Страшные истории и мистические истории

Мариша жила в бедной деревенской семье. Помимо нее под одной крышей ютились еще пятеро детей и потому младшие всегда донашивали одежду за старшими. Будучи одной из самых маленьких ребятишек в семействе, она часто ползала с мамой на чердак, где стояли шкафы и висели на потолке тюки с одеждой, чтобы взять "обновки" для себя.

И в тот раз они с матерью залезли на чердак, и Светлана достала Марише хоть и старенькие, но такие милые желтые ботиночки с синтепоновой прослойкой. Девочке они ужасно понравились, и та с нетерпением ждала, когда же можно будет их надеть на прогулку.

Уже на следующий день мама пошла с дочкой в магазин за продуктами, но прогулке их не суждено было продлиться долго... Весь путь Мариша сначала тихо, а затем заметно капризничала, жаловалась и порой даже плакала, говоря о дискомфорте, который после же перерос в боль и сильнейший зуд. "Мамочка! Мне в ботиночках ногам больно!" - слезно смотря на маму проговаривала девчушка дергая маму за рукав, но последняя ничего не могла сделать. На улице было слишком холодно и потому снять обувь девочка не могла, но и нести ее Светлане не представлялось возможным, ведь путь был ужасно длинным, да и дочери было уже 10 и хрупкая ее мать не смогла бы ее даже поднять.

Они всегда жили среди нас, жили, живут и будут жить.
Их запирают в психушки, о них снимают фильмы, им завидуют.
А вот мне страшно, потому что я вижу обратную сторону медали, я с ними работаю.

Чего-чего, а такого удара ногой в самое яблочко, Валентина Андреевна никак не ожидала. Крепко держа ручонку своего нерадивого ученика и выговаривая ему о важности правильного наклона и старании при письме, она терпеливо выводила буковки на узенькой строчке помятой тетрадки. Рука мальчишки была безвольной, податливой и не принимала никакого участия в этом трудном деле правописания. Сам он брезгливо морщился и потешно надувал губы, показывая всем видом, что эта наука ему неинтересна, трудна и просто отвратительна. Валентина Андреевна, учительница начальных классов, годами выработавшая в себе умение сдерживать негатив, чувствовала сейчас подступавшую злость на этого ни к чему не способного мальчишку. Ни читать, ни писать, ни считать! Далеко не глупый, а просто обленившийся чертёнок. Была бы её воля, такого бы ремня дала. Поначалу мог запросто показать ей язык в ответ на требование стараться, потом кинуть в её сторону матерное словцо, показать неприличный жест, опустив руки под парту. Или просто объявить бойкот, демонстративно отвернувшись и бросив ручку на пол. В таких случаях учительница отступала, не просила, не объясняла, не ругала, а давала время перебунтовать и успокоиться. Хорошо, что на весь класс вот такой один трудный ученик. Сегодня оставила после уроков на дополнительное занятие, надо же как-то учить.

Ангар 18

Краснов признал, что был поражён девчонкой и её способностями. В здании под номером "18" находится робот 3-208. 3-208 — огромный робот, который возвышается над чужаком, проникшим в здание, подвергает его пушечному обстрелу из своих пулемётно-киборгских пушек и поливает его огнём. Владислав ещё раз подтверждает, что здесь может быть опасно, и чтобы вырубить робота, нужно вырвать провода с главным системным блоком, что встроены у него в затылке. Под гнётом и огнём из многочисленных летящих пуль, она пробегаясь, словно Флеш, добирается со скоростью света до верхних контейнеров и прыгнув, словно олимпийский чемпион, в замедленной съёмке застывает в воздухе и запрыгивает на самого робота. Красная лампочка, будто формирующая его глаз, хоть он и похож чем-то на циклопа, ярко вспыхивает, говоря о том, что робот пребывает в жуткой ярости и всячески пытается скинуть с себя Еву. Девушка держась с запыханием, пытается с помощью арсенала пробить его и добраться до главного компьютера с системным блоком в его голове. На деле же робот очень быстр и подвижен. Помимо этого, ей нужно будет стрелять по нему с разных сторон и путая, сбивать с ног. По подсказкам Владислава, при каждом приступе ярости, лампочка мигает всё ярче и он вскипает, хлеще любого паровоза иль чайника, и от перегрева может отключиться вовсе, до чего и нужно его довести, но при этом знатно повредив его и его системный блок.

