Страшные истории и мистические истории

Она должна была всю жизнь стирать пыль с артефактов, но один из них изменил всё. Теперь она не студентка исторического факультета, а Верховная жрица в Древнем Египте. Но сможет ли почёт и богатство дать ей то, что она хочет больше всего — быть счастливой? Быть собой?

Серия 1

Кровь. Яркая, горячая, стекала по моим рукам. Подол жреческих одеяний окрасился в алый. Пальцы дрожали. Я не верила, что это происходит со мной. Я не верила, что это было реально.
— Фараон мёртв! — воскликнул Отта, зло кривя лицом. — Схватить убийцу!
С двух сторон меня подхватила стража и рывком подняла на ноги.
— Ай! — воскликнула я от резкой боли, ещё толком не осознавая, что я нахожусь в теле Мины.
Теперь фараон лежал у меня под ногами. Я глядела в стеклянные глаза и просто столбенела от ужаса.
"Минуту назад он был ещё жив! Не могу смотреть".
Я отвернулась и столкнулась взглядом с Нармером. Столько боли я ещё не видела.
— Как ты могла? — грустно добивал он.
— Это не я! Я хотела помочь! — мой взгляд метался, понимая, что ничего доказать не смогу.
— Уведите её. — зло прошипел Нармер, даже несмотря в мою сторону. — Отец...
Он упал перед телом на колени. Стража тащила меня прочь, и с каждым шагом я чувствовала, как рушится моя едва наладившаяся жизнь.

Герцог де Лемашан вновь с утра отправился к швартовочной башне, чтобы встретить большую партию вина, а заодно и доктора Эзру Смита, вызванного бароном для того, чтобы определить, можно ли вылечить спровоцированный побочным эффектом заклинания гипертрихоз Олафа в домашних условиях, или ему следует поехать в институт.
Барон же, пропустив уже стаканчик кальвадоса, пребывал в отличном настроении, когда услышал звук рога.
— Для наших гостей рановато. Йохен!
Мост опустился, и в замок вошел худощавый человек в широкополой шляпе. Он снял ее и раскланялся.
— Приветствую! Мое имя Бенджамин Кейн. Я путешествую по материковой Европе, и у меня заглохла машина.
— Добро пожаловать в замок фон дер Вальд! Если вы не слишком спешите, останьтесь у нас некоторое время, а мы постараемся починить ваш автомобиль, — как вы уже успели заметить, барон был гостеприимным хозяином.
Он пригласил гостя выпить чаю. За чашечкой ароматного напитка они вели беседу: барон рассказывал фамильные истории и предания, а Кейн делился впечатлениями от поездки.

— Сегодня пора чистить террариум, — сказал барон фон дер Вальд Олафу.
— Да, барон, я уже начал, — ответил волосатый дворецкий.
— И Дагона уже вытащил?
— Я поместил его в ров.
— Ты охренел, Дагона в ров, там же пираньи! — возмутился Отто.
— Шучу, шучу, он сидит в бочке.
За окном бушевала гроза. Ревел и выл ветер, белые, голубые и лиловые молнии на миг освещали потемневшее под гнетом черных туч пространство. По окрестностям прокатывался далекий гром. Барон с герцогом коротали время за игрой попеременно то в карты, то в шахматы, попивая кофеек и заедая его ромовыми бабами и бисквитами. Внезапно сквозь шум ненастья прорезался еле слышный звук рога.
— Кажется, кого-то принесло в такую непогоду. Йохен!

Она произносит: лес - и он превращается в лес
С травою по колено, с деревьями до небес,
И входит она в свеченье зелёных крон,
И лес обступает её с четырёх сторон,
Она произносит свет, - и он превращается в свет,
И нет никого на свете, и слова нет,
И облако белой глиной сворачивается в клубок
Пока еле слышно она произносит: Бог.

На улице морозно, декабрь преподнёс сюрприз, если можно конечно назвать сюрпризом температуру в двадцать градусов ниже нуля и обилие снега, выпавшего всего за три дня. Я расчищал во дворе сугробы и так увлёкся, что стемнело. Наступил вечер, я не прекращал работать и, включив во дворе освещение, продолжал ковырять снежные барханы. На некоторых участках, где снега не было, был гололёд. Вооружившись ломом, стал долбить обледенелую землю. Ночь наступила неожиданно, и усилился ветер, который днём не досаждал, а теперь он стелился по земле и разносил снег, заметая всё вокруг. Вдалеке по улице кто-то шёл. Когда я поменял лом на лопату и стал исправлять деяния злобного ветра, который успел сделать несколько заносов на том месте, где я только что расчистил, голоса идущих стали совсем близко. В воздухе появился аромат сигарет и ещё, какой-то странный запах.

