Гроза в начале мая. Да какого чёрта, уже за середину перевалило. А долбит, что жесть, ветер, капли стучат по подоконнику, и сон почему-то не идёт, хотя и надо бы — вставать в 5:30. Не спится и всё тут, хотя уже за полночь. Всякие мысли лезут в голову. Почему я тебя вспомнил, Лора? Не знаю, не знаю. И вроде ты мне была никто, так, хорошая знакомая, но было в тебе что-то светлое, неземное что ли. Ты умерла лет десять назад, а всё как-то свежо, как будто вчера. Кто-то из андорских камрадов как-то написал креатив про порчу и все эти дела. Вот и мне под грозу вспомнилась история из этой оперы. Можно в это не верить, можно откровенно слать куда подальше все предрассудки, связанные с этими делами, можно дико дристать жидким при одном упоминании, связанном с оккультными прибамбасами. Дело ваше.
В общем, дело было так. Виталик и Жорик. Весёлые ребята, разгильдяи и подонки. Вы всегда были для меня, малолетнего звездюка, ну если не примером для подражания, то объектами восхищения явно. Бродяги по жизни и авантюристы.
В общем, дело было так. Виталик и Жорик. Весёлые ребята, разгильдяи и подонки. Вы всегда были для меня, малолетнего звездюка, ну если не примером для подражания, то объектами восхищения явно. Бродяги по жизни и авантюристы.
Жорик — южанин, для меня почему-то всегда был внешне похож на Вуди Харрельсона. Такой же типаж, такой же бомжевато-разгильдяйский вид. Хотя моя жена, когда с ним познакомилась, сказала, что похож он на Джо Кокера. Уже спустя много лет случайно узнал, что Жорик нифига не Жорик, а зовут его Дима. Я был в шоке. Так пацаны гнали. Виталик родом из Черновцов. Такой себе мелкого роста босяк с жиганскими замашками, но жутко симпатичный и начитанный чувак. Оба учились с моим братом в строительном институте, но ни черта не доучились в силу своего разгильдяйства. Я всегда тусовался с ними на всех студенческих пьянках и гулянках, всегда они казались мне жутко взрослыми в свои двадцать с небольшим лет. Босота они были ещё та. Как-то всеми правдами и неправдами попали нелегально в Грецию. Работали там, собирали апельсины, короче, брались за всякую работу. Рассказывали они много смешных случаев, связанных с Грецией. Жорик как-то выкрутил незаметно какой-то винт в топливном насосе, на САГе, знаете, такая байда дизельная, которую паровозом с собой таскают, чтоб электричество для сварки вырабатывала. САГ естественно не заводился. Греки чешут репы, работа стоит, собрали консилиум, говорят, надо спеца из города вызывать. Жорик говорит — спокуха, пацаны, щя я всё починю. Закручивает винт обратно, САГ заводится, греки в шоке, авторитет Жорика неимоверно вырастает. Как-то его спрашивает какой-то грек, ты мол, откуда будешь, мил человек? С Симферополя, был