Страшные истории и мистические истории

В одном детском лагере объявился Большой Глаз. С виду он был глаз как глаз, но жил сам по себе. Кроме того, он был золотого цвета и размером больше головы человека. Ночью он летал по лагерю и убивал детей. Если кто-нибудь вставал с постели, Глаз сжигал его. Взрослым он ничего не мог сделать. Однажды он пролетел между ног директора лагеря - и тому ничего не сделалось.

Но детей он не щадил. Спастись от него можно было только натянув одеяло с головой. Но однажды одна девочка сделала в одеяле дырку и притворилась спящей. Она стала смотреть в дырку и увидела, как Глаз появился в комнате. Глаз ее не заметил. Когда он выплыл в коридор, девочка тихо встала и покралась за ним. Она увидела, как Глаз залетел под крыльцо.

Утром она рассказала об этом директору. Стали там копать, но ничего не нашли. У дверей поставили часового с автоматом. Ночью Глаз выплыл из-под крыльца. Часовой выстрелил, но пули расплавились, не долетев до цели. Часовой хотел ударить Глаз прикладом - но приклад сгорел.

Однажды, гуляя по лесу, юноша наткнулся на большую каменную пещеру. Он с детства был через чур любопытен и, естественно, при виде столь необычного места, поспешил зажечь факел и спуститься в каменную пропасть.

Спускаясь вниз по скользким камням, его вдруг охватил резкий запах гнили, от которого он зажал нос. Несмотря на невыносимую вонь, он продолжал спускаться всё глубже и глубже.

Наконец в свете факела показался старинный скелет, на котором была надета очень красивая золотая шапка. Юноша обрадовался столь красивой и необычной находке и без всяких сомнений поспешил снять золотистую шапку. Как только он снял шапку с головы мертвеца, весь скелет разрушился на части. Парень перепугался и побежал прочь из этой проклятой пещеры.

Жизнь и смерть

Если вы когда-нибудь захотите понять все о жизни и смерти, отправляйтесь в джунгли. Каждая часть жизни и смерти находится там. Запах разложения пахнет, как поднимающееся хлебное тесто. Дрожжи делают что-то, что в один прекрасный день будет съедобным и вкусным, но еще нет. Все рождается, живет той жизнью, которая им дана, умирает в свое время. Это равновесие между жизнью и смертью, которое никогда не кончается.

Для человека джунглей это не более важно, чем микроб. Племя режет и выжигает поляну, и сажает урожай, пока почва не перестает давать, и они идут дальше. Менее чем через шесть месяцев нет никаких признаков того, что они когда-либо были там. Есть фермы или плантации, которые французы потратили почти два столетия, превращая в рабочие предложения, которые теперь нечто иное, как деревья, растущие через руины. Из всего этого выживает только бетон и сталь, но даже они разрушаются. Там, где армейская часть должна была проходить от десяти до пятнадцати миль в день, я могла пройти почти тридцать. Там, где они устают, я все еще могу двигаться. Вот почему я ожидала, что от Меконга до моей цели пройдет всего пять дней.

События, о которых пойдёт речь, происходили с моей хорошей знакомой. Она долгое время не соглашалась, чтобы я описывал их в рассказе. Но наконец, по прошествии несколько лет, разрешила. Только с условием не называть настоящих имён участников. Что я и делаю. Правда, постарался придумать созвучные...

Арина росла самым обыкновенным ребёнком. Ничем не выделяющейся из общей массы девчонкой. Её детство прошло в посёлке городского типа Пермской области. Там, в их большом родительском доме, кроме отца с матерью, Арины и её младшего братишки, проживала престарелая бабушка. По маминой линии. Коренная коми-пермячка. По рассказам Арины, бабушка не признавала каноническую церковь. Но в высшие силы верила. Часто что-то нашёптывала. Похожее на молитвы.
Отец Арины тёщу недолюбливал. Иногда за глаза называл старой ведьмой. В шутку, конечно...

Когда девушке исполнилось семнадцать лет, родители решили перебраться в город. Выбор пал на Екатеринбург. Вернее, на одно из близлежащих пригородных поселений.
Вот только бабушка переезжать категорически отказалась. За всю свою долгую жизнь она ни разу не выбиралась дальше районного центра. Даже в молодости. У уж на склоне лет и подавно не хотела покидать родные места, где всё знакомо с детства, и где также оседло жили все её предки.
Потому решено было бабулю оставить хозяйничать в одной половине дома. А вторую половину продали.

Историей поделился знакомый, пополнению личного бюджета которого с некоторых пор способствуют доходы от продажи найденных ювелирных изделий. Ничего удивительного. В наше время достаточно любителей пошарить металлоискателем по берегу и дну пляжей. Причём, по словам самого знакомого, летом данная часть доходов в его бюджете является чуть ли не основной.
На пару с другом Семёном он поставил это дело на практически профессиональные рельсы. Не поскупились ребята ни на фирменные гидрокостюмы, ни на современное поисковое оборудование.
На протяжении купального сезона (на Урале - с мая по сентябрь включительно) парни прочёсывали береговую линию у санаториев, баз отдыха и прочих мест скопления отдыхающей публики. Да ещё и не по разу...

В одной из таких поисковых вылазок счастливчик Сёма выловил совершенно уникальный предмет. Это была толстая нашейная золотая цепочка. Вернее сказать, цепь. Звенья украшения были выполнены в виде свитой кольцом змеи, кусающей собственный хвост. Вместо глаз у каждой змейки-звена поблескивали два редких жёлтых сапфира.

