– 1 –
Тёмной сыростью, тайными звуками,
пропитано время в низком подвале.
С губами кровавыми, раздутыми,
обессилевшая, на одеяле
дырявом, по волнам бреда мучительным,
вновь бесконечно плывёт в безысходность,
посещаемая повелителем,
истязающем девИчью покорность…
Тёмной сыростью, тайными звуками,
пропитано время в низком подвале.
С губами кровавыми, раздутыми,
обессилевшая, на одеяле
дырявом, по волнам бреда мучительным,
вновь бесконечно плывёт в безысходность,
посещаемая повелителем,
истязающем девИчью покорность…
Развяжет ноги для плясок похоти,
сатанея, сладострастно разводит.
Улыбающийся дьявол вО плоти
в беспомощную озверело входит…
Жжёт улыбка ужаса проклятая.
Выпотрошенную душу боль душит.
Истерзанная мякоть распятая
беспрекословно оборотню служит.
Не услышит страшные стенания
ни человек, ни Христос, и ни Аллах.
В бездне порочного мироздания
чёрные звёзды стынут в сухих глазах.
Со дна подвала адского наружу,
неземным тоннелем обречённости,
скоро отправит невинную душу
рок безжалостной приговорённости.
Напрасно молится мать в рыданиях
целуя Нерукотворного спаса
лик. Дочь бьётся в предсмертных страданиях
на лезвии маньячного экстаза…
– 2 –
Как-то рыбаку сеть забросившему, пришлось выловить мешок неподъёмный.
И потянулись к остолбеневшему (всю оставшуюся жизнь будет помнить) гниющие руки в «перчатках смерти».
Улыбалось солнце неизвестной жертве...
сатанея, сладострастно разводит.
Улыбающийся дьявол вО плоти
в беспомощную озверело входит…
Жжёт улыбка ужаса проклятая.
Выпотрошенную душу боль душит.
Истерзанная мякоть распятая
беспрекословно оборотню служит.
Не услышит страшные стенания
ни человек, ни Христос, и ни Аллах.
В бездне порочного мироздания
чёрные звёзды стынут в сухих глазах.
Со дна подвала адского наружу,
неземным тоннелем обречённости,
скоро отправит невинную душу
рок безжалостной приговорённости.
Напрасно молится мать в рыданиях
целуя Нерукотворного спаса
лик. Дочь бьётся в предсмертных страданиях
на лезвии маньячного экстаза…
– 2 –
Как-то рыбаку сеть забросившему, пришлось выловить мешок неподъёмный.
И потянулись к остолбеневшему (всю оставшуюся жизнь будет помнить) гниющие руки в «перчатках смерти».
Улыбалось солнце неизвестной жертве...