В час ночной к себе домой
Шел повеса молодой,
Возвращался из таверны.
Нынче выпил он безмерно.
Стоял над Лондоном туман,
Не видно было горожан.
Но в мягком свете фонаря
Заметил он, будто паря,
По улице шла незнакомка.
Ее окликнул он негромко.
Юнца увидела красотка
И, улыбнувшись нежно, кротко,
Свернула за угол, в тупик.
К ней устремился озорник.
Шел повеса молодой,
Возвращался из таверны.
Нынче выпил он безмерно.
Стоял над Лондоном туман,
Не видно было горожан.
Но в мягком свете фонаря
Заметил он, будто паря,
По улице шла незнакомка.
Ее окликнул он негромко.
Юнца увидела красотка
И, улыбнувшись нежно, кротко,
Свернула за угол, в тупик.
К ней устремился озорник.
Она ждала его с улыбкой,
Но было для юнца ошибкой
В объятья заключить красотку,
К себе прижать эту кокотку.
Ведь, ожиданьям вопреки,
У нее выросли клыки.
Она вонзила их в повесу
И, навалившись телом веса,
Прижала юношу к стене.
Погиб повеса в западне,
Его безжизненное тело
На землю тут же полетело.
И, как в готическом романе,
Исчезла девушка в тумане.
Но было для юнца ошибкой
В объятья заключить красотку,
К себе прижать эту кокотку.
Ведь, ожиданьям вопреки,
У нее выросли клыки.
Она вонзила их в повесу
И, навалившись телом веса,
Прижала юношу к стене.
Погиб повеса в западне,
Его безжизненное тело
На землю тут же полетело.
И, как в готическом романе,
Исчезла девушка в тумане.
Цунаде-сама