Сёмин металлоискатель наткнулся на это чудо-творение неизвестного мастера в совершенно неподходящем вроде бы месте. Чуть ли не в болотине, поодаль от расхристанного пляжа полузабытой турбазы. Семён и в воду-то полез не в поисках «сокровищ», а чтобы проверить на непромокаемость гидрокостюм. Металлоискатель схватил по привычке. А тот возьми да сработай. Да ещё так удачно!

Я сидела на диване с кошельком в руках и почти плакала. Я потеряла работу, 5 тысяч «на чёрный день» улетучились за 3 с лишним недели. В кошельке были последние 200 рублей, а поиски новой работы не увенчались успехом. Мне нужно было добыть где-то ещё пару тысяч, и опять искать работу. Но где взять эти деньги? Ужасное положение.... Вдруг мой взгляд упал на шкатулку с драгоценностями. Ну конечно же, через две остановки от моего дома есть ломбард, я могу сдать туда какое-нибудь колечко. Но какое же? Я начала перебирать серёжки и кольца. Вдруг мой взгляд упал на золотой кулон. Странно... Раньше я его не видела. Откуда же он у меня? Да и такой красивый... Золотой шарик на золотой цепочке, а внутри перекатывалось какое-то сердечко, тоже, по-моему, из золота. Вообще, мне не очень и нужен был этот кулон, и поэтому я решительно засобиралась в ломбард.
- Да это ж чистое золото! – вскричала тётушка на кассе в ломбарде. Она взвесила кулончик, посмотрела через лупу и оценила в 3000 рублей. О расценках ломбарда я ничего не знала: в последний раз была здесь ещё с мамой в детстве, поэтому забрала деньги за кулон и ушла.
Вечером я стала писать резюме, а через несколько дней уже пошла на собеседование в одну неплохую фирму. А через месяц всё пошло как по маслу: меня уже знают в офисе, встречаюсь с одним милым молодым человеком... Наверное, в моей жизни просто закончилась чёрная полоса...

Эту историю я услышал от своего хорошего товарища. Вопреки сложившемуся мнению о бывших зэках, после отсидки он остался нормальным человеком и вернулся к обычной гражданской жизни.

В конце девяностых этот товарищ, отбывая срок в одной из уральских колоний, познакомился с парнем по кличке Лазарь. Было тому лет 35. Парень ничем особо не примечательный. Разве что весёлый и балагур больше, чем другие. Сел по мелочи: не то за карманную кражу, не то за драку.
Благодаря своему общительному характеру, Лазарь сдружился с дневальными при администрации (зэками, что использовались там в качестве обслуги). Через них и получил как-то несколько писем от девушек с воли. Послания были адресованы неизвестному заключённому, с целью знакомства и дальнейшей переписки. Такие письма от одиноких девчат в армию и на зону приходили пачками. И даже в нынешний век интернета ещё попадаются.
С тюремной скуки молодой мужик написал всем девахам. Язык у него был подвешен неплохо. Знать, и в письмах сумел вызвать к себе интерес. Четыре или пять подруг по переписке стали ему отвечать. Но потом постепенно одна за другой прекратили. Да и Лазарю поднадоело это занятие. Осталась только одна. «Моя Алёнушка», как он нежно её называл.

В великолепии столетних гор,
На ослепительных заснеженных вершинах,
Всех непохожих, самых разных форм -
Жил одинокий пожилой мужчина...

В лачужке старой, крышу снегом замело,
Он опечален был, попав сюда однажды,
Он помнил всё: и Жизни яркое тепло,
И холод Смерти, и о том, что платит дважды

Скупой - когда-то голову снесло,
Он стал на всём с безумством страшным экономить,
Копил, копил, а время шло!
Почти не ел, не пил и помер...

Они поднимались по склону уже больше часа, и усталость начала сказываться на Анне. Она тяжело дышала и иногда спрашивала, зачем же он ведёт её в такую даль. На что её спутник неизменно отвечал: "Погоди, сама увидишь". Мир вокруг казался светящимся изнутри. Трава ослепляла зеленью, над головами простиралась необъятная чисто-голубая бездна. Было так хорошо, что ей не хотелось о чём-то думать, а только впитывать это всё в своё сердце.
Когда они взобрались на вершину, солнце уже лениво приближалось к горизонту. Один склон горы был пологим и усыпанным травами, а второй оказался отвесным и голым. Внизу, в долине между двумя горными грядами, рос сосновый лес, окутанный мраком.
Они долго смотрели, как солнце медленно переползает горизонт и заливает всё золотым сиянием. Девушка вспоминала их давний разговор.
- Зачем тебе выходить за него замуж? Ты ведь говорила, что любишь меня, - в его голосе не слышалось упрёка, одно сожаление.
- Ах, пусть ты возненавидишь меня, но я скажу чистую правду: он богат. Я всю жизнь смотрела, как мои родители из-за нищеты и собственной глупости портят себе жизнь. Поэтому я люблю деньги, люблю больше всего на свете. Я боюсь, что любовь к тебе покинет меня через несколько лет или перерастёт в ненависть.

На острове, что не имел координат,
Где всегда процветало пиратство.
Одноногий хромой старый пират
Прятал свои богатства.

Начертил костылём небольшой круг,
Указав в середину прямо.
И несколько крепких моряцких рук
Стали раскапывать яму.

С нелегкой работой справились лихо,
Сундук уж закопан был,
А капитан вдруг усмехнулся тихо
И двух моряков пристрелил.