Прутья ржавого забора, металл, погнут, где-то смят.
Скрип обугленных качелей как насмешливый набат.
Пуль следы на детской горке, карусель-клоун в землю врыт.
Из оплавленной воронки лесенка с кольцом торчит.
Словно черепа глазницы, на обшарпанной стене,
Окна с копотью пожара смотрят страшно в полутьме.
Трассы полные разбитых, покорёженных машин,
Почерневшие от дыма, стекла битые витрин.
Из погнутых светофоров провисают провода,
А в разломах на асфальте течет ржавая вода.
У разрушенной больницы, койки полные бинтов.
Морфин в капельницах грязных не приносит больше снов.
Скрип обугленных качелей как насмешливый набат.
Пуль следы на детской горке, карусель-клоун в землю врыт.
Из оплавленной воронки лесенка с кольцом торчит.
Словно черепа глазницы, на обшарпанной стене,
Окна с копотью пожара смотрят страшно в полутьме.
Трассы полные разбитых, покорёженных машин,
Почерневшие от дыма, стекла битые витрин.
Из погнутых светофоров провисают провода,
А в разломах на асфальте течет ржавая вода.
У разрушенной больницы, койки полные бинтов.
Морфин в капельницах грязных не приносит больше снов.
Купола разбитой церкви, искорёжены кресты.
Умер бог, от любви к людям, поздно соблюдать посты.
Груды мусора и щебня меж руинами домов.
Это место - отражение миллиона городов.
Нет скелетов, нету трупов, ни животных, ни людей.
Нету зомби, нету мутов, нет растений и корней.
Только мертвые строенья - очевидцы прошлых дней.
Лампы те, что не засветят из разбитых фонарей.
Полуистлевшая бумага книг, журналов, и газет.
Их обрывки освещает ядовитый солнца свет.
На безликих манекенах, жутко модное тряпье
Ценно, дорого, гламурно - сейчас это лишь вранье.
Скрип колес детской коляски, в ней лежит противогаз,
Нету трупика ребенка - очей жизни свет погас.
Гильзы плотно устилают приоткрытый вход в метро.
Жизни нет, надежды тоже - не осталось никого...
Умер бог, от любви к людям, поздно соблюдать посты.
Груды мусора и щебня меж руинами домов.
Это место - отражение миллиона городов.
Нет скелетов, нету трупов, ни животных, ни людей.
Нету зомби, нету мутов, нет растений и корней.
Только мертвые строенья - очевидцы прошлых дней.
Лампы те, что не засветят из разбитых фонарей.
Полуистлевшая бумага книг, журналов, и газет.
Их обрывки освещает ядовитый солнца свет.
На безликих манекенах, жутко модное тряпье
Ценно, дорого, гламурно - сейчас это лишь вранье.
Скрип колес детской коляски, в ней лежит противогаз,
Нету трупика ребенка - очей жизни свет погас.
Гильзы плотно устилают приоткрытый вход в метро.
Жизни нет, надежды тоже - не осталось никого...
выходим по ночам