На самом дне печальных вод,
На глубине пучин историй
Русалка юная живет,
Гуляя на морском просторе.
Да только сущность той русалки —
Убийства ради выживания.
Она поет, и голос сладкий
Пленит, лишенный сострадания.
Русалки косы крови цвета.
Глаза — как неба край бездонный.
Давно не видят они света,
Давно те видят только волны.
На глубине пучин историй
Русалка юная живет,
Гуляя на морском просторе.
Да только сущность той русалки —
Убийства ради выживания.
Она поет, и голос сладкий
Пленит, лишенный сострадания.
Русалки косы крови цвета.
Глаза — как неба край бездонный.
Давно не видят они света,
Давно те видят только волны.
В воде топя свои печали,
Русалка жаждет плоти свежей.
На дне еда, как торф стеклянный,
Лишь на земле смерть неизбежна.
А наверху, волну разрезав,
Проплыл корабль безмятежный.
Там рыбаки и принц, железом
Убившие весь мир волшебный.
Те год за годом плыли вольно,
Русалок травя, словно яд.
Создали новые законы:
Иль ты убьешь, или съедят.
Нос, корма, мачта корабля —
Украшены русалчьими главами.
Засохла кровь, и даже у руля
Хвостов скелеты стелются волнами.
Аловолосая, недолго погодя,
Решила вверх подняться с любопытства.
И тут же буря, будто пробудясь,
Корабль накрыла — кара за убийства.
В пучине щепки, кровь, тела смешались.
А черепа теченьем унесло.
Лишь выжил принц, но жизни он лишался,
Безвольной грудой падая на дно.
И как назло (коварна ведь Фортуна),
Он в сторону русалки опустился.
Клыки ее тончайшие, как струны,
Но почему-то жажда притупилась.
Смотрела та на белое лицо,
А ведь играл румянец там недавно.
Впервые против принципа отцова
Пошла она и поплыла вверх плавно.
На суше принц очнулся, жадным взором
Вдруг берег осмотрел, и за корнями
Увидел ту, что жизнь спасла так скоро.
И... бросил в тело ей тяжелыми камнями.
Русалочка забилась, принц смеялся.
Натура ведь не смылась в той волне.
И нрав жестокий все при нем остался:
Профессия, мол, совести важней.
Летели камни, больно плоти было,
Но в левой стороне груди — больней.
Там, кажется, когда-то сердце било,
Теперь же сожаленье бьет с потерь.
На берегу закат кровавый
Зеркальный путь нашел, страшней
Он отразился в водах алых,
В глазах, что моря хорошей.
А через год, в тумане жалком
Плывет корабль по волнам.
Красноволосая русалка
Пугает, только
По частям.
Русалка жаждет плоти свежей.
На дне еда, как торф стеклянный,
Лишь на земле смерть неизбежна.
А наверху, волну разрезав,
Проплыл корабль безмятежный.
Там рыбаки и принц, железом
Убившие весь мир волшебный.
Те год за годом плыли вольно,
Русалок травя, словно яд.
Создали новые законы:
Иль ты убьешь, или съедят.
Нос, корма, мачта корабля —
Украшены русалчьими главами.
Засохла кровь, и даже у руля
Хвостов скелеты стелются волнами.
Аловолосая, недолго погодя,
Решила вверх подняться с любопытства.
И тут же буря, будто пробудясь,
Корабль накрыла — кара за убийства.
В пучине щепки, кровь, тела смешались.
А черепа теченьем унесло.
Лишь выжил принц, но жизни он лишался,
Безвольной грудой падая на дно.
И как назло (коварна ведь Фортуна),
Он в сторону русалки опустился.
Клыки ее тончайшие, как струны,
Но почему-то жажда притупилась.
Смотрела та на белое лицо,
А ведь играл румянец там недавно.
Впервые против принципа отцова
Пошла она и поплыла вверх плавно.
На суше принц очнулся, жадным взором
Вдруг берег осмотрел, и за корнями
Увидел ту, что жизнь спасла так скоро.
И... бросил в тело ей тяжелыми камнями.
Русалочка забилась, принц смеялся.
Натура ведь не смылась в той волне.
И нрав жестокий все при нем остался:
Профессия, мол, совести важней.
Летели камни, больно плоти было,
Но в левой стороне груди — больней.
Там, кажется, когда-то сердце било,
Теперь же сожаленье бьет с потерь.
На берегу закат кровавый
Зеркальный путь нашел, страшней
Он отразился в водах алых,
В глазах, что моря хорошей.
А через год, в тумане жалком
Плывет корабль по волнам.
Красноволосая русалка
Пугает, только
По частям.
Angel Angelina
5+