Страшные истории и мистические истории

Ян Белов расслабленно потянулся, лёжа на кожаном диване, резким движением сел и, обняв за талию высокую худенькую девушку, прорычал хрипловатым со сна, но красивым голосом:
— Ты представляешь, какие красивые сны мне сняться, Иришка. — Иришка тревожно посмотрела на него большими серыми глазами. — Там, ты не поверишь...
— Поверю, Янка, поверю. — Ирина отстранила мужа мягким движением руки. — Дай только туфли снять...
— Нет, не расскажу. — Передумал Ян.
Уголки губ Ирины обиженно опустились, ей не нравилось, когда муж рычал на неё.
— Я лучше это всё запишу. — Ян деловито ринулся к ноутбуку, лежавшему на небольшом журнальном столе. — А потом тебе дам почитать.
— Ты поужинай сначала, писатель. — Ирина, по пути избавляясь от строгого делового костюма, направилась на кухню.
За ужином Ян хранил задумчивое молчание, и Ирина его не трогала, зная, что в таком состоянии муж не склонен к разговорам. После ужина он опять сел за свой обожаемый ноутбук, стоивший половину отпускных, а потом Ирина легла спать.

Получив несколько ранений от того огромного робота, мне все же удалось победить его. Затем я вызвал военных, они сказали, что скоро прибудут. Выйдя из спутниковой станции, я обнаружил уезжающего НуНу и остановил его.
- Стой, где стоишь, бесполезная железяка!
- Почему ты здесь? Ты должен быть мертв.
- Я уничтожил твоего никчемного Аннаунсера, сдавайся!
- Ага, прямо так и сдамся. Ты до сих пор не понял, что я сделал мир лучше? Новорожденные теперь захватывают земли, а я стал их правителем!
- Новорожденные?
- Да, это новые телепузики, которые заражены изначально до своего появления на свет. Правда, у них есть дефект - это отсутствие шерсти. Но им это не помешает захватить весь мир! Еще я понял, что ошибался в тебе, потому что ты умнее и сильнее обычных телепузиков, несмотря на то, что ты жив. Если хочешь, можем править миром вместе!
- Мне не нужны твои жалкие услуги, тебе это все так с рук не сойдет!
- Что же, все равно ты ничего не понял, но сейчас ты все узришь...

23 июня. 1941 год

- Олежка, красивые-то какие! Прямо как рябиновые гроздья!
Олег с нежной грустью смотрел на крутившуюся возле зеркала супругу. Во рту сразу почувствовался кислый вкус детства и вяжущей неспелой рябины.
Маленький сынишка ещё спал, но чемоданы были уже собраны и небольшой кучкой стояли возле порога военной квартиры. Алые капли бусин небольшого блестящего украшения стали последним подарком для молодой жены перед отправлением к родным. Граница близко, и оставаться было опасно.
- Ниночка, нам пора.
В тот тучный тёмный вечер с запахом скошенной травы и послегрозового воздуха они молча шли к поезду. Где-то за деревьями раздавался звук играющей гармони, и в тусклом свете ламп кружились сгорбленные тени. Последняя радость перед войной, после которой все разъедутся по разные стороны... Одни на фронт, а другие подальше от этих мест.

По густому сосновому лесу бежал человек. На вид ему было около 45 лет, но по паспорту, который он давным-давно не видел, всего 31. Его дыхание было тяжелым и хриплым из-за одышки. Даже если бы он передвигался размеренным прогулочным шагом, одышка все равно сильно ему досаждала, так как легкие уже ни к черту. Самым большим его желанием сейчас было остановиться, лечь на сухую траву, опавшие сосновые иголки и шишки и закрыть глаза. Но это было равносильно тому, что прыгнуть в берлогу разъяренного медведя. Человек бесконечно оглядывался. Временами прислушивался. Тишина. Никаких признаков внелесной жизни. Он позволил себе остановиться и, сняв с ремня фляжку с водой, присосался к ее горлышку. Много пить было нельзя, так как запасов не хватит. Неизвестно, были ли впереди водоемы с пресной водой. Наверняка были, только где именно он не знал. Ему предоставили шанс, которым он непременно должен воспользоваться. Вчера ситуация была намного хуже, но он смог выбраться, даже раздобыл небольшой нож, который годился разве что нарезать колбасу на школьном пикнике. Но уж лучше такой, чем вообще ничего. Еще сильно хотелось есть. Конечно, за долгий промежуток времени, проведенный в карьере, он привык к постоянному чувству голода, но тем ни менее, буханкой хлеба в день и отвратительной ухой он был обеспечен. Утром он съел каких-то красных ягод, от, которых теперь жутко крутило живот и все. На этом его трапеза была завершена. Нужно было бежать дальше, иначе его жизнь скоро прервется. Он повесил фляжку обратно на ремень, на секунду замер, как можно сильнее напрягая слух и, ничего не услышав, побежал дальше. В прошлой жизни, он был фотографом-любителем. В этой он заключенный 15-52, лицо, не имеющее будущего, прошлого, имени, фамилии и прочего. Только проклятый номер 15-52, аккуратно вышитый на спине его темно-зеленого комбинезона и навечно наколотый на правой стороне шеи. Длинные волосы мешали передвигаться, поэтому вчера, когда удача повернулась к нему лицом и удалось раздобыть нож, он их срезал, насколько это было возможно. Секундная остановка - тишина, можно бежать дальше. Он слышал много историй о том, что еще никому не удалось убежать, но все-таки решил испытать удачу. На тот момент ему казалось это отличной идеей, но сейчас, когда силы были уже на исходе, он начал понимать, что лучше было бы оставаться в карьере. Если его не догонять до темноты, то ночью непременно сожрут волки или кабаны. А возможно даже и медведь. И если от первых двоих хищников еще можно было как-то спастись, то от медведя скрыться вряд ли удастся. Бегает он быстро, по деревьям лазает тоже неплохо. Короче говоря, шансов мало. Этой ночью ему просто повезло. Тело уже не хотело слушаться, ноги гудели, голова раскалывалась на мельчайшие кусочки, но нужно было бежать дальше. Ничего не вышло. 15-52 споткнулся о ветку и повалился на землю лицом вниз, больно оцарапавшись о шишки. Он перевернулся на спину и уставился в серое небо. Заставить себя встать и бежать дальше, было непосильной задачей. Он закрыл глаза. Будь что будет.

