Страшные истории и мистические истории

На улице стоял июльский день. Несмотря на это, небо было затянуто тучами. По улице бежала девочка. Ее черные волосы растрепались, колени были в ссадинах, а щеки влажными от слез. Тут она споткнулась о камень и, упав на землю, принялась плакать. Голоса в ее голове не утихали. Они твердили о том, чтобы она убила всех, кто ей дорог. Голоса почти никогда не оставляли ее. Сама девочка даже не помнит когда это началось. Просто одним днем она услышала такой отчетливый голос в голове, который сказал, что ей нужно убить свою одноклассницу. Сначала она не придала этому большое значение, но голос стал появляться все чаще и заполнил все ее сознание. Ей и вправду начало казаться, что она может убить людей. Она сочла себя опасной для общества и каждый день, когда голоса начинали говорить, она старалась убежать далеко от всего.

Но спустя время мама заметила ее странность и решила, что девочке нужна помощь. Теперь Алина была вынуждена два раза в неделю посещать психолога. Алина терпеть этого не могла. Она иногда допускала мысль, что ей могут помочь, но психолог каждый раз задавала одни и те же вопросы. Вот и сейчас она сидела в небольшом кабинете с холодными белыми стенами.

Мари сбилась со счета времени. Она сидела в комнате уже довольно давно, ожидая, пока парень вернётся. Она не спала, нет, она боялась даже просто закрыть глаза, находясь в одном месте с таким пусть и странным, но маньяком. У него было уже десять жертв, по чьим-то меркам это мало, но для неё - нет. Десять людей страдали от его рук... С ним опасно. А может, он как раз ждёт, чтобы она заснула и перережет ей горло? Всякие бывают случаи. Но девушка решила не думать об этом, а поразмыслить о том, что волновало её уже несколько часов: "Неужели это он плакал за дверью? Почему, что же с ним не так, его поведение и он сам меня с ума сводит... Такой милый, с такими глубокими глазами, такой чуткой душой, почему... Может быть он и правда не сумасшедший, но нормальных людей не радует чужая боль... Как психолог я могу сказать только одно - тяжёлый случай. Очень тяжёлый".

Брюнетка лет двадцати пяти с трудом открыла глаза. Она не понимала ни где она, ни что происходит, она даже не помнит, как попала сюда. Вокруг все плыло, но было различимо, что она находится в какой-то комнате. Она хотела дотронуться до головы, но поняла, что её руки связаны. Девушку охватила паника. "Я связана?! Кто связал меня, где я, я ничто не понимаю, что происходит?!"

Она окончательно пришла в себя, дернулась и почувствовала, что сидит на стуле, руки связаны сзади, ноги свободны, но на поясе тоже тугим узлом завязана верёвка. Попытавшись вырваться, но поняв, что в этом нет смысла и верёвки затягиваются лишь туже, она решила, что не нужно паниковать, хотя сердце не прекратило быстро биться.

Девушка огляделась: тёмная комната не понятно где заканчивающаяся, слева какой-то стол, сверху скорее всего лампа.. А прямо перед ней метрах в трех - металлическая дверь. Она подумала, что стоит позвать кого-то на помощь. Но она никак не могла решиться крикнуть, она боялась,что её услышит тот, кто притащил сюда..

Я уже несколько лет просиживаю штаны в кабинете школьного психолога. Моя работа очень скучная. Все, кто ко мне приходят - дети, которые так или иначе поссорились с родителями или у них резко упала успеваемость в школе. Но был у меня один случай, который я хочу навсегда вычеркнуть из моей памяти.

Я отпил немого чая и уткнулся в монитор ноутбука, читая новостную ленту ВКонтаке. Вдруг ко мне постучались. Дверь приоткрылась и в кабинет заглянул мальчик, лет четырнадцати.
- Можно? - спросил он.
- Конечно, заходи. - я закрыл ноутбук и сложил руки, подперев двумя большими пальцами подбородок.
- Я - Андрей Коваль, из 9А. Хочу... Поговорить с вами. Я могу рассчитывать на то, что этот разговор не выйдет за рамки этого кабинета?

