Страшные истории и мистические истории

То, что я хочу вам поведать, едва ли будет принято за правду. По крайней мере, большинство либо рассмеётся, либо покрутит у виска, как сделал бы и я сам в былые времена, когда был закоренелым скептиком. Но возможно найдутся и те, кого моя история как минимум заставит задуматься. На большее я и не надеюсь. В любом случае мне нужно поделиться хоть с кем-нибудь тем, что так тревожит меня, и изменило мои взгляды на привычную реальность.

То был обычный летний вечер, ещё не поздний, но солнце медленно скатывалось к горизонту. Погода стояла отличная, жара спала, и лёгкий ветерок скользил по ветвям и листьям деревьев. Я отправился на прогулку со своей собакой, как делал это частенько. Моим излюбленным местом посещения в подобное время был пустырь, располагавшийся совсем рядом с чертой города. Я жил на окраине и на дорогу пешком у меня уходило около получаса медленным шагом. Пройдя мимо последних частных домов, большей частью находившихся на стадии строительства, и гаражей, миновав кукурузное поле, я пересёк автомобильную дорогу и оказался на месте. По дороге мне встречались люди, проезжали велосипедисты и автомобили. Я бы не сказал, что это была совершенно безлюдная окраина, но людей было немного. Пустырь же был абсолютно безлюден, что мне собственно и нравилось в нём. Да и что там можно делать, разве что с собакой гулять, и то большинство предпочитало делать это в городе.

Солнце клонилось к горизонту, и большинство людей, прятавшихся целый день от жуткой жары в домах, выходили на воздух, наслаждаясь столь долгожданной вечерней прохладой.
Заррик никогда особо не слушался родителей. Скучно ему было в деревне – играть особо не с кем, да и не разгуляешься здесь, что для десятилетнего мальчика было самым худшим наказанием. Поэтому, воспользовавшись тем, что родители направились в таверну, он быстренько прошмыгнул к воротам их двора и пробежал по улице за пределы Саюна, остановившись на околице. Перед ним расстилалась огромная долина, которую не зря прозвали Зеленой – ее покрывал столь густой слой растительности, что земли под ней не было видно совершенно, а испепеляющее солнце было не в силах сжечь эту траву.
Но Заррика долина не интересовала. Действительно, ну что интересного можно тут найти?! Поэтому он обогнул деревню и побежал к опушке небольшого леса у подножия Восточной горы. Родители предупреждали его, что в лес ходить нельзя, но когда это останавливало любого мальчика? Да и лес он знал, как свои пять пальцев, и еще ни разу не встречал там ничего пугающего или опасного.

В верхушках деревьев, ветви которых густо укрыл снег, тоскливо завывал ветер, сдувал снежинки, осыпавшиеся мелкими холодными хлопьями. Тяжёлые как свинец тучи заслонили скупое зимнее солнце и не сулили ничего хорошего одинокому путнику, медленно передвигавшемуся через лес. Рыхлый снег укрывал дорогу, и путник то и дело проваливался в него, раз за разом останавливаясь, чтобы вытряхнуть постоянно забивающийся снег из сапог.

Вокруг стояла мертвая тишина, разрываемая плачем ветра и жалобным скрипом деревьев. Зимний лес, угрюмый, словно узник, навевал тоску и вызывал желание поскорее покинуть его, добраться туда, где светло, трещит в очаге огонь и не слышно этого скулящего, пронизывающего ветра.

Этим одиноким путником был мальчик. На вид ребёнку было не более двенадцати лет, одет он был в старый пуховик и вязаную шапку, довольно сносно защищавшие его от сильного мороза. Но парнишка всё равно ёжился от пронизывающего ветра, прятал ручки в карманы. Но не только зимний холод вызывал в мальчишке дрожь.

Сколько раз говорили ветра в ледяную ночь:
«Ты не жди его, глупая, поздно молить небес!»
Он по зову любимой бежит от покоя прочь
И приходит к тебе, но лицо его корчит бес.

И глядит на тебя твой голодный и дикий зверь,
Наизлейший из всех, что когда-либо видел мир,
Он, пройдя за порог, прикрывает рукою дверь,
И готово чудовище славный устроить пир.

Но любовно и ласково смотришь в его лицо,
Не узнала б которое, верно, родная мать,
А на пальце твоём золотое блестит кольцо,
И не есть он идёт тебя, глупую, — целовать

По мостовой шла девушка. Зонтик в её руках гнулся под порывами ветра. Но её это не волновало. Она спешила куда-то, не обращая внимания на лужи и холод. В руке путница держала мятый листок бумаги, слова на котором расплывались от частых капель дождя. Временами заглядывая в неё, девушка судорожно искала нужный дом.
Подойдя к одному из домов, похожих друг на друга, она нашла маленькую дверцу, ведущую в полуподвально помещение, и с осторожностью открыла её.
- Здравствуйте, - с осторожностью сказала она женщине, увидев в центре зала за столом женщину, пившую чай.
- Ай, дорогая, проходи, не стесняйся. Знаю, что привела сама судьба тебя. Садись, чай пей, - затараторила она.
Разувшись и сняв плащ, девушка осторожно присела на край стула, предложенного хозяйкой.
- Как зовут тебя, дорогая? Какая беда привела тебя? Всё выкладывай, ничего не скрывай.

