Страшные истории и мистические истории

Я уверена, вы слышали, что у людей, неспособных видеть, развиваются и обостряются другие органы чувств. Несомненно, это так. Да, я с полной уверенностью могу сказать, что слышу, осязаю и чувствую что-либо лучше, чем зрячий человек. Но это полное заблуждение, что если человек слеп, то ему дается такое умение. Нет, этому надо учиться, причем очень сильно стараясь. И вроде бы это совсем не обязательно, ну слепой ты и слепой, что дальше. Просто приходится. Это жизненно необходимо. Если Вы воспринимаете этот мир не без помощи своих глаз, так как именно зрение дает 90% информации, то, увы, мне такого не дано. Слух, обоняние, осязание - вот мои глаза. Но есть еще одно чувство, шестое. Оно есть у всех. Только развито ли оно, это большой вопрос. И параллельно с вышеперечисленными чувствами у меня хорошо сформировано и оно. Недаром еще с детства я могла предугадать какие-то события, мне снились вещие сны, и я чувствовала чье-то присутствие рядом. Не везде, только дома.

"Что это?" - настороженно спросила я вслух, о чем вскоре пожалела. Ладно, я не из трусливых, если я приняла решение дойти до конца, я дойду до конца. Оказавшись на втором этаже, меня будто бы потянуло в левую сторону. Там ощущалось тепло. Вы наверняка слышали про игру "Горячо-холодно", где, чем ближе Вы к цели, тем становится теплее. Вот со мной на данный момент происходило тоже самое.

Ужасною болью в груди отдаётся
Тяжелое бремя пути.
На запад,
На север,
На юг,
На восток.
Не знаю
Куда мне идти.

- Эй, Плакса! Какие мы гордые!
Книги с поразительной скоростью падают на дощатый, прогнивший со временем паркет. Элис, не ожидавшая подвоха, вздрагивает от неожиданности.
- А мы нелюди, да?..
Миг - и книги превращаются в кучу разорванных листков. На не по-детски злобных лицах читается нескрываемая ирония.
Элис со вздохом поднимает плоды труда своих обидчиков и с грустью вздыхает под отдаляющийся топот ног. Ее не любили. А что, собственно, такое любовь?..
Элис не помнила своих родителей. Она не помнила, где родилась, где выросла и где сделала свои первые шаги. Своды городского приюта стали для нее домом. Она привыкла к такой жизни. Привыкла к частым придиркам со стороны приютских детей. Привыкла к косым взглядам со стороны воспитателей. Вкушая сухой хлеб, не знала она о яствах за стенами приюта. Не знала о том, что в мире существует любовь и ласка. Слыша постоянные перешептывания за своей спиной, она не понимала своей вины. Элис не мстила своим обидчикам. Она верила, что когда-нибудь ее полюбят, и приют станет для нее настоящей крепостью. Крича от боли получаемых ударов, она верила, что все наладится...

2
–зР
.сньтсрпсьшлнжнбТ
–вД
.бтмшлсTNRBLз
–рТ
.ртмствттрПВ
–ртЧ
.рМвтдбндгкнсН
–ьтП
.ьтпстртвпйлБ
–ьтсШ
.ьтрмснклднсшН
–ьмС
.мсвстдйньсдзтсМ
–ьмсВ
.тсгвмнктдхЗ
–ьтвД
.ьтрвнжнн,тйУбтЧ
–ьтсД
.тсмсйьлзdM,српП

Тени прошлого
Старенький автобус с обшарпанной обивкой сидений, синими занавесками и десятком малолетних пассажиров полз по городу со скоростью бредущей лошади. Полз уже часа полтора – не меньше. Пассажиры занимались кто чем. Кто-то слушал музыку, кто-то пытался читать, кто-то всю дорогу проверял и перекладывал содержимое своих сумок. Никто не разговаривал и даже не пытался завязать разговор с сидящими рядом. Все знали, что общение не продлится долго.
В дальнем углу салона, в гордом одиночестве, сидел мальчик. Чёрные волосы растрёпаны, серые глаза задумчиво смотрят в окно, в ногах стоит небольшая спортивная сумка. Никто не знал, о чём он думает, но ожог на лице отбивал всякое желание спрашивать.
Мальчик не помнил ни своего имени, ни своих родителей, ни своей жизни до определённого момента. Ужасного момента, полного криков, жара и боли. Потом он проснулся, опутанный проводами, в отделении интенсивной терапии. А что было до этого? Что будет после? Он не знал. Знал только, что там, куда его везут, у него начнётся новая жизнь. Где это «там»? Какой будет эта новая жизнь? В больнице ему сказали, что «там» это место для таких же детей, как он, но в подробности вдаваться не стали.

