«Наибольшим милосердием в нашем мире, я полагаю, является неспособность человеческого разума сопоставить воедино всё, что он в себя включает. Мы живём на безмятежном островке неведенья посреди чёрных океанов бесконечности, и нам не следует заплывать от него слишком далеко. Науки, каждая из которых устремлена в своём направлении, до сих пор не слишком вредили нам; но когда-нибудь объединение разрозненных обрывков знаний откроет нам столь жуткие горизонты реальности и нашего ужасного положения в ней, что мы либо сойдём с ума от этого откровения, либо постараемся скрыться от смертоносного света познания во мраке нового средневековья».
Г.Ф. Лавкрафт
Это произошло мгновенно, без предпосылок. В первый же час от человечества остался один миллиард. Государства смогли функционировать ещё два года. И всё это время в тайных лабараториях учёные ломали голову: что это? Ответа не было. Было лишь ясно - это не вирус или какие-либо известные И даже когда люди находились в герметических бункерах акты заражения продолжались. Вскоре, мало кто стал задумываться о природе всего этого, ведь важнее всего было сохранить свою жизнь! Но всё же оставались лабаратории, в которых учёные чщетно пытались докопаться до истины. Но всё равно, вся инфраструктура окончательно пала и последней официальной информацией о выживших было: один миллион.
Г.Ф. Лавкрафт
Это произошло мгновенно, без предпосылок. В первый же час от человечества остался один миллиард. Государства смогли функционировать ещё два года. И всё это время в тайных лабараториях учёные ломали голову: что это? Ответа не было. Было лишь ясно - это не вирус или какие-либо известные И даже когда люди находились в герметических бункерах акты заражения продолжались. Вскоре, мало кто стал задумываться о природе всего этого, ведь важнее всего было сохранить свою жизнь! Но всё же оставались лабаратории, в которых учёные чщетно пытались докопаться до истины. Но всё равно, вся инфраструктура окончательно пала и последней официальной информацией о выживших было: один миллион.