В одной из служебных московских командировок довелось почти две недели жить в одном гостиничном номере с мужиком из прокурорских. Назвался Павлом. Парень удивлял меня тем, что ни одного вечера не провёл без двух-трёх, а то и больше, бутылок пива. Мне так было бы тяжеловато. Он же признавался, что иногда и в обед пропускал парочку. В златоглавую замело его из Саратова, тоже по службе. После вечернего пиваса Паша становился дюже разговорчивым. Много чем делился из своей сурьёзной биографии. Всех случаев, конечно, не вспомнить, но один, довольно жутковатый, в памяти отложился...

Матвей Данилович жил со своей супругой Аннушкой в любви и согласии без малого сорок лет. Когда оба вышли на заслуженную пенсию, сидеть с утра и до вечера сиднем в городской квартире быстро осточертело. Пусть в трёшке, пусть в центре Саратова. Всё одно тоска смертная. Вот и стали они ближе к лету присматривать себе дачный участочек за городом. Чтобы, значит, вовсе со скуки не помереть. А тут как раз кто-то из знакомых дом в глухомани продавал. Съездили, посмотрели на объект. Понравилось. Даже очень. К тому же цена до безобразия приятная.
Недолго раздумывая, ударили с продавцом по рукам и принялись обживать приобретение. Дом был крепкий. В огороде баня под стать. А места вокруг какие!.. Лес, речка, поля васильковые. Колхоз-то развалился, деревенские мал-помалу разбежались кто куда. С десяток обитаемых дворов лишь осталось. Да и в тех старичьё одно. Но Матвею с женой оно и лучше. В городе эта людская суета до того достала...

Пора, – подумал Вася, и уложив в сумку портативный металлоискатель, двинулся на перрон. В вагоне его поджидала напарница Светка.
- Как доехал? – спросила она, не утрудив себя поздороваться.
- Нормально, – буркнул Вася.
- Наши места справа, третья скамья. Пошли. Я захватила обеды и минералку.
- Пойдёт, – кивнул Вася, усаживаясь на неудобную скамейку.
В плацкартном вагоне было шумно и душно. Три толстые тётки - соседки по лавочке громко трепались, обсуждая своих непутёвых мужей и плевали семечки. Какой-то плешивый дедок постоянно чесался, бубня что-то про плохую пенсию. Двое парней напротив елозили пальцами по смартфонам, и скроив физиономии плохишей, похабно гоготали. Однако, ехать было недолго.
На промежуточной станции Вася с подружкой сошли. Накинув на плечи рюкзак, Василий засеменил первым, раздвигая высокую по пояс траву в сторону едва угадывавшихся вдалеке невысоких холмов. В незапамятные времена здесь проходили караваны древних скифов, и даже до сих пор меж холмиков, холмов угадывался извилистый путь. Эти места разрабатывались археологами ещё с позапрошлого века. Но сейчас здесь не было никого. Охранять такую территорию не имело смысла, и искатели удачи в эти края частенько наведывались. Но – кому как повезёт. И где копать, надо было знать хотя бы приблизительно. Без соответствующей подготовки соваться сюда было бессмысленно.

В 2016 году при проведении плановой реконструкции трассы городского значения Темрюк-Краснодар в районе посёлка Кирпичный экскаватор поддел и приподнял над разрытым грунтом нечто похожее на гипсовый ящик, который на рёбрах ковша переломился, и из него посыпались человеческие кости. Спустившиеся в котлован дорожники обнаружили массовое захоронение. Прокурорские криминалисты установили, что кладбищу многие сотни лет, а прибывшие из города специалисты определили возраст могильника. Он оказался фантастически огромен. Доисторическое погребение датировали шестым тысячелетием до рождества Христова. По распоряжению главы краевой администрации В.А. Ткаченко и губернатора г. Краснодара Н.Л. Довлатова работы на данном участке были приостановлены и начаты археологические изыскания.
Официальная справка.

...Небытие, ничто, пустота. Казалось, тьма навеки укутала душу в объятиях бездны. Я перестала существовать. Но кто-то посмел потревожить мой сон, и я ощутила болезненное пробуждение. Тогда я увидела свет. Он появился в виде ослепительно-яркой, медленно расширявшейся полосы. Вместе со светом пришло осознание личности. Я почувствовала присутствие чужаков. Жалкие рабы хозяйничали повсюду. Они копошились в священном месте, оскверняя и попирая ногами прах моих слуг. Чернь прикасалась к украшениям и подбирала золото. Моё золото. Несчастные осмелились проникнуть в святая святых - обитель самой вечности! Однако пробуждение было предначертано древним злом и я знала об этом всегда. Это мучило меня всю сознательную жизнь. Я опрометчиво обратилась к чёрной магии, возжелав бессмертия, и тёмные силы надо мной посмеялись. Захотела? Получи. Печать проклятия не снял никто. Я выбрала свой путь. Теперь же час настал и предсказание свершилось. Силы тьмы требуют возврата долга. А долги, как известно, в этих делах следует отдавать. Так бойтесь же, черви. Вы будете ползать у меня в ногах, и почитать за честь прикоснуться языком к моей сандалии. Это те, которых я не испепелю и не заберу их души до срока. Я злая, как абсолютное зло...