Серое небо змеилось над темным затуманенным лесом. Каждый год, день и час здесь всегда висел какой-то таинственный и липкий туман. Он расставлял в себе макушки черных крон и навевал жуткую тишину. Лес стоял, точно мертвый, не подпуская к себе ни одного путника, ведь, независимо от того, опытный ли был человек или случайно сбившийся с пути странник - назад не возвращался никто.
Ходили легенды, что они продолжали жить, но только приняв иную форму и превратившись в нечто каменное, злое и безжалостные. Демон то или зверь - их называли абаасы и боялись пуще самой лютой смерти. Их вспоминали, когда хотели напугать, им приписывали все беды и неудачи. Жуткие твари, которые могли притворяться людьми, держали в страхе всю округу, не подпускали к лесу и обрекали на одиночество. Случайные свидетели если и случались - пусть и очень редко- верить им было категорически запрещено. Считалось, что эти люди встретились с выходцами самой преисподней и теперь находятся на хрупкой грани между двух миров.

Я не знаю, будь, что будет,
Наливайте, Барон!
Тот, кого боятся люди,
Пьёт со мной горький ром.
(Канцлер Ги "Samedy")

В далеком-далеком королевстве... А в общем-то, королевство и не такое уж далекое, смотря с какой стороны глянуть. Пусть будет просто королевство. Так вот, королевство было совершенно обыкновенное: один мудрый король, одна прекрасная принцесса и целый свал смелых рыцарей. Король правит, принцесса томно вздыхает у окна, пока рыцари таранят друг друга вострыми мечами. Может, и не хотела дочка короля, чтобы дрались они, но других вариантов не было. Чудовища совсем перевелись, а королевств много, вот и приходилось как-то своими силами. Король очень расстроен был по тому поводу, вот и придумал рыцарские турниры.

Но людям следовало быть поаккуратней со своими желаниями. Как известно, мысли материальны, особенно в мире волшебства. Поселилось в этом королевстве Чудовище. А король, на радостях, выдал указ: мол, тот, кто победит злое Чудовище, тот получит руку и сердце принцессы. Правитель хотел написать "и полцарства в придачу", но передумал - кризис нынче на дворе.

- Ты... везучий малый, - растяжно сказал Офельтар, подойдя к алтарю. - Я освобожу тебя, но только с одним условием.
- Я сейчас вообще не в состоянии принимать какие-либо условия, - ответил я. - Пожалуйста, вытащи меня отсюда! Я сделаю всё, что твоей душе угодно!
- Моей? Что ж... Ладно.
Офельтар щёлкнул пальцами, и кандалы сами раскрылись, и вместе с цепями спали с меня. Я принял сидячее положение на алтаре и, потрагивая кисти рук, начал рассматривать своего спасителя. И, о, мой Бог... Это был он. Это тот самый мужчина, который, если верить объявлению, сбежал из психиатрической больницы. У него на лице был шрам в виде четырёх диагональных полос. Эти полосы были такие омерзительные на вид, что создавалось впечатление, как будто этот шрам сделали совсем недавно. Ожога на шее не было видно. Однако, главная вещь, которую я заметил и которая меня сильно удивила - медленно переливающиеся глаза. Голубой, зелёный, красный и снова голубой. Их выражение говорило о некой недоверчивости; Офельтар очень странно на меня смотрел, как будто презирал меня. Короткие тёмно-русые волосы были растрёпаны; одежда, в которую он был одет, немного напоминала костюм чумного доктора: чёрная фуфайка, брюки тёмного цвета, митенки и ботинки. Так же у его в наличии был ремешок, который, скорее всего, служил для хранения всякого оружия.
Я старался не обращать внимания на все те вещи в нём, которые не давали мне покоя... хотя мне хотелось задать очень много вопросов...

Сёстры Ира и Лена возвращались домой от бабушки, которая жила на другом конце города. Поэтому ехать пришлось на метро. Хоть им было всего 9 и 12 лет, родители не боялись отпускать их одних. Лена была старшей и присматривала за сестрой. Был уже вечер, час пик прошёл, поэтому народу в вагоне было немного. Девочки задремали.
Первой проснулась Ира. Поезд стоял. Вагон был абсолютно пустой и тёмный. Нет, вернее свет был, он исходил от немногочисленных ламп, которые не погасли в отличие от остальных. Девочка испугалась и принялась будить сестру.
- Лена, ну проснись же, - девочка открыла глаза.
- Ну чего тебе? - Но вдруг замолчала. - А где все? Почему никого нет? Мы проспали? Но почему нас никто не разбудил и почему так темно? Что происходит?
- Я не знаю. Мне страшно, - Ира заплакала.
- Ну не ной. Давай выйдем и спросим кого-нибудь. Кто-то же должен тут быть.

В моей жизни был сложный период, я не могла забеременеть. Мужчины уходили от меня, они хотели семью. Зачем им женщина, которая не может дать потомство? Все разговоры об усыновлении не принимались. А мои попытки выяснить почему я не могу иметь детей не увенчались успехом. Врачи разводили руками, а в церкви говорили, что всему свое время, и нужно ждать. Если я не могу родить, то моя цель в другом.
Так было до тех пор, пока я не встретила Вадима. Мы стали встречаться, а затем жить вместе. Сначала он очень жалел меня, но потом понял, что это делу не поможет. Я очень боялась, что он уйдет от меня, как все предыдущие мужчины. Но Вадим не ушел, наоборот он стал поддерживать меня, возил по клиникам и мы вместе пытались разобраться в чем же причина моего бесплодия. Врачи были бессильны. Тогда Вадим предложил съездить в одну деревню, где жила старая бабка, которая была колдуньей. Мне не совсем хотелось связывать возможную беременность и колдовство, но выбора не было, так же, как и надежды.
Деревня находилась от города очень далеко, мы ехали весь день. Я очень устала, и совсем не было настроения. Столько раз я чувствовала, что нужно развернуться и забыть об этой жуткой мысли, но Вадим не хотел слушать.