Жизнь и смерть
Если вы когда-нибудь захотите понять все о жизни и смерти, отправляйтесь в джунгли. Каждая часть жизни и смерти находится там. Запах разложения пахнет, как поднимающееся хлебное тесто. Дрожжи делают что-то, что в один прекрасный день будет съедобным и вкусным, но еще нет. Все рождается, живет той жизнью, которая им дана, умирает в свое время. Это равновесие между жизнью и смертью, которое никогда не кончается.
Для человека джунглей это не более важно, чем микроб. Племя режет и выжигает поляну, и сажает урожай, пока почва не перестает давать, и они идут дальше. Менее чем через шесть месяцев нет никаких признаков того, что они когда-либо были там. Есть фермы или плантации, которые французы потратили почти два столетия, превращая в рабочие предложения, которые теперь нечто иное, как деревья, растущие через руины. Из всего этого выживает только бетон и сталь, но даже они разрушаются. Там, где армейская часть должна была проходить от десяти до пятнадцати миль в день, я могла пройти почти тридцать. Там, где они устают, я все еще могу двигаться. Вот почему я ожидала, что от Меконга до моей цели пройдет всего пять дней.
Если вы когда-нибудь захотите понять все о жизни и смерти, отправляйтесь в джунгли. Каждая часть жизни и смерти находится там. Запах разложения пахнет, как поднимающееся хлебное тесто. Дрожжи делают что-то, что в один прекрасный день будет съедобным и вкусным, но еще нет. Все рождается, живет той жизнью, которая им дана, умирает в свое время. Это равновесие между жизнью и смертью, которое никогда не кончается.
Для человека джунглей это не более важно, чем микроб. Племя режет и выжигает поляну, и сажает урожай, пока почва не перестает давать, и они идут дальше. Менее чем через шесть месяцев нет никаких признаков того, что они когда-либо были там. Есть фермы или плантации, которые французы потратили почти два столетия, превращая в рабочие предложения, которые теперь нечто иное, как деревья, растущие через руины. Из всего этого выживает только бетон и сталь, но даже они разрушаются. Там, где армейская часть должна была проходить от десяти до пятнадцати миль в день, я могла пройти почти тридцать. Там, где они устают, я все еще могу двигаться. Вот почему я ожидала, что от Меконга до моей цели пройдет всего пять дней.