Ослабли мысли, как от истощенья.
Внимаю тишину своих миров,
Хотя я знаю, нет в них вдохновенья,
Чтоб вырвать для себя успокоенье,
Хотя бы в паре светлых и приятных снов.
И строки лягут копотью на стенках
Уютной кельи, что давно пуста,
Рисую белым вход в нее зачем-то,
Но гаснет он, лишь мертвые оттенки,
Кладутся с плавностью на полотно холста.
Внимаю тишину своих миров,
Хотя я знаю, нет в них вдохновенья,
Чтоб вырвать для себя успокоенье,
Хотя бы в паре светлых и приятных снов.
И строки лягут копотью на стенках
Уютной кельи, что давно пуста,
Рисую белым вход в нее зачем-то,
Но гаснет он, лишь мертвые оттенки,
Кладутся с плавностью на полотно холста.
Мой дух нетленный требует покоя,
Но я, уставший от беспечных тем,
Веду безжалостно борьбу с самим собою,
Лишь погружаюсь в тихий омут с головою,
В бездушной предрассветной дремоте.
Усталость отзывается безумством,
В нем время и пространство безучастны,
В нем слишком тихо, дико, постно, пусто,
Остыли в нем эмоции и чувства,
Под сердцем разогретые так страстно.
Но я, уставший от беспечных тем,
Веду безжалостно борьбу с самим собою,
Лишь погружаюсь в тихий омут с головою,
В бездушной предрассветной дремоте.
Усталость отзывается безумством,
В нем время и пространство безучастны,
В нем слишком тихо, дико, постно, пусто,
Остыли в нем эмоции и чувства,
Под сердцем разогретые так страстно.
hororoshka
Мысль и тон ясен, но слов оказалось недостаточно; работа выглядит либо незавершенной, либо неполностью выраженной, одним словом, неполноценной.
Само повествование не делает особых акцентов на состоянии или переживании, потому и читается слегка механически: читая про апатичного инсомника, было бы разумно надеятся увидеть гиперплавный, чуть заторможенный и безразличный тон, более открытые глагольные рифмы или даже слова с громкой и открытой «О», но их тут сложно найти, кроме как в в последней строфе, да и там все немного не так, как хотелось бы.
В любом случае, вполне неплохо. Буду ждать ваши будущие работы.