Этот голос. Он так знаком мне, но в то же время я понимаю, что никогда не слышал его. В моих руках всё ещё было свидетельство. Снова перечитал. Нет, мне не показалось, это явь, но всё до сих пор похоже на страшный сон, из которого никак нельзя выбраться.
- Карлайл? - выдавил из себя я.
Ничего. Но он точно здесь. Чувствую, что он стоит прямо сзади меня.
- Пожалуйста, поговори со мной, - повторял я снова и снова, всё так же вслушиваясь в тишину. Надеясь, что он тут. И в один момент, на моё плечо опустилась рука. По моему телу прошлась дрожь. В голове всплыло какое-то воспоминание. Оно было новым, но и старым одновременно, будто это действительно когда-то происходило, вот только я потерял этот момент. И наверное, потерял бы навсегда, если бы эта рука не прикоснулась ко мне. С ней и пришло осознание того, что это правда.
Я встал с колен и обернулся. И правда Карлайл, настоящий, совсем рядом и не убегает.

- Послушай, Сильвия, - пожилой мужчина в халате с копной белоснежных волос обворожительно улыбнулся сидящей впереди девушке и бережно взял её за тонкое бледное запястье, едва заметно сжав, - Всё, что тебе нужно - сдержать себя от паники, выбрав подходящий для этого момент. Понимаешь? Овладей своими страхами, ты должна понять, что ничего из перечисленного тобой тебе вреда не принесёт. Это лишь воображение. Так? - все фразы психолога были вызубрены наизусть и он уже сам не помнил, какой раз говорил это отчаявшейся девушке.
Закат тяжело пылал алым пламенем на берёзах, напоминая о конце смены. Сильвия была последней пациенткой врача на сегодня и ему не терпелось закончить этот приём как можно скорее, дабы вернуться домой.
Психолог начал чуть касаясь поглаживать руку светловолосой, снова остановившись на запястье.
- Теперь посмотри мне в глаза, Сильвия. Что ты видишь? - мужчина прищурился, взял в свои ладони лицо пациентки и, не дождавшись ответа, выразительно отчеканил, - Я запирают все твои страхи. Их больше нет, их нет, понимаешь?

День 4: Жатва.

И смерть и жизнь - родные бездны:
Они подобны и равны,
Друг другу чужды и любезны,
Одна в другой отражены.
(Дмитрий Мережковский)

Руки опускались, лёгкие уже не хотели дышать. Сегодня - его день, сегодня всё закончится. Что-то дрожало внутри, разгоняя по телу холод, заставляя бояться. Думать и бояться. Зачем всё это сейчас? Не лучше ли хоть на секунду забыться в ожидании того неминуемого ужаса? Но нет, разум отказывался сдаваться. Он тяжко поднялся и едва сумел устоять на ногах, голова кружилась, перед глазами серая дымка, окрашивающая мрак в тусклый цвет безразличия. Зачем он это делает? Смерть всё равно его настигнет. В душе всё ещё теплится надежда, всё ещё звучит безумная мысль о свободе. Как маленький зверёк, уже видящий вдалеке пламя пожирающего округу пожара, но продолжающий дышать воздухом, хоть через секунду уже превратится в пыль. Зачем напрягать и без того обессиленное тело? Что движет им, что заставляет подойти к трупу своего лучшего друга и упасть пред ним на колени?

"Ты умрёшь" - кричат, как неугомонная толпа, оглушительно, дерзко, его собственный мысли. А рука продолжает шарить по полу, ощупывать в поисках чего-то мизерного, но такого нужного именно сейчас. Именно тогда, когда надежда уже почти угасла, а позвоночник рассыпается на песчинки, лезвие рывком выходит из окаменевшей шеи Саши, неумолимо приближаясь к собственной. Он сделает это сам и не будет боли. Нет, конечно, она будет, но это боль не причинит много страданий. Наступит темнота, бурлящая река унесёт его отсюда туда, где не надо бояться и переживать. Там будет тихо или наоборот - галдящий тысячью голосов лес ужасных птиц или стонущий от невыносимых мучений дуб, на котором будут висеть головы грешников, а среди них и его невинная голова. И в любом случае - это будет лучше, чем сейчас.
Лезвие уже гладит кожу шеи, дыша на неё своим морозным холодом, будоражащим мурашки на спине и одновременно успокаивающим. Рука дрожит, словно напуганный цыплёнок в коробке.