Странные действия происходили в недалёком будущем. Мир охвачен мутантами, из-за которых погибло немало людей. Главная героиня, девушка по имена Ева. Ева Кэш, и это единственное, что она о себе помнит, а так же сильная головная боль, ведь голова как в тумане. С большим трудом она приходит в себя, и проснувшись в тюрьме, находит там убитого охранника и неизвестного мутанта. Мимолетными отрывками, она помнит, как дрожащими руками берёт в руки пистолет и убивает его. Она видит отрывисто лицо некой девушки перед собой, и повествование ведётся от первого лица. Она не понимает, что именно здесь и сейчас с ней происходит, будто это странный сон.

Она находит девушку, которая, как оказалось, тоже очнулась здесь. Та спрашивает Еву, что она помнит из того, что с ней случилось, но Ева говорит ей, что помнит лишь, что была с друзьями на озере и что-то праздновали, но она не помнит, что именно, мутно помнит, сколько их было и как их зовут. Хватаясь за голову, она сильно морщится, потирая виски. Она помнит лишь свое имя, но не имеет никакого понятия, как оказалась здесь и что только что произошло. Что это был за мутант, который хотел напасть на её собеседницу? Что здесь происходит? Девушка просит Еву вывести её отсюда и им обеим предстоит в недолгом порядке найти выход, однако перед этим, Кэш решает немного осмотреться и обнаруживает позади себя письменный стол с включённым светильником. На столе куча различных бумаг, карандаши с ручками в стаканчике, при этом нет телефона.

А мы всё бьёмся об это бренное стекло.

Оно едва заметное: в нём отражается медовый огонь фонаря. Так хочется к этому теплу свету, там солнце. Солнце, которое засыпает на ночь и просыпается днём. Люди сдерживают его в стекле. Зачем? Его же можно выпустить.

И однажды человеку надоело, что мы пытаемся украсть его солнце. Он жадный? Возможно. Но тогда он проткнул нас иголочками: блестящими и тонкими. Это было очень больно: её острие он воткнул прямо между крыльев, в спину. Боль пробежала по телу обжигающими волнами кипятка, заболела голова, всё поплыло перед глазами. Манящий свет угасал. Крылья постепенно ослабевали и становились ничтожными: из как будто не было. Вновь поднялось солнце, а потом сомкнулись веки.

А ночью мы проснулись вновь. Человек что-то читал: там были какие-то девушки. Возможно, людям нравится это. А нам нравится свет. Он такой приятный и тёплый. Цветом он напоминает раскалённый металл: такой же светлый, оранжевый. Внутри бушует огонь. Он такой живой, кажется, будто резвится маленькое дитя. Оно подпрыгивает, встаёт на носочки и будто ловит мяч.

Родители снова ругаются. Я слышу, как на кухне летят маты отца и претензии матери. Еще немного и полетит посуда. Как же я устала от всего этого. У меня снова болит голова. Почему нельзя жить мирно? Почему нужно портить настроение себе и семье?
Я зашла в свою комнату и грохнулась на кровать. Закрыла подушкой голову, чтоб не слышать эти крики и маты. Мать снова пилит отца, что он ничего не может добиться, хотя сама при этом не продвинулась по карьерной лестнице и зарплата меньше, чем у него. Отец высказывает это и использует как козырь. Все эти крики продолжаются чуть ли не каждый день: раз за разом они найдут за что наорать друг на друга. Почему, не разобравшись с собой и со своими проблемами, они родили меня? Чтоб я смотрела это и считала, что семейная жизнь гнилая и что она такая у всех. Они оба когда-то были так влюблены в друг друга, отец совершал безумные поступки ради матери, а она утешала и помогала ему во всем. Потом родилась я, и они были самыми счастливыми на свете. А после, счастье стало превращаться в кровь на белой стене. Кровь отчаянья стала заполнять нашу семейную комнату. От чего это произошло? От накопившихся обид? От общества? Нет. Они просто осознали реальность. Счастье превращается в ошибки, дети в балласт, а семья в мясорубку психики.

В темном помещении отдавало полутусклым красным мерцанием. Сбоку от стен виднелись мигающие белые блоки. Два человека украдкой выглядывали из угла, дожидаясь окончания осмотра, одного из военных. Они вдвоем или по одному шерстили с проверкой коридоры. Главное было, не попадаться им на глаза. Тихо околачиваясь по коридору, два неосознанных создания не знали точного направления. С неприкрытым недовольством на лицо одного из них читалась усталость. Делая шаг за шагом, как неожиданно, послышался звук автоматически открывающейся двери, из которой выбежал очередной служитель из спецподразделения в маске.

