, воздух, но вот несчастье, прямо у крыльца, в лучах появившегося солнца, лежит на траве мёртвая ласточка. Мы стоим и растерянно смотрим на неё, потом возвращаемся в дом пить чай.
Удивительное дело, Татьяна Олеговна тоже просит у меня книгу о религии (нет бы крещенской воды, чтобы ночью мужа обрызгать).
В конце лета я слышал, что она продала дачу и что стало с бедной женщиной в дальнейшем, мне неизвестно.