Серый
В столовой грустно, душно и обречённо. Все уставились в свои тарелки и клюют носами, изо всех сил стараясь дотерпеть до спальни. Даже за столом второй непривычно тихо, словно там сидят и ковыряются в тарелках не самые живые ребята Приюта, а манекены в ярких нарядах. Первая группа старается вести себя как обычно, потому что командир ещё утром наорал на них. Его коронное «Какой же вы личный состав Хозяина?! Вы кучка слабаков!» слышали, наверное, во всём Приюте. На Роту это подействовало, хотя Хозяином его называют только в Казарме, а для всех остальных он Батый.
Стол четвёртой почти пуст – добрая половина группы или сидит во дворе или на речке или плавится в спальне. Зато пятая пришла в столовую полным составом. И как обычно с книжками. За нашим столом тоже слишком тихо. Кот пытается разрядить обстановку, но его оптимизм спрятался как можно глубже в своего хозяина, спасаясь от четырёхдневной жары. Лучше всего отношение к такой погоде видно по Арши: она выглядит, как пластилин, который все эти дни пролежал на самом солнцепёке. Я чувствую себя примерно так же. Эльф спрятался от мира за огромными солнцезащитными очками и механически собирает бутерброды. Лучше всех, похоже, Вору – он не дотерпел до спальни и сейчас мирно посапывает, уткнувшись лбом в край стола. Бегун с завистью смотрит на товарища, но молчит, зная особенность Вора – как бы крепко он не спал, стоит сказать про него какую-нибудь гадость или просто упомянуть в разговоре его кличку, и Вор проснётся. А если он проснётся, да ещё и поливаемый грязью, «поливателю» мало не покажется.

Погода не радует. Небо ещё с утра затянули серые тучи, закрывшие солнце и теперь плачущие мелким холодным дождём. Дует промозглый ветер. А я иду между маленькими старыми домиками и убеждаю себя в том, что мне не мерещатся за каждым углом человеческие фигуры, а в завываниях ветра – до ужаса знакомые голоса.
Больше десяти лет назад я ушёл из этого посёлка... выселок. Ушёл и даже не оглянулся, несмотря на то, что здесь прошла моя молодость. Плохо стало потом. Но я мужественно перетерпел муки совести и всего остального и уже через месяц снова зажил по-человечески, если можно назвать человеческой жизнь практически без отдыха. Нет, я спал, иногда даже всю ночь, но сон редко приносил облегчение. Прошло несколько лет, прежде чем мне удалось избавиться от своих кошмаров. Почти удалось.
Разумеется, в Приюте случалось не только плохое, но решение вернуться сюда стоило мне нескольких бессонных ночей и одного нервного срыва в самом начале, потому что, уходя, я поклялся себе, что постараюсь забыть это место. И, возможно, однажды мне бы это удалось, не предложи начальство подготовить территорию бывшего Приюта к въезду туда учеников новой школы-интерната. Я просто оказался не в то время не в том месте. Босс тут же вспомнил, где я набрался опыта работы с детьми.

Каждый год, мы отмечаем очень жуткий праздник. И название его похоже знает каждый - Хеллоуин. И мне бы хотелось поделиться с вами ей. Она произошла давным-давно в маленьком городке, которого уже никто и не помнит - Гринтсвилль. Тогда уже отмечали Хеллоуин и дети любили хулиганить. Они брали мешки из-под муки и ходили по домам, пугая женщин и стариков.

В одну темную пору дети из приюта №5 решили попугать жителей. И когда некоторые улеглись спать, три воспитанника: Грейс, Майк и Алиса, взявши кое-какие старые тряпки, одели поверх пижам поношенные пальтишки, спустились по плетям вьюна, располагавшегося на самом здании, и ребятишки неслышно понеслись вдаль. Во многих домах был погашен свет, и дети было расстроились, но все-таки решили идти дальше. Дошедши до окраины города, они увидели маленькую избушку, в которой горел свет и кто-то хлопотал. Судя по всему, в доме жила женщина.

Грейс тихонько постучалась и слегка отскочила в сторонку. Дверь ужасно заскрипела и приоткрылась. Оттуда выглянула старуха, на вид лет 65-ти. У нее были белые, как мел волосы и черные глаза, которые словно сверкали. Она приветливо улыбнулась и сказала: "Ну чего, ребятня, заходите на чаёк".

12 лет назад, в одном из детских домов Лондона, случился инцидент.
Все дети, живущие в нем, сошли с ума. Им стали мерещится женщины одетые в белые халаты, предлагающие им выпрыгнуть из окна. Приют был закрыт, заброшен, а тела детей закопали рядом со зданием.

Сегодня, 23 августа 2013 года, я - Эллен, отправляюсь в этот приют с целью узнать о нем больше, чем пишут в СМИ. Наверняка, большинство бумаг осталось там.

Сейчас я стою прямо перед этим зданием. Оно выглядит заброшенно из-за осыпающейся краски на стенах, заржавевшей надписи "Детский дом" и жутко, из-за могилок на заднем дворе. Железная дверь была закрыта, но от собственной старости, вся перегнулась и заржавела, образуя небольшую дыру. Взяв в руки лом, я "открыла" дверь и вошла внутрь.

Недалеко от нашего дома стояла заброшенный лет 7 назад приют для детей. Ходят слухи, что в палатах детей часто находили мёртвыми. Я и моя подруга Соня решили проверить, правда это или ложь. Мы взяли с собой каждая по фонарику, ножу на всякий случай и конечно же не обошлось без еды. Наконец мы дошли до заброшки. Нам сразу стало как-то не по душе. Руки и ноги начали трястись, чуя, что будет что-то опасное.

- Может, пойдём отсюда? - сказала дрожащим голосом Соня.
- Давай хотя бы просто пройдёмся по коридору, хоть на что-то взглянем - сказала я в ответ.
- Ладно - уже более спокойным голосом сказала моя подруга.

Мы пошли дальше с фонариками, потому что было темно. Вдруг я и Соня заметили чью-то тень, это была тень устрашающего вида. Мы одновременно сказали: "Может, это и есть тот кто убивает беззащитных детей?". Сказав так, нам стало на столько страшно, что ещё никто не испытывал такого страха...