Хотя аборты в России разрешены законом и входят в систему обязательного медицинского страхования, тем не менее, они в советское время, крайне осуждались обществом. Это сейчас, как справедливо заметил Альберт Коэн: "Каждый человек одинок, и всем наплевать на всех, и наша боль - необитаемый остров".
Моя мама - индивидуальная шлюха, плечевая проститутка с любыми пожеланиями клиента работающая в любое время суток и в любую погоду на объездных трассах, экономя кучу времени и нервов себе и своим потребителям. Особенности её удивительной физиологии были таковы, что позволили ей забеременеть в спальнике бесконечно длинного большегруза от сорокалетнего дальнобоя, который промышлял перевозкой галимого контрабаса. От торчка под амфетамином, с грязными волосами, чёрной кожанке, неровными жёлтыми зубами и запахом дешёвых сигарет "Бешенный кузнечик".
Тогда на 16-той неделе она прервала беременность, и я захлебнувшись в соляном растворе, получила ожоги, несовместимые с жизнью. Моё крошечное тельце бросили лицом в холодный железный тазик лаборатории, а затем поместили в жёлтый пакет с маркировкой медицинских отходов класса "Б" и отправили в морг, как и невостребованные тела взрослых. Меня даже не похоронили по-человечески, пускай без креста и молитвы, но хотя бы в земле. Просто сожгли в печи крематория вместе с другими отходами, превратив меня в клочья тумана... И мама даже не вспомнила, меня, размётанную огнём по молекулам, вроде как и не было меня вовсе на этом свете.
Моя мама - индивидуальная шлюха, плечевая проститутка с любыми пожеланиями клиента работающая в любое время суток и в любую погоду на объездных трассах, экономя кучу времени и нервов себе и своим потребителям. Особенности её удивительной физиологии были таковы, что позволили ей забеременеть в спальнике бесконечно длинного большегруза от сорокалетнего дальнобоя, который промышлял перевозкой галимого контрабаса. От торчка под амфетамином, с грязными волосами, чёрной кожанке, неровными жёлтыми зубами и запахом дешёвых сигарет "Бешенный кузнечик".
Тогда на 16-той неделе она прервала беременность, и я захлебнувшись в соляном растворе, получила ожоги, несовместимые с жизнью. Моё крошечное тельце бросили лицом в холодный железный тазик лаборатории, а затем поместили в жёлтый пакет с маркировкой медицинских отходов класса "Б" и отправили в морг, как и невостребованные тела взрослых. Меня даже не похоронили по-человечески, пускай без креста и молитвы, но хотя бы в земле. Просто сожгли в печи крематория вместе с другими отходами, превратив меня в клочья тумана... И мама даже не вспомнила, меня, размётанную огнём по молекулам, вроде как и не было меня вовсе на этом свете.