Дело было осенью в нашем парке. Время примерно 16 часов, ещё светло. Сентябрь выдался очень тёплым, и я шел по парку в одной футболке, наблюдая за прохожими, детьми, собаками. Внезапно подул сильный ветер и начался настоящий ураган из листьев. Ничего не было видно, листья кружили повсюду. Я слышал детский смех, где-то вдалеке. Весёлый, беззаботный смех детской радости.
Вдруг мне послышался раскат грома, листья закружились ещё безумнее. Я не хотел мокнуть под дождём и пошёл в направлении дома, я полагал тогда, что мой дом находится в верной стороне. Опять детский смех, но на этот раз смех был противным и душераздирающим. Смех всё нарастал, как будто тот, кто смеялся, приближался ко мне, но я не мог толком ничего разглядеть. Так было минуты две. Ветер успокоился и листопад прекратился. Меня сразу поразила невероятная тишина. Смех тоже исчез.
В парке не было ни души. Мне стало не по себе. Тут я почувствовал холод, как будто температура с +20 упала до 0. Ещё раз осмотревшись, я пошёл в сторону дома.
Вдруг мне послышался раскат грома, листья закружились ещё безумнее. Я не хотел мокнуть под дождём и пошёл в направлении дома, я полагал тогда, что мой дом находится в верной стороне. Опять детский смех, но на этот раз смех был противным и душераздирающим. Смех всё нарастал, как будто тот, кто смеялся, приближался ко мне, но я не мог толком ничего разглядеть. Так было минуты две. Ветер успокоился и листопад прекратился. Меня сразу поразила невероятная тишина. Смех тоже исчез.
В парке не было ни души. Мне стало не по себе. Тут я почувствовал холод, как будто температура с +20 упала до 0. Ещё раз осмотревшись, я пошёл в сторону дома.
Когда я подошёл к многоэтажной панельки, меня охватил шок — дом стоял выгоревший, вокруг разбитые окна и копоть. Тут я заметил, что и сам двор выглядит ужасающе. Повсюду был строительный мусор. Все качели и другие детские качели были заржавевшими и отчасти сломанными. Я потянулся в карман за телефоном. Сигнала нет, телефон не может определить где я.
Я стоял как парализованный минут 10, не ощущая как по позвоночнику прошёл холодок. Посмотрел на небо и чуть не лишился дара речи. На небе не было солнца, но светло было как днём. У меня началась паника, побежал туда, где раньше была моя квартира. Двери не было, лишь выжженный остов дверного проёма. В квартире беспорядок. Куча пепла, сажи и обугленных частей мебели. Шагнул в мою комнату — та же картина. Раздался снова этот ужасный смех. Я буквально остолбенел. Смех исходил из коридора.
Собравшись с духом, я вышел в коридор и заметил, как из квартиры кто-то стремительно выходит. Смех с откровенной издёвкой звучал в моём мозгу. Не зная зачем, побежал вдогонку. Выйдя из подъезда, меня снова ожидал шок. Весь двор горел. В огне были видны люди. Некоторые были ещё живы, другие просто догорали. Заметил силуэт ребёнка вдали, он убегал — погнался за ним.
Добежав за ним до остановки, я увидел обгоревший трамвай. В нём находился ребёнок. Он смеялся и плакал одновременно и, не отрываясь, смотрел мне в глаза. Я зашёл в трамвай и двери закрылись. Сел напротив него.
— Не бойся, скоро всё кончится.
Яркий свет. Мы ехали в сторону, где нет рельс. Обернулся, озаряясь по сторонам, водителя не было. Мне захотелось спать.
Очнулся я в больнице на операционном столе. Я был без сознания в течение двух дней. Как потом стало ясно, во время листопада пошёл не в ту сторону и выбежал на дорогу. Легковой автомобиль с мужчиной и ребёнком ехал на меня. Водитель не успел среагировать.
На выходе из больницы меня встретил этот мужчина, он держал за руку ребёнка, своего сына, наверное. Я сразу узнал его, это он был тогда в трамвае, но я не подал виду. Ребёнок, увидев меня, рассмеялся, на этот раз смех был детским, беззаботным.
Я стоял как парализованный минут 10, не ощущая как по позвоночнику прошёл холодок. Посмотрел на небо и чуть не лишился дара речи. На небе не было солнца, но светло было как днём. У меня началась паника, побежал туда, где раньше была моя квартира. Двери не было, лишь выжженный остов дверного проёма. В квартире беспорядок. Куча пепла, сажи и обугленных частей мебели. Шагнул в мою комнату — та же картина. Раздался снова этот ужасный смех. Я буквально остолбенел. Смех исходил из коридора.
Собравшись с духом, я вышел в коридор и заметил, как из квартиры кто-то стремительно выходит. Смех с откровенной издёвкой звучал в моём мозгу. Не зная зачем, побежал вдогонку. Выйдя из подъезда, меня снова ожидал шок. Весь двор горел. В огне были видны люди. Некоторые были ещё живы, другие просто догорали. Заметил силуэт ребёнка вдали, он убегал — погнался за ним.
Добежав за ним до остановки, я увидел обгоревший трамвай. В нём находился ребёнок. Он смеялся и плакал одновременно и, не отрываясь, смотрел мне в глаза. Я зашёл в трамвай и двери закрылись. Сел напротив него.
— Не бойся, скоро всё кончится.
Яркий свет. Мы ехали в сторону, где нет рельс. Обернулся, озаряясь по сторонам, водителя не было. Мне захотелось спать.
Очнулся я в больнице на операционном столе. Я был без сознания в течение двух дней. Как потом стало ясно, во время листопада пошёл не в ту сторону и выбежал на дорогу. Легковой автомобиль с мужчиной и ребёнком ехал на меня. Водитель не успел среагировать.
На выходе из больницы меня встретил этот мужчина, он держал за руку ребёнка, своего сына, наверное. Я сразу узнал его, это он был тогда в трамвае, но я не подал виду. Ребёнок, увидев меня, рассмеялся, на этот раз смех был детским, беззаботным.
muazzamma