Да как ты смеешь говорить о боли,
Коли не чувствовал, как плоть горит,
Губа закушена так сильно, аж до крови,
А мерзкий люд огонь боготворит.
Не слышал ты: толпа орет, ликует,
Как радостна им ведьмы черной казнь!
Она, считай, что на костях пирует,
Противно... Грязно... Все равно, пускай!
Народ так глуп, а правосудье – слепо,
Какая разница – что свадьба, что пожар?
Сжигают уж в который раз, нелепо...
Им не понять – не обращусь я пар.
Коли не чувствовал, как плоть горит,
Губа закушена так сильно, аж до крови,
А мерзкий люд огонь боготворит.
Не слышал ты: толпа орет, ликует,
Как радостна им ведьмы черной казнь!
Она, считай, что на костях пирует,
Противно... Грязно... Все равно, пускай!
Народ так глуп, а правосудье – слепо,
Какая разница – что свадьба, что пожар?
Сжигают уж в который раз, нелепо...
Им не понять – не обращусь я пар.
Мне много тысяч лет, но все же
Прошли года – народ не изменить.
Исчез огонь, но методы похожи,
За ведьмой тянется старухи-Смерти нить.
Прошли года – народ не изменить.
Исчез огонь, но методы похожи,
За ведьмой тянется старухи-Смерти нить.
EdWeber