I

"Серые Братья" уже собрались в Святилище. На последний пир. Широкие длинные дубовые столы прогибались под тяжестью блюд с жареным мясом, птицей и рыбой, а также плетеных корзин с черствым хлебом, пыльных бутылок вина и кувшинов с брагой.

Купол Святилища украсили мириадами старых новогодних гирлянд. У стен на массивных подставках горели толстые свечи, а во всех четырех углах и глубоких стенных нишах мерцали крохотными трепетными огоньками высокие напольные подсвечники со множеством рожков. На столах разливали золотистое свечение серебряные канделябры. Свисающую на цепи круглую люстру окутывал ореол желтых огней. Свечей было так много, что они давали не только свет, но и тепло. На опоясывающем Святилище нефе жарко пылали жаровни и смолистые факелы.

Перед началом пиршества Мирела произнесла короткую речь.

Ничего не росло больше на этих землях... Никто не жил в проклятом месте, которое ныне не называли иначе, как Мертвые топи, хотя много лет назад здесь стоял большой и прекрасный город, но много лет назад здесь появился сам по себе каменный саркофаг, и жители знали, что заключена там темная сущность, волей Спасителя заключенная в вечный сон... Люди не подходили к гробнице, но оттуда безудержно шла Тьма... Спустя месяц начал болеть скот в окрестных деревнях, еще через месяц стали падать люди и начался мор, который не могли остановить маги, и лишь усилиями слуг Спасителя, болезнь прошла, но вокруг саркофага появилось болото, в которое постоянно влекло людей и зверей, где все они и тонули... В этот раз помогли маги, но как только перестали живые существа лезть в болота, оттуда полезли мертвые, да какие! Челюсти вытягивались как минимум вчетверо, на лапах появились громадные когти... Эти твари нагло рвались в поселения, и даже в сам город. Магии они не страшились, а слуг Спасителя было не так уж и много... Единственный, кто мог помочь - неизвестный лесной отшельник, который иногда приходил в город. Он творил какие-то чары, и мертвяки на недельку утихали, однако, чародей не принимал просьбы жителей поселиться у них...

Это произошло осенью, где-то в середине октября. Я сидел в удобном кожаном кресле и читал еженедельную газету, изредка кидая взгляд в сторону окна. Напротив меня, освещая комнату медным мерцающим светом, горел камин. Этот свет создавал атмосферу старины, что вызывало некую ностальгию. Особенно запомнились дальние углы комнаты и книжные полки, которых я практически не видел, ибо свет до них попросту не доходил.
На улице была глубокая ночь. Чистая асфальтированная дорога освещалась лишь холодным белым сиянием фонарных столбов. Эта дорога вела через Пасс-Рок, а после поворота направо, прямиком к Тейлор-стрит и Эрон-Брук. В маленькие щели оконной рамы просачивался поток прохладного воздуха, принося с собой тёрпкий запах опавших листьев и осеннюю свежесть.

Я тихо встал с кресла, а затем подошёл к письменному столу, на котором безмолвно покоилась стопка чистых листов и печатная машинка. Когда-то я занимался писательством, но теперь даже думать не хотел о творчестве. Мой последний роман оказался не столь успешным, как я предполагал. Может быть неудача повлияла на моё решение? Я даже не задумывался. Сейчас меня совершенно другое заботило. Моя семья - жена Карен и дочка Шерон - вот моё истинное счастье и высшая награда. Сейчас они спали на втором этаже. Карен - очень хорошая и любящая жена, мать моего ребёнка. Мы познакомились в Эзденской библиотеки. Был тёплый летний день, ослепительно яркий и вызывающий бурю положительных эмоций. Я пришёл туда сдать какую-то книгу, но увидев Карен обо всём забыл. Она была в читальном зале, совершенно одна. На её светлых пышных волосах находился белый ободок с пластмассовым бутоном лаванды. Одета она была в летнее белое платье и, такого же цвета, босоножки. Она читала какую-то зарубежную литературу. Дальше всё было, как в чудесном сне - мы познакомились, стали встречаться, а через семь месяцев поженились. Карен родила мне дочку. Я очень благодарен ей за всё это.