– Прошу, уйди! Не тронь меня! Я не буду с тобой играть! Я никогда не играл!
Тяжёлое дыхание с хрипотцой вырывается из груди. В лёгкие словно впивается тысячи стеклянных осколков, а во рту стоят явственный привкус крови. И тем не менее жертва, гонимая страхом, не останавливается.
Марк не бежал, он летел. Кошмар не был осознанным, но он не подчинялся правилам обычных слов. Бег в этом мозговом мире вопреки обычаям не замедлялся неизвестными силами и ноги вполне слушались своего владельца. И тем не менее, карточное "зло" достигало его. Это не метафора проигрыша собственной жизни. Это силуэт, выступающий из темноты.
Нога зацепилась за предательский камушек - и парень рухнул на землю. Тело на секунду онемело, но вот онемение прошло и Марк почувствовал сильную боль в колене и распоротой об асфальт ладони.
Тяжёлое дыхание с хрипотцой вырывается из груди. В лёгкие словно впивается тысячи стеклянных осколков, а во рту стоят явственный привкус крови. И тем не менее жертва, гонимая страхом, не останавливается.
Марк не бежал, он летел. Кошмар не был осознанным, но он не подчинялся правилам обычных слов. Бег в этом мозговом мире вопреки обычаям не замедлялся неизвестными силами и ноги вполне слушались своего владельца. И тем не менее, карточное "зло" достигало его. Это не метафора проигрыша собственной жизни. Это силуэт, выступающий из темноты.
Нога зацепилась за предательский камушек - и парень рухнул на землю. Тело на секунду онемело, но вот онемение прошло и Марк почувствовал сильную боль в колене и распоротой об асфальт ладони.