- Эй, ты! Не ходи туда! Это работа для спецслужб. - вбегая в дверь напротив, послышался чудовищный рев. Похоже было на мутированного волка-оборотня. Они любили разрывать свою жертву на куски. Армия пожимала собственные плоды. Их детища свирепо кидались на собственных создателей, с целью пожирания всего живого и двигающегося. Для них это лишь легкая закуска.
- Нам точно сюда? - боязливо спрашивал женский голос.
- Вроде да. - шепотом донеслось в ответ.

Пролог

С большим трудом, мои веки открылись. Перед глазами все расплылось в смешанной гамме. Будто мыльными пузырями или же яркой вспышкой все резко и слишком быстро мелькало. Все мое тело ломило и сводило от боли. Привстав с небольшим промежутком, я невольно промычала, ощутив очередное покалывание в боку. Протерев лоб тыльной стороной руки, девушка резко присела на кровати, которая периодически скрипела, от каждого прикосновения. Громко выдохнув, юное дарование прищурившись, приподняла голову, пытаясь оглядеться. Тело ломило, а внутри охватывала начинающая паника.

Где я? Что это за место?

Медленно почувствовала, как по спине, будто стадом мурашек, пробежался небольшой холодок. Вдох - выдох. Еще раз. Недоуменно оглядываясь, девушка продолжила глубоко дышать. Освещение в комнате было красного цвета, слегка отдавая нюдовым оттенком, из-за чего стены казались красными. Подушки на кровати были изрезаны, а перья выбиты, ютившись на пыльном полу. Стены были чем-то исцарапаны, а в некоторых местах, кто-то особо умный воткнул ножи. Какие-то непонятные надписи, сатанинские круги, а некоторые писанины были похожи на примеры из тригонометрии, на уравнения и неравенства. Какие-то вычисления, целый ряд повторяющихся чисел. Слева от себя в углу был виден стол, а над ним, почти на пол-стены изображен переливающейся голограммой масонский знак. Над кроватью Ева заметила окровавленную надпись "Мы все умрем" с букв, которых очень медленно стекала краска (или все-таки кровь?). Рядом со мной лежал череп, и точно такие же красовались как на полу, так и на столе. Попытавшись встать с кровати и подойти к столу, я почувствовала резкую боль в ноге, мгновенно упав и без сдержки стиснув зубы.

"Добро пожаловать в мир, где произошла революция видов".

Глава I. Первое знакомство

Глаза медленно открывались, а стон, будто мы с похмелья, был всему в ответ.
"Дирт, проснись. Проснись..."
Чей-то мягкий мужской голос, непринужденно призывает нас к пробуждению. Девушка медленно присела, ведь жутко гудела голова. Именно чей-то женский крик заставил юную особу прийти в себя. Склонив голову и пытаясь осознать, что вообще происходит, был слышен шум, исходящий неподалеку. Вот-вот проявится четкость и можно будет сфокусировать взгляд. Осталось приподняться и удостоить свое внимание произошедшему, хотя, возможно, этого и не стоило делать. Зрачки на мгновенье расширились, а рот был немного приоткрыт. Вопрос о том, где я, и кто я, отпал сам собой. Глаза видели, как некое жуткое существо пожирало мертвое тело. Медленными и небольшими шажками, будто нетрезвой походкой, девушка подошла поближе. Решетки открыты, телефонная трубка свисает со стола, легонько покачиваясь вперед-назад, а короткие гудки разрушали изнуряющую тишину. Чавкающие звуки, столь громкие и неприятные, и в какой-то степени пугающие.

Поднимаясь по ступенькам ко входу в полицейский участок, Джон бросил на землю выкуренную сигарету, достал из кармана погнутый серебрянный крест и прошептал себе под нос: "Да, моя судьба могла сложиться по-другому..."
- Уинтер, чёрт, живой, что ли?! Не ожидал я тебя тут увидеть после вчерашней истории! Про вас с Ником такое рассказывали! - удивленным голосом заговорил дежурный у входа
- Как видишь, я здесь и всё ещё дышу, - усмехнувшись, ответил Джон и направился к кабинету напарника.
Вперёд, налево, опять вперёд, направо - и вот перед носом дверь с табличкой, на которой написано имя его владельца: "Ник Валентайн".
От открывшейся двери раздался скрип, и вот перед Уинтером вновь предстало небольшое помещение с заполненными бумагами шкафчиками слева, столом с находящимися на нём компьютером, папкой документов и коробкой пончиков посередине, окнами со всех сторон и Ником, аккуратно наливающим кофе в пластиковый стакан.