Холодный ветер сдул с тополей грязно-золотую листву. И в городе наступил серый ноябрь. Скоро зима. Скоро я опять впаду в зимнюю спячку. Но пока я еще не превратилась в невесомую серую мумию, покрытую паутиной и пылью, мне нужна еда.
Такие промозглые дни совсем не годятся для охоты. Но вдруг повезёт? Неважно, кто это будет, мальчик или девочка - мне сгодится любой ребёнок. И подняв воротник парки, пряча глаза под козырьком кепки, я опять выхожу на улицы моего города.
Вот одинокая девчушка. Она, улыбаясь своим мыслям, идёт навстречу мне по аллейке, глядя себе под ноги, и пинает носочком фиолетового сапожка упавшую листву. Я оглядываюсь - не следит ли кто за мной. И заговариваю с ней. За многие годы я научился чувствовать и понимать детей.
Несколько незначащих фраз. Лёгкая шуточка. Вопрос про школу, учёбу. И вот она уже сама непринуждённо болтает со мной. Улыбчивая. Милая. Живая. Какие же они доверчивые - эти дети!
Как бы невзначай, кладу ладонь ей на плечико. Поглаживаю. Потом присаживаюсь на корточки, и внимательно, пристально, смотрю ей в глаза. Она осекается на полуслове. Замолкает. Зрачки её расширяются, расширяются, и глаза её становятся бездонно-черными. И я осторожно погружаюсь в эту чёрную бездну. Там то, что мне нужно.
Такие промозглые дни совсем не годятся для охоты. Но вдруг повезёт? Неважно, кто это будет, мальчик или девочка - мне сгодится любой ребёнок. И подняв воротник парки, пряча глаза под козырьком кепки, я опять выхожу на улицы моего города.
Вот одинокая девчушка. Она, улыбаясь своим мыслям, идёт навстречу мне по аллейке, глядя себе под ноги, и пинает носочком фиолетового сапожка упавшую листву. Я оглядываюсь - не следит ли кто за мной. И заговариваю с ней. За многие годы я научился чувствовать и понимать детей.
Несколько незначащих фраз. Лёгкая шуточка. Вопрос про школу, учёбу. И вот она уже сама непринуждённо болтает со мной. Улыбчивая. Милая. Живая. Какие же они доверчивые - эти дети!
Как бы невзначай, кладу ладонь ей на плечико. Поглаживаю. Потом присаживаюсь на корточки, и внимательно, пристально, смотрю ей в глаза. Она осекается на полуслове. Замолкает. Зрачки её расширяются, расширяются, и глаза её становятся бездонно-черными. И я осторожно погружаюсь в эту чёрную бездну. Там то, что мне нужно.