С увядшим садом стоит дом, вдали, в затишье городском,
Особняком от автострад, и где афиши не горят,
В ночи мелькая и слепя в пути уставшие глаза;
Когда над городом туман, дом воздевает к небесам
Старинной крыши уголки и золотистые лучи
Сквозь тучи и туман густой снисходят в утренний покой.
Хранит крыльцо, обвитое плющом, воспоминание о том,
Как провожали в дом гостей под тенью вековых ветвей.
Здесь помнит эхом коридор семьи последний разговор
И помнит черная стена, как трещина по ней пошла,
И как гулял по зеркалам тревоги сумрачный оскал.
Давно уж дом покинут был, и часто мимо проходил,
Особняком от автострад, и где афиши не горят,
В ночи мелькая и слепя в пути уставшие глаза;
Когда над городом туман, дом воздевает к небесам
Старинной крыши уголки и золотистые лучи
Сквозь тучи и туман густой снисходят в утренний покой.
Хранит крыльцо, обвитое плющом, воспоминание о том,
Как провожали в дом гостей под тенью вековых ветвей.
Здесь помнит эхом коридор семьи последний разговор
И помнит черная стена, как трещина по ней пошла,
И как гулял по зеркалам тревоги сумрачный оскал.
Давно уж дом покинут был, и часто мимо проходил,
По листьям высохшим шурша, не торопясь и не спеша,
В костюм изношенный одет, высокий, хмурый человек.
И каждый раз, завидев дом, ему мерещилось, что в нем
Из окон пыльных и пустых, из комнат брошенных, сырых,
Он слышал звуки голосов, и скрипы лестниц и полов,
Затем он видел в нем себя, из приоткрытого окна,
Еще ребенком был он там, на удивление годам,
Что пронеслись словно фантом, с тех пор, как он оставил дом,
И видел он, как в тех глазах блистал мечты святой размах,
Когда не ведают они, ни сладость зла, ни боль любви...
И вот прохожий проходил тот самый дом, что так любил,
Что постарел за столько лет, что потерпел немало бед.
Он поднимал ворот пальто, вздыхал он хрипло, глубоко,
И все бродил он без конца и всем заглядывал в глаза
Пытаясь вспомнить и найти малейший отблеск той мечты,
Что сам утратил он давно, что видел в доме сквозь окно,
Но замечал в чужих глазах лишь тлеющий неспешно страх,
Затем скрывался за углом и ему снился старый дом:
Старинной крыши уголки, как золотистые лучи,
Сквозь тучи и туман густой снисходят в утренний покой.
В костюм изношенный одет, высокий, хмурый человек.
И каждый раз, завидев дом, ему мерещилось, что в нем
Из окон пыльных и пустых, из комнат брошенных, сырых,
Он слышал звуки голосов, и скрипы лестниц и полов,
Затем он видел в нем себя, из приоткрытого окна,
Еще ребенком был он там, на удивление годам,
Что пронеслись словно фантом, с тех пор, как он оставил дом,
И видел он, как в тех глазах блистал мечты святой размах,
Когда не ведают они, ни сладость зла, ни боль любви...
И вот прохожий проходил тот самый дом, что так любил,
Что постарел за столько лет, что потерпел немало бед.
Он поднимал ворот пальто, вздыхал он хрипло, глубоко,
И все бродил он без конца и всем заглядывал в глаза
Пытаясь вспомнить и найти малейший отблеск той мечты,
Что сам утратил он давно, что видел в доме сквозь окно,
Но замечал в чужих глазах лишь тлеющий неспешно страх,
Затем скрывался за углом и ему снился старый дом:
Старинной крыши уголки, как золотистые лучи,
Сквозь тучи и туман густой снисходят в утренний покой.
Nafanya