Весна вступила в свои законные права. От снега остались лишь блеклые воспоминания, на деревьях приятно шелестела зеленная листва, птицы напевали свои серенады. Майор Ермаков вышел из здания ДВД взъерошенным и раздраженным. Он сел в служебный автомобиль и поехал в свое отделение. Несколько минут назад он отчитывался о проделанной работе по делу Кукольника. Жестокие убийства прекратились, но и маньяка задержать не удалось. По факту, дело считается открытым, а Ермаков получил выговор за некомпетентно выполняемую работу. "А что если этот урод уехал в другой город? Как после этого будет выглядеть кустанайская милиция?" - кричал полковник на Ермакова. "Да никак!" - ответил майор сам себе, уже сидя в автомобиле. По городу красовались портреты предполагаемого убийцы, все посты ГИБДД работали в полную силу, наряды ППС шныряли по всем районам. Кукольник исчез. Без следа. Ермаков позвонил своему давнейшему другу Бейсембаеву и слезно попросил его как можно тщательнее проверять всех, кто двигается в сторону границы с Россией. Мероприятия длятся уже больше месяца, а результатов ровным счетом никаких.
Сержант шел по улице вместе с супругой. Она не могла не заметить, как сильно изменился ее муж в последнее время. В глубине души у нее зародилось чувство, что она начинает его бояться. Уровень употребляемого им алкоголя с каждым разом увеличивался, что делало его грубым по отношению к ней. Ей было даже страшно представить, как он относился к окружающим его людям. Они шли молча, изредка обмениваясь незатейливыми фразами. Сержант бесконечно курил. Первое время, супруга просила его не делать этого в присутствии нее, но просьбы были пропущены мимо ушей.

Магазин "Счастливый" работал круглосуточно и имел колоссальную прибыль от продаж спиртного. После введения разнообразных законов о запрете продажи алкоголя и сигарет лицам до 21 года, немного пошатнуло финансовую прибыль магазина, но ненадолго. Сауле Сапарбаевна, непосредственная хозяйка магазина, имела важную в этом деле способность - заводить нужных друзей.
В последнее время, сержант был частым посетителем "Счастливого". Ему даже делали небольшую скидку на его любимую водку. После случая в заброшенной деревне, он написал заявление об уходе из органов внутренних дел, но полковник Бейсембаев уговорил остаться, более того, похлопотал о его переводе в Кустанай, чем и подкупил своего молодого коллегу. Сержант думал, что все встанет на свои места, что жизнь направится в нужное русло. Но недавняя встреча с пленником все испортила. Сержант вообще ничего не мог понять. Он присутствовал на похоронах, значит, похоронили кого-то другого. И значит, что пленник обязательно отомстит за свою искалеченную жизнь. И значит, что ему и его беременной супруге, грозит серьезная опасность. Сержант был жестким и в какой-то степени жестоким человеком, но пленника он боялся, как никого другого.

Вечером, когда вся деревня погрузилась в экстаз от беспробудной пьянки, сержант решил съездить в город. В последние пару лет, дела пошли в гору: он сделал неплохой ремонт в доме, протянул водопровод, даже остались деньги на подержанную "Ауди" 100-той модели. Конечно, в его адрес сразу же посыпались обвинения со стороны соседей, что сержант, мол, взяточник, вор и вообще очень неважный милиционер. Такие уж люди своеобразные существа! Когда кого-то обворуют - сержант самый хороший человек на планете, только бы нашел злоумышленников. А когда все нормально, можно и грязью за глаза полить. Это в порядке вещей. Он уже давно привык. Полковник Бейсембаев был приятным человеком, хотя когда выпивал мог позволить себе лишнего в общении с младшими по званию. В отделе все прекрасно знали, что жить без "левого" дохода ни один нормальный мент не станет. И когда сержант приехал на машине на работу, Бейсембаев порекомендовал ему, чтобы внутренние дела не соприкасались с общественными и тогда все будет хорошо. Конечно, с каждого дохода он отчитывался перед полковником, но в пределах разумного. Раз в неделю сержант посещал Кустанай, приобретал продукты, новые фильмы на DVD, старался купить что-нибудь для супруги. Но в этот раз смысл его поездки состоял совсем в другом - он хотел успеть обменять недавно полученные от старшего брата 800 долларов.
На дворе стоял жаркий сентябрь. Днем термометр показывал +35, ночью +20. Сержант уселся в свою "Ауди" и завел зажигание. Можно было бы и отложить поездку, но сидеть дома не было никакого желания. Он нажал на сцепление и с пробуксовкой выскочил на трассу.