Январская пятница, далеко за полночь. Алексей Храбров проснулся от того, что противно звенел домофон.
"Не обращай внимание. Кто бы то ни был – спустя какое-то время ему надоест безрезультатно названивать" – такими были его первые мысли. Но когда по прошествии пятнадцати минут звонкая трель так и не унялась – Алексей не выдержал. Он с вполне осознанным желанием убивать вскочил с кровати и в считанные секунды уже грозился вырезать всю семью ночному визитёру. Правда грозился он всё же через аппарат, ведь не спускаться ему с шестого этажа, только ради того, чтобы отвесить нагоняй какому-то кретину. Да и не успел бы. Да и, наверное, не смог. На той стороне ему довелось услышать тихий женский плач. Стоит ли говорить, что всю агрессию и уверенность с него как рукой сняло. Более того, в плохо соображающий сонный мозг уже проникал ручей недоумения и беспокойства. Оно и понятно. Какой нормальной женщине придёт в голову названивать незнакомым людям в три часа ночи? Если подумать, то разве что той, которой в сию же минуту необходима чья-то помощь. Но Храбров ничего не предпринял и просто прервал связь, выключив звук у аппарата.
Не мои это проблемы.
"Не обращай внимание. Кто бы то ни был – спустя какое-то время ему надоест безрезультатно названивать" – такими были его первые мысли. Но когда по прошествии пятнадцати минут звонкая трель так и не унялась – Алексей не выдержал. Он с вполне осознанным желанием убивать вскочил с кровати и в считанные секунды уже грозился вырезать всю семью ночному визитёру. Правда грозился он всё же через аппарат, ведь не спускаться ему с шестого этажа, только ради того, чтобы отвесить нагоняй какому-то кретину. Да и не успел бы. Да и, наверное, не смог. На той стороне ему довелось услышать тихий женский плач. Стоит ли говорить, что всю агрессию и уверенность с него как рукой сняло. Более того, в плохо соображающий сонный мозг уже проникал ручей недоумения и беспокойства. Оно и понятно. Какой нормальной женщине придёт в голову названивать незнакомым людям в три часа ночи? Если подумать, то разве что той, которой в сию же минуту необходима чья-то помощь. Но Храбров ничего не предпринял и просто прервал связь, выключив звук у аппарата.
Не мои это проблемы.
Сейчас он смотрел в окно, на едва освещенные фонарным столбом участок дороги, деревянную скамью и бетонную мусорную урну, ожидая увидеть, как заплаканная женская фигура двинется к соседнему подъезду. Но никакой женской фигуры не было, не было даже упоминания о ночном визитёре, за исключением беспокойного чувства у Алексея. Оставалось только два варианта: либо Алексей на ночь глядя поехал крышей, либо заплаканная дура (так теперь он называл побеспокоившую его мадам) так и осталась у двери в подъезд и, возможно, всё ещё пытается кому-нибудь дозвониться. Он даже и не знал, в расклад какого события хочется верить больше.
Тихий ветер за окном на мгновение усилился, издав лай и с вездесущим треском качнув болезненно-голые ветви тополя под окном, затем полностью стих.
В наступившей звенящей тишине Храбров услышал едва уловимое дребезжание сигнала домофона. Беспокойство уступило место дрожащей злости, и он звонкими шлепками босых ног проследовал в прихожую снять аппарат.
– Да что это такое!? Три часа, вашу же мать! Три часа! Вам что неймётся? Что вы спящим людям названиваете в такое время? Если что-то случилось, то обратитесь в полицию, хватит уже...
Его жаркое изречение было прервано отвратительным стоном и резким, неожиданным треском, который, казалось, раздался одновременно из аппарата и за спиной Алексея. Храбров обернулся, в страхе промычав что-то невнятное, но увидел лишь чёрный, как смола, коридор. Аппарат более не издавал стонов, лишь слабый треск, который становился всё менее слышимым. Мысли в голове перемешались, приобрели вид разбитой мозаики, которые словно поместили в трубу калейдоскопа и теперь вертели из стороны в сторону. Сердце оказалось зажатым чувствами абсолютного страха и неизбежности, разум нашёптывал ему – не включай свет, а после переходил на крик – убегай, исчезни!.. подальше от этого чувства. В ушах зазвенело, а клубящаяся темнота перед ним будто приобретала очертание высокой женской фигуры. Его рука быстро нащупала выключатель у стены и зажгла свет.
Ничего. Просто коридор.
Аппарат замолк, а в месте с ним замолк паникующий разум, парализовавший Храброва. "Надо же было такого надумать. Боже, это просто сонный мозг нафантазировал" – такими были его следующие мысли. Ему даже захотелось выйти на улицу – вдохнуть зимней свежести. Но ровно до того момента, пока он не повернул голову в сторону кухни, услышав треск, и понял.
Кажется, кто-то забрался на его этаж.
Кажется, трещали ветви тополя...
Тихий ветер за окном на мгновение усилился, издав лай и с вездесущим треском качнув болезненно-голые ветви тополя под окном, затем полностью стих.
В наступившей звенящей тишине Храбров услышал едва уловимое дребезжание сигнала домофона. Беспокойство уступило место дрожащей злости, и он звонкими шлепками босых ног проследовал в прихожую снять аппарат.
– Да что это такое!? Три часа, вашу же мать! Три часа! Вам что неймётся? Что вы спящим людям названиваете в такое время? Если что-то случилось, то обратитесь в полицию, хватит уже...
Его жаркое изречение было прервано отвратительным стоном и резким, неожиданным треском, который, казалось, раздался одновременно из аппарата и за спиной Алексея. Храбров обернулся, в страхе промычав что-то невнятное, но увидел лишь чёрный, как смола, коридор. Аппарат более не издавал стонов, лишь слабый треск, который становился всё менее слышимым. Мысли в голове перемешались, приобрели вид разбитой мозаики, которые словно поместили в трубу калейдоскопа и теперь вертели из стороны в сторону. Сердце оказалось зажатым чувствами абсолютного страха и неизбежности, разум нашёптывал ему – не включай свет, а после переходил на крик – убегай, исчезни!.. подальше от этого чувства. В ушах зазвенело, а клубящаяся темнота перед ним будто приобретала очертание высокой женской фигуры. Его рука быстро нащупала выключатель у стены и зажгла свет.
Ничего. Просто коридор.
Аппарат замолк, а в месте с ним замолк паникующий разум, парализовавший Храброва. "Надо же было такого надумать. Боже, это просто сонный мозг нафантазировал" – такими были его следующие мысли. Ему даже захотелось выйти на улицу – вдохнуть зимней свежести. Но ровно до того момента, пока он не повернул голову в сторону кухни, услышав треск, и понял.
Кажется, кто-то забрался на его этаж.
Кажется, трещали ветви тополя...
Kpuxo