Покрытые дешёвой штукатуркой, обсыпающиеся стены будто бы сжимались, приближались к хрупким плечам девушки, намереваясь услышать звонкий хруст ломающихся костей. Это напрягало. Ещё больше напрягал тянущийся скрип от открытой форточки, который с каждой секундой становился всё громче и громче, прорезая тишину. В хрущёвке пахло сыростью и нашатырным спиртом. Мэй устала. Она снова плачет, закрыв лицо своей рыжей копной волос.
Она который уже день не выходит из своей квартирки. Она помнит события этого месяца лишь отрывками. Словно от неё что-то скрывают, стирая из её памяти нечто важное, жуткое, из-за чего можно потерять рассудок. Может, её просто хотят защитить? Нет. Единственный, от кого нужно защищать Мэй, так это от неё самой.
На теле Мэй много синяков, порезов, следов удушья и Мэй не помнит, откуда они. У неё часто бывают провалы в памяти. Около двадцати минут назад она "очнулась" у зеркала в своей комнате, не вспомнив, что делала до этого. Так случалось довольно часто.
Мэй устала. Она ненавидит себя и уже около двух лет назад призналась себе, что была бы не прочь умереть. Нет, она даже хотела этого. Она мечтала об этом.
Она который уже день не выходит из своей квартирки. Она помнит события этого месяца лишь отрывками. Словно от неё что-то скрывают, стирая из её памяти нечто важное, жуткое, из-за чего можно потерять рассудок. Может, её просто хотят защитить? Нет. Единственный, от кого нужно защищать Мэй, так это от неё самой.
На теле Мэй много синяков, порезов, следов удушья и Мэй не помнит, откуда они. У неё часто бывают провалы в памяти. Около двадцати минут назад она "очнулась" у зеркала в своей комнате, не вспомнив, что делала до этого. Так случалось довольно часто.
Мэй устала. Она ненавидит себя и уже около двух лет назад призналась себе, что была бы не прочь умереть. Нет, она даже хотела этого. Она мечтала об этом.
Жить слишком тяжело. Жизнь не приносит ни радости, ни удовольствия. Жизнь не имеет смысла. Ничего не имеет смысла. Его вообще не существует. Его, как и каких-либо богов, придумал человек, чтобы не бояться действительности.
Девушка утёрла слёзы. Как ни странно, сегодня она не чувствовала ни тяжести в голове, ни слабости, ни боли в сердце. До этого, её постоянно преследовали боли по всему телу, иногда судороги, чрезмерная вялость, рвота. Боль часто была невыносимой, из-за чего Мэй решилась на наркотические анальгетики. А сейчас она вообще ничего не чувствовала, кроме усталости от жизни, отчаянья и липкого страха от всего происходящего.
Очень сильно захотелось закурить, это уже седьмой (или даже больше) раз за ночь. Рука по привычке потянулась к прикроватной тумбочке, на которой одиноко лежали три пачки сигарет, зажигалка, а так же несколько таблеток кодеина, которые сегодня, как ни странно, не пригодятся.
В одну ладонь поместилась самая дешёвая зажигалка из пятёрочки, другая ладонь тянулась к пачке Winston с картинкой тощих рёбер и надписью "мучительная смерть" на ней.
Мэй собиралась выйти на балкон, путь, к которому лежал через кухню.
Мученица пересекла комнату и вышла в коридор. Хоть не было ни естественного, ни искусственного освещения, она всё равно увидела силуэт истощенной женской фигуры, свисающей с потолка. Приближаясь ближе, Мэй видит на этой фигуре знакомые синяки и порезы, знакомые рыжие и путанные локоны. Мэй видит свою шею, пережатую в петле, Мэй видит своё лицо землистого цвета и со ввалившимися щеками, покрытое капельками липкого пота. Она чувствует рвотный позыв и то, как её грозной штормовой волной накрывает паника. Мэй передёргивает, когда она смотрит на себя, висящую в петле. Она рассматривает своё тело со стороны, рассматривает свои странно искривлённые пальцы рук, свою отёкшую грудь, что больше никогда не станет вздыматься. Раздаётся долгий, длящийся около получаса, истеричный смех и крик "Я всё-таки смогла сделать это". Крик эхом раздаётся по всему коридору, по всей хрущёвке, по всему городу, по всему миру. Мэй и вправду казалось, что все слышали этот безмолвный крик. Пачка Winston и зажигалка падают на пол. К Мэй откуда-то приходит стопроцентной достоверности осознание того, что она мертва. Её окутывает ужас от этого. Её всю трясёт. Несмотря на то, что ничего не имело смысла, Мэй понимает, что не хотела умирать.
Девушка утёрла слёзы. Как ни странно, сегодня она не чувствовала ни тяжести в голове, ни слабости, ни боли в сердце. До этого, её постоянно преследовали боли по всему телу, иногда судороги, чрезмерная вялость, рвота. Боль часто была невыносимой, из-за чего Мэй решилась на наркотические анальгетики. А сейчас она вообще ничего не чувствовала, кроме усталости от жизни, отчаянья и липкого страха от всего происходящего.
Очень сильно захотелось закурить, это уже седьмой (или даже больше) раз за ночь. Рука по привычке потянулась к прикроватной тумбочке, на которой одиноко лежали три пачки сигарет, зажигалка, а так же несколько таблеток кодеина, которые сегодня, как ни странно, не пригодятся.
В одну ладонь поместилась самая дешёвая зажигалка из пятёрочки, другая ладонь тянулась к пачке Winston с картинкой тощих рёбер и надписью "мучительная смерть" на ней.
Мэй собиралась выйти на балкон, путь, к которому лежал через кухню.
Мученица пересекла комнату и вышла в коридор. Хоть не было ни естественного, ни искусственного освещения, она всё равно увидела силуэт истощенной женской фигуры, свисающей с потолка. Приближаясь ближе, Мэй видит на этой фигуре знакомые синяки и порезы, знакомые рыжие и путанные локоны. Мэй видит свою шею, пережатую в петле, Мэй видит своё лицо землистого цвета и со ввалившимися щеками, покрытое капельками липкого пота. Она чувствует рвотный позыв и то, как её грозной штормовой волной накрывает паника. Мэй передёргивает, когда она смотрит на себя, висящую в петле. Она рассматривает своё тело со стороны, рассматривает свои странно искривлённые пальцы рук, свою отёкшую грудь, что больше никогда не станет вздыматься. Раздаётся долгий, длящийся около получаса, истеричный смех и крик "Я всё-таки смогла сделать это". Крик эхом раздаётся по всему коридору, по всей хрущёвке, по всему городу, по всему миру. Мэй и вправду казалось, что все слышали этот безмолвный крик. Пачка Winston и зажигалка падают на пол. К Мэй откуда-то приходит стопроцентной достоверности осознание того, что она мертва. Её окутывает ужас от этого. Её всю трясёт. Несмотря на то, что ничего не имело смысла, Мэй понимает, что не хотела умирать.
86уепвй23