Страшные истории и мистические истории

Сегодня старый антиквар
По почте получил товар.
Там есть особенный предмет,
Немало стоящий портрет -

Работа мастера Лябера.
Его блестящая карьера
Оборвалась для всех внезапно:
Исчез художник безвозвратно.

В нем редкий был талант от Бога,
Поэтому творил он много.
Прислали странную картину,
Изображавшую мужчину:

Увы, все помыслы Люсьена
Читал Князь Мрака неизменно.
И потому он знал прекрасно,
Что встреча та небезопасна.

Он обратился черным псом
И притаился за углом.
Вдруг видит: прямо к мастерской
Направился отец святой.

Дух Тьмы на пастыря напал,
Он в этом - профессионал.
Забыт священник небесами,
Растерзан дьявола клыками.

Так начал к славе путь художник,
Друг Люцифера и безбожник.
Добился вскоре он признанья,
Всех почестей и процветанья.

Как прежде убивал Люсьен,
Души его коснулся тлен.
Но был доволен он собою
И воплотившейся мечтою:

Желанный гость он в высшем свете,
У дам всегда в приоритете,
К тому же сказочно богат,
Его картины нарасхват.

У лавки Падший Сын Небес
Открыл замки не без чудес:
Дотронулся он до двери,
Лишь шаг - теперь они внутри.

А почевал мясник над лавкой.
Тогда, взяв нож большой с прилавка
И легкий испытав мандраж,
Люсьен поднялся на этаж.

Вошёл он в спальню мясника,
Подумав: "Как же месть сладка!"
Люсьен нанес удар ножом:
Врага сковало вечным сном.

В шантане заказав абсент,
Люсьен смотрел на документ.
Продолжил речь Хозяин ада:
"Душа - ненужная монада,

Когда все в жизни вкривь и вкось.
Так что ж, утрем судьбе мы нос!
За душу предлагаю дружбу,
И сослужу для вас я службу:

Вам подскажу, как все картины
Ценнее сделать, чем рубины.
Придут к вам слава и почет,
Вас будет ждать карьерный взлет.

В испуге закричал художник.
"Месье, ну что вы, осторожней! -
Так начал речь Владыка Мрака. -
Недолго вниз упасть, однако.

Самоубийц в аду немало,
И с ними быть вам не пристало.
Я вижу в вас талант особый,
Вы человек не твердолобый,

Давайте мы пройдем в шантан,
Ведь моден он у парижан,
И там в спокойной атмосфере
Мы все обсудим в полной мере:

Монмартр-улица Парижа.
Там жил без всякого престижа
В мансарде с юною женой
Один художник молодой.

Творил он часто в мастерской,
Трудясь в погоне за мечтой,
Снискать хотел себе признанье,
На это направлял старанья.

Того не ведал, что жена
Ему давно уж не верна:
Она с соседом-мясником
Встречалась от него тайком.

Из Фессалии в Афины путь держал Амфитрион,
И в заброшенной деревне на ночлег остался он.
Выбрал дом себе покрепче, перед сном испив вина,
Он не медля спать улегся. Высоко была луна.

Ночью шум его встревожил и, пытаясь слух напрячь,
Курос быстро убедился, что он слышит женский плач.
На ноги вскочив мгновенно, парень посмотрел в окно.
Кору за окном увидел, хоть там было и темно.

В лунном свете разглядел он красоту зеленых глаз,
Они будто бы светились в тот глухой полночный час.
Без раздумий тогда курос побежал в беде помочь,
Полагая, что в дороге девушку застала ночь.

Он идет по коридору, что во мраке потонул,
И от глаз его жестоких красный отблеск на стене.
Он досадует на то, что как-то палку перегнул,
И с тех пор туманный призрак все является во сне.

Не дает ему покоя, не дает ему веселья,
Превращая жизнь из Ада в еще худший Ад,
И идет он, ожидая, не справляя новоселья,
Когда кончится навеки этот странный маскарад.

Никуда он не уходит, ибо где б не появился,
С ним повсюду, точно спутник, его старый друг и враг.
Его губы шевеля’тся, его взгляд во тьму вонзился,
Но не слышит он ни слова, не дает ответа мрак.

Эх, как мы жили безмятежно
До той чудовищной зимы.
Год двадцать двадцать неизбежно
Вдруг захватил наши умы.

В китайском городе Ухане
Жрут люди все, что только можно:
Наевшемуся всякой дряни
Китайцу резко стало тошно,

И подхватил он новый вирус,
Им заразил других людей.
В проблему жуткую он вырос,
Став ужасом насущных дней.