Страшные истории и мистические истории

Элеватофобия – это страх перед лифтами. Лично я их существенно побаиваюсь, хотя называю «лифтом» свою вынужденную (физиология?..) манеру беседовать с людьми, когда они после этого становятся ближе к самим себе или достигают важных для себя вещей, подвергаясь моим вольным и невольным вмышлениям в них. Может быть, это попытка купировать, от обратного, мой страх перед лифтами... или прямая ассоциация, т.к. люди побаиваются приближаться к самим себе. (Улыбка). У дарования Божия Вуди Аллена, среди сильных, слабых и специально придуманных фобий, данная неприязнь к лифтам довольно характерна, и к нему я обращаю эти полустрашные строки, хотя никогда толком не видела его работ, но всем и всячески их рекомендую (не Хичкока, заметь...), благо он гений независимо от того, смотрим мы его или нет... так и безотносительно того, боитесь Вы лифта или нет, прошу Вас, берегитесь этого существа!..
*Лязгающие хтонические звуки из горла*

Всё выше, и выше, и выше,
Я лифта ваще не боюсь,
Но где-то поблизости к крыше –
Паду, как Советский Союз.

Фагофобия – это страх бесконтрольно проглотить что-либо, например, косточку. Поскольку этот страх если присутствует, то в довольно сильных или вообще разрушительных формах, я напоминаю: страхи сбываются, и тот, кто тщательно перебирает пищу даже после того, как её уже перебрали, и кто учится это делать, в том числе и во время еды, у тех гораздо-гораздо меньше шансов уколоться, чем у тех, кто просто избегает есть. Ещё при Эзопе сей страх был известен, не одна так другая его зверушка глотает кость. И упаси всё же Вас Бог перегибать тех, в ком этот страх крайне силён: пусть едят что им самим заблагорассудится: сей страх составной со страхом боли, удушья, смерти, в общем, раскладывается как карточный домик. Да избегнет подобного всякий, кто увидел эти слова. Аминь.

Рыбья косточка застряла
У тебя и у меня
И, вонзаясь, в плоть попала –
Да вогнало по края

Незаметным неумелым
Косвенным глотком еды, –
Два лица покрыты мелом,
Он белее белоты;

Эремофобия – это страх одиночества.
Если уж он был у Гёте, куда нам грешным.
Говорят, когда Гёте ушёл, с небес снизошла божественно прекрасная музыка непонятного происхождения, доступная слуху свидетелей...

Маленькая крошка Дот
Шла к себе домой;
Оказалось, что идёт
Лишь сама с собой:

Всех людей растратили:
Где ни глянешь вслед –
Ни отца, ни матери,
Ни любимых – нет:

Засыпай, родная, крепко, трупы снятся пусть тебе.
Спи, так сладко, спи так крепко.
Пусть приснятся...
Трупы, кости, кровь, кишки, улыбки, радости безумства смех.
Ведь найдет тебя убийца, этой ночью всем конец.
И сломает тебе шею аль зарубит топором. Всю семью твою заколет, вырежет и.. съест. Мясо свиньям, кости в землю, а в тебе весь его мир.

Засыпай, родная, крепко, не увидишь больше мать, поступила глупо, детка, впредь не будешь отшивать.
А теперь, покойся с миром, застрелил тебя тогда. Ну а что же ты хотела, ведь убила пацана.
Ты убила, но не тело, ты попала прямо в грудь, ну, в районе сердца, в душу, в общем, застрелив рассудок, что ж.
А теперь как в старом фильме, зуб за зуб, да жизнь за жизнь.

В стране, что скрыта лесами
Жил был несчастный король
Он потерял дитё, королеву
И даже почти что свой трон
Он умирал от яда, что подсыпал слуга,
Но трон захватить слуге
Просто не хватало ума

Король был тот мудр, умен,
Вот он и решил
Каждому по семечку
Он тогда подарил

Кровью рисуя иероглиф,
Древний, старинный язык.
Свечи стоят как столбы, запах спуская зловонный.
Глубокая ночь на дворе, а ты, голубчик, не спишь.
Чертишь ножом ты круги, шепча проклятья в ночи.
Что ж ты не спишь, родной
Демона призываешь?
Легко (не)касаясь руки, остановить не пытаюсь.
Да я не могу, сынок,
Кричу, а ты ведь не слышишь,
Глаза твои залиты
Слезами и алой кровью.

Старинные руны руку обогнули
И врезались прямо в висок.
Они же не поняли, что их обманули -
Тела превратились в песок.

И я посмотрел уже на пустыню -
Нет никого в её глубине.
И именно я осквернил ту святыню,
Пытаясь с богами быть наравне.

Теперь же здесь на сухих ветвях
Висят, пеплом покрытые,
Идеи чужие, но они не хотят
Идти в руки мои, кровью обмытые.

Кто стучится в дверь к тебе?
Это смерть: "Открой-ка мне!"
Можем мы с тобой сыграть -
На "раз, два, три, четыре, пять".

Я вожу, всё началось
Наихудшее сбылось,
Спрячься-ка скорее получше
А иначе будет хуже.

Я вожу - ты убегаешь,
Боль сегодня испытаешь,
На куски тебя порву -
И будешь вечно ты гореть в аду

Через лес в твоём обличьи
Существо ползет тайком.
В поисках кровавой пищи
Пробирается в твой дом.

Ничего на зная, мама
Нежно поцелует в лоб.
Тут же гнется диафрагма
Об удар о жёсткий пол.

Мирно спит в своей постели
Беззаботная сестра.
Обескровленные вены
Распластались у окна.

Я наверное скоро умру,
Мне приснился ужаснейший сон
Будто дерево там на ветру
Издавало болезненный стон,

На столе вдруг погасла свеча,
Что до этого ярко горела
И с ухмылкой в окошко стуча
На меня сама смерть посмотрела.

Ухмыляться она перестала,
Поманила рукой за собой.
Я дрожа среди дома стояла
Слыша стук, слыша плач, слыша вой.