Саймон с самого утра не мог найти листы бумаги, чтобы распечатать документы.
Всё утро он копошился и бегал по кабинету, в надежде отыскать чистый материал.
"Черт! Кейт! У тебя в кабинете лишней бумаги нет?!", - прокричал он.
"Нет! Мне самой надо. Тебя экономить не учили? Каждые полчаса твоё ведро скомкаными листами наполнялось!", - отозвалась девушка лет двадцати.
"Ой, лучше бы вообще к тебе не обращался!", - с вызовом крикнул разгневанный парень.
Несмотря на то, что он работал психологом, Саймон часто срывался. Парень хотел сменить рабочее место. Ему надоел и соседний персонал и сумасшедшие "чукчи", бред, которых ему приходилось порой слушать часами.
"Саймон, к тебе пациент. Лучше приготовь своё рабочее место, наверно весь кабинет перевернул", - обратилась уборщица, вытирая полы в коридоре.
"Как меня это всё достало", - проговорил психолог.

В кабинет вошёл юноша шестнадцати лет. На нем был чёрный сюртук, рукава, которого были завёрнуты по локоть, темного цвета джинсы, а также чёрные бархатные перчатки на запястьях и чёрные ботинки с белыми шнурками. Он присел на кресло и взглянул в глаза психолога.

Мне иногда бывает очень страшно от того, что будет дальше. Будущее такое туманное. Моя жизнь плывет по течению, один день похож на другой, но это не важно. Потому что каждый вечер я привычно скрываюсь в своем мире. Для людей иной мир есть виртуальность. Но они не желают понять, что реальная я есть только в виртуальной реальности. В школе и в быту - это лишь тень меня настоящей. Оболочка, защита если хотите, от их нападок. Эта оболочка полностью пропитана ядом, который убивает не только окружающих. Меня он убивает даже сильнее. Я будто гнию, разлагаюсь. Тону в собственном яде. Я убиваю себя. И меня убивают внешние факторы. Все, что я люблю, однажды убьет меня. Странно, что я еще не сломана. Я много думала о разных способах убежать от реальности. Люди бегут разными способами. Не это ли признак того, что общество и наша реальность, которую принято считать настоящей, ужасны? Наркоманы пытаются скрыться и сами убивают себя. Изо дня в день нам твердят что-то вроде "Дети, не становитесь наркоманами, это плохо". Плохо то, что нам так говорят. Это бесполезно и не несет за собой по сути никакого смысла. Правильней рассказать настоящую жизнь наркоманов. Ты не считаешь? О ломках, о последствиях, о попытках соскочить и о мучительной смерти? Но они якобы берегут нашу неокрепшую детскую психику. Ту психику, которую каждый день ломают собственноручно и с такой легкостью. Вот почему будущее кажется, мне страшным и отталкивает. Как я уже сказала, я не знаю, что будет дальше.
Я легко спрыгиваю со школьного подоконника, бреду в конец безлюдного коридора. Последний урок закончился, люди разошлись и лишь я стою посреди коридора по просьбе своей классной руководительницы. Ее давно волновало мое состояние. С мыслями о том, что сейчас мне опять полезут в душу, я стучусь и захожу в кабинет.
- Вы звали меня? - совершенно банальный вопрос, но я действительно не знаю, как начать разговор, который уже хочется окончить. А лучше вообще не начинать.
- Проходи. - Фальшиво и приторно, пытаясь расположить меня к беседе, произносит Елена.

- Вы не понимаете, она была ведьмой!
- В смысле стервозной?
- Нет, нет! Настоящей ведьмой! Которой ничего не стоило щелкнуть пальцами и ваша шея с отвратительным хрустом повернется на сто восемьдесят градусов, будто вы чертова сова!
- Да что вы говорите? И что еще она могла?
- Как-то собака нашей соседки, потоптала все георгины моей жены. На следующий день, собака издохла, выплевывая изо рта кровавую пену.
- И вы думаете, что во всем виновата ваша жена?
- Я не думаю - я в этом абсолютно убежден! Послушайте, если вы так скептически настроены...
- О нет, продолжайте. Я внимательно слушаю и записываю.
- Кхм... что ж... О чем бишь я?
- Скажите, как давно вам показалось, что ваша жена ведьма?
- Поначалу, все было просто чудесно. Милая, воспитанная, образованная. Я был просто счастлив. Мы сыграли свадьбу, отправились вместе в отпуск. А потом я начал замечать некоторые странности...
- Какие же? Пожалуйста, подробнее...
- Ну, в нашем доме стали появляться разные пахучие масла и корешки. Всякая дрянь сушеная. Жена говорила, что это для специальных целебных отваров. Я ей верил. Вечерами она часами просиживала, делая расклады на картах "Таро" и говорила при этом, что все это, лишь невинное увлечение. Но все это оказалось не столь уж безобидно...
- Да? Например?