Это был его единственный шанс, его единственное убежище. Андрей не раздумывая, периодически оглядываясь назад, прибавил шагу и подойдя к дому, открыл дверь. Запах плесени и чего-то сладковато ударили в нос, отчего голова немного закружилась.
Дом был небольшим и состоял из одной комнаты. Старая печка-буржуйка стояла сразу у входа, в некоторых местах давно прогнила и была покрыта ржавчиной. Вдоль стены стояла лежанка, сколоченная кем-то много лет назад, от сырости покрытая плесенью и мхом. У противоположенной стены комнаты стоял стол и табурет. Чуть выше стола было небольшое окно, через которое в дом проникал лунный свет. Единственным украшением в этом доме была небольшая висящая над лежанкой картина, на которой в полумраке просматривались очертания лица мужчины.
Андрей, не обнаружив крючка на двери, подошел к столу и с усилием надавил на него. Стол с хрустом поддался. Одна сломанная ножка стола мягко ударилась о трухлявый деревянный пол. Андрей надавил еще раз и через минуту дверь была забаррикадирована. Теперь он мог выдохнуть и обдумать все, что с ним произошло сегодня.
Дом был небольшим и состоял из одной комнаты. Старая печка-буржуйка стояла сразу у входа, в некоторых местах давно прогнила и была покрыта ржавчиной. Вдоль стены стояла лежанка, сколоченная кем-то много лет назад, от сырости покрытая плесенью и мхом. У противоположенной стены комнаты стоял стол и табурет. Чуть выше стола было небольшое окно, через которое в дом проникал лунный свет. Единственным украшением в этом доме была небольшая висящая над лежанкой картина, на которой в полумраке просматривались очертания лица мужчины.
Андрей, не обнаружив крючка на двери, подошел к столу и с усилием надавил на него. Стол с хрустом поддался. Одна сломанная ножка стола мягко ударилась о трухлявый деревянный пол. Андрей надавил еще раз и через минуту дверь была забаррикадирована. Теперь он мог выдохнуть и обдумать все, что с ним произошло сегодня.