Пришлось однажды наблюдать одну ужасную картину,
Как плача подходила мать к как день уж умершему сыну.
Как плакала, как падала она пред гробом
И навзрыд просила Бога:
"Не отнимай же, Боже, у меня
Единственного, милого, родного.
Я все грехи его себе возьму,
От всех невзгод, я обещаю - скрою.
Я ноши этой тяжкой не снесу,
И нет на свете больше ведь такого".
Как плача подходила мать к как день уж умершему сыну.
Как плакала, как падала она пред гробом
И навзрыд просила Бога:
"Не отнимай же, Боже, у меня
Единственного, милого, родного.
Я все грехи его себе возьму,
От всех невзгод, я обещаю - скрою.
Я ноши этой тяжкой не снесу,
И нет на свете больше ведь такого".
Я тихо слушала, и сердце вдруг в груди
Забилось ритмом бешеным.
До боли слова меня той матери прожгли.
Ведь нет на свете ничего дороже, кроме:
Детей, их радости и смелости в глазах.
Но эта мать покрыта чёрным зноем.
Надеюсь, не узнаем никогда,
Как это больно - хоронить родное,
Любимое невинное дитя.
Забилось ритмом бешеным.
До боли слова меня той матери прожгли.
Ведь нет на свете ничего дороже, кроме:
Детей, их радости и смелости в глазах.
Но эта мать покрыта чёрным зноем.
Надеюсь, не узнаем никогда,
Как это больно - хоронить родное,
Любимое невинное дитя.
KiskaЧертёнок