Страшные истории и мистические истории

Полчаса напряжённого хода, и Слава чувствовал, что начинает сдавать. Уже вовсю высохло во рту, отяжели руки, ноги... Он думал о той рыжеволосой незнакомке, что спасла ему жизнь. Что это было? Сон? Нет. Слишком всё это было естественно и реально. Он посмотрел на свою грудь - медальона не было. Значит - она была. Но кто она? Та, что очаровала его. И как он мог предать Светку. Ведь он поклялся ей в преданности и вечной любви. Как же так? Обман, - думал он, - она околдовала меня, она заставила меня подарить медальон. Она всё это сделала, я бы ни за что не сказал то, чего сказал. Но, тем не менее, она же спасла мне жизнь. Так, может тот поцелуй, что, к счастью не произошёл, был знаком благодарности?
Начинало темнеть. Впереди раскинулось бесконечное островистое болото.
Спускаясь по заросшему кустарником угору, он вдруг задел за что-то ногой и, упав вперёд головою, втемяшился в хлипкую жижу руками и грудью. Быстро вскочив, Слава брезгливо принялся отчищать пучком травы студёнистую грязь от брюк и от куртки. Холодная мокрядь проникала до тела, и по нему покатились мурашки. А спина оставалась горячей и потной. И он передёрнулся словно от страха, так неприятен был этот внезапный контраст.

Уже совсем стемнело. В окно проникал лунный свет и растелался на кровати, словно укутывая спящих ребят. Но Андрей всё никак не мог уснуть. Тут он вспомнил про навар, который, по словам Ольги, поможет уснуть. Он подошёл к чану и только, было, хотел сделать глоток, как за окном послышалось странное шуршание. Он примкнул к окну и увидел непонятное громадное существо, стоящее возле двери. Оно сгорбатилось, и что-то протяжно всхлипывало. Его тело было покрыто тиной, и в слабом очертании лунного света, были едва заметны ярко-фиолетовые пятна. Вдруг, дверь открылась, и из дома, в прозрачной ночнушке, вышла Ольга. Андрея пронзила тревога.
- Уходи! - сказала Ольга, - Придёшь завтра! Кому сказала, Болум! Слышишь?!
И она бросила в существо щепкой. Тварь попятилась что-то жалобно и враждебно взвывая. Затем, из дома вышел Хома, он будто б и не ложился спать, на нём была потрёпанная куртка, на ногах у него было что-то на подобии сапог. Он спросил Ольгу:
- Болум опять наглеет?
- Да. Пришёл раньше срока! - ответила та, поправляя растрёпанные волосы.
- Эх, и достанется же ему когда-нибудь от меня! Доведёт! А ты оставила навар у наших гостей?
- Конечно, - тихо прошептала она.
- Отлично! Значит, к утру, они будут готовы! Давно же я не ел человеченки! А теперь пошли спать, а завтра займёмся гостями! - Они усмехнулись и вошли в дом.

- Давайте попробуем выбить окно? - предложил Дима.
Я взял стул и ударил им по окну. Несмотря на то, что окна были из обычного стекла, на нём лишь осталась небольшая царапина. Я ударил второй раз - всё тщетно.
- Может, тогда попробуем вылезти через то окно, которое на втором этаже? Оно же... - не успел договорить Дима, как я уже прервал его:
- Нет. Не надо. Попробуем найти другой выход.
- Но почему? - вдруг заговорила своим нежным голосом Виолетта, - Это же единственный выход... Двери и окна заперты, мало того, их не выбить... Телефона и связи нет... Есть только это разбитое окно. Илюш, давай попробуем? Пожалуйста... Я не хочу больше тут находиться...
Ну как я мог это проигнорировать? Я должен был просто наблюдать, как она страдает? Это было бы эгоистично... "Всё же нужно попробовать. Рано или поздно это существо сможет нас настигнуть и здесь".
Мы поднялись на второй этаж. Как же мне не хотелось идти в ту комнату. Но ничего не поделаешь. Все пошли вслед за мной. Я оглянулся и затем начал медленно открывать дверь.

- Мам, я дома.
- Привет, сынок. Как дела в колледже?
- Всё хорошо. Завтра сдаём тесты и я, почти, выпускник. - ответил Эйдан матери.
- Так, а где Меган?
- Последний раз я видел её в компании Шона.
- Эх, этот парень до добра не доведёт. - вздохнула Алекс.
- Мам, что у нас на обед? Я просто умираю с голоду. - постарался Эйдан отвлечь мать от грустных мыслей.
- Мой руки и садись за стол. Сейчас я тебя покормлю.
Эйдану было неприятно наблюдать, как мать переживает за его непутёвую сестру, но поделать он ничего не мог. Ему оставалось только попытаться самому не огорчать мать, поэтому, он всегда хорошо учился, был тихим и послушным сыном, в противовес своей вспыльчивой и взбалмошной сестре.
Пообедав, Эйдан поблагодарил мать и отправился в свою комнату, готовиться к выпускным экзаменам.

Сжавшись в клубок, я сидела в углу комнаты с мягким полом и мягкими стенами. На стене, которая была напротив меня, располагалась небольшая дверь (мягкая, как и стены) с маленьким глазочком. Откуда-то лился мягкий, тусклый голубоватый свет. Интересно, если посмотреть в глазок изнутри мягкой комнаты, будет ли виден коридор?.. Подхожу к двери, наклоняюсь на неё, чтобы заглянуть в глазок. Ничего не видно. Дверь открывается и я, не успев от неожиданности сохранить равновесие, падаю наружу.
Мрачный пустой коридор, вокруг нет никого. На потолке быстро мерцают тусклые лампы дневного света. Пол очень холодный. Пока я пыталась встать, длинные рукава смирительной рубахи развязались. Ну вот, теперь можно встать и идти. Не слышу ни единого звука, кроме собственного дрожащего дыхания и своих же босоногих крадущихся шагов. После моей предыдущей попытки к бегству меня уже несколько лет не выпускали из мягкой комнаты, так почему же сейчас её дверь открыта, а я иду по коридору? Наконец-то у меня снова появился шанс на побег. Как же давно я об этом мечтала. Все двери были слегка приоткрыты, но я, не заглядывая в эти двери и, опасаясь санитаров, которые могли появиться рядом в любую секунду, бросилась бежать со всех ног. К своему счастью, никого на своём пути я не встретила, но, тем не менее, не переставала быть осторожной. Для меня было очень удивительно, что вокруг никого нет. Долго блуждая в лабиринте извилистых коридоров, которые были похожи один на другой, я всё-таки наткнулась на дверь, над которой, мерцая, светилась зеленая табличка с оранжевыми буквами. Надпись гласила, что эта дверь - не что иное, как выход. Я осторожно толкнула дверь, она со скрипом приоткрылась.
В небольшую щель на меня смотрела темнота. Но это ещё не конец, вдруг там двойная дверь? Я распахнула скрипучую дверь настолько быстро, что она почти не успела скрипнуть. Да, моя догадка о двойной двери подтвердилась. Не раздумывая, я с разбегу несколько раз ударила о запертую дверь плечом, вкладывая в удар весь свой вес. Дверь никак не поддавалась и я от досады пнула со всей силы проклятую дверь, которая после пинка всё-таки открылась и я шагнула наружу. Свет, исходящий от полуденного солнца, был слишком яркий для моих глаз и мне пришлось остановиться, чтобы глаза могли привыкнуть к солнцу. И вот, мне удалось полностью открыть глаза. То, что я увидела при этом, меня ошарашило...

Я лежала в психушке. У меня было какое-то расстройство, но так говорил врач. Я не считала себя душевно больной и до последнего не соглашалась ложиться на лечение. Ну ладно, поближе к делу. В итоге, после долгих уговоров меня положили лечиться. Каждый день мне давали какие-то таблетки, после которых я ходила как под наркотой. Я говорила медсёстрам, что мне плохо после этих лекарств, но им было наплевать. Тогда я решила, что возьму ситуацию в свои руки. Лекарства давали два раза в день: утром и вечером. После каждого приёма сёстры просили нас открывать рот, тем самым проверяли, выпили ли мы лекарство. В больнице я лежала больше года, так что успела приловчиться и умело прятала таблетки во рту, после чего сплёвывала и смывала в туалете. Уже после недели таких махинаций я начала понимать, что с этой больницей что-то не то.
Во-первых, всех больных пичкали одинаковыми лекарствами. Я спрашивала у медсестёр, но они пожимали плечами и отвечали одно и то же.
Во-вторых, весь персонал был неестественным. Врачи всегда улыбались нам - больным, медсёстры ласково с нами обходились, даже охранник всегда был приветливым и улыбчивым. Я поняла, что они были такими всегда! На протяжении шести месяцев, что я там пролежала на тот момент, но не замечала из-за этих препаратов. Ну не может же быть, что все были всегда такими милыми и приятными, они же тоже люди и должны срываться, ну или хотя бы перестать когда-нибудь так жизнерадостно себя вести.
В-третьих, было такое чувство, что ими руководят, как марионетками.

Ной стоял в своей комнате, больше похожей на клетку. Он ненавидел её. Почти так же, как свою жизнь. Его отец был солдатом в новую "войну века". Именно, поэтому Ной был в этой клетке сейчас. Его мама и он были похищены так давно, что он уже и не помнит, когда. Он жил счастливо, пока это не случилось. Когда ему было восемь лет, он выколол себе глаза вилкой и съел их. Его не заботило, что сейчас он был слеп. Он даже был отчасти рад своей слепоте, потому что теперь они не могли пытать его мать у него на глазах. Вместо этого они теперь пытают его... музыкой. Радио музыкой, если быть точнее. Ной ненавидел музыку и когда ему одевали наушники, его уши начинали кровоточить. Мучители нарочно включали музыку на всю громкость, чтобы доставить подростку больше страданий.

Ною было 14 лет. У него были каштановые волосы, которые всегда торчали в разные стороны. Он был не очень высокого роста и худой, так как похитители почти не кормили его. Единственное что ему давали есть и пить - это кружку воды и два-три куска черствого хлеба в день. Он был вынужден носить оранжевую одежду и ходить с завязанными глазницами, но это не волновало его, так как он был слеп. В его рот был вставлен кляп и когда он не ел, его руки были связаны за спиной. Железные цепи были прикреплены к его лодыжкам, связывая ноги вместе. Он ждал в своей клетке, пока не услышал того, кто пришел пытать его. Ной начал слегка дрожать в ожидании начала пыток. Человек поднял Ноя и буквально бросил его на стул, затем одел на голову несчастного подростка наушники и переключил радио на обычную волну. Радио представляло собой старый приемник, но с разъемом для наушников. Человек смеялся над перепуганным мальчиком, наблюдая, как он дрожит. Ной упал на пол, трясясь от ужаса. Он выглядел так, как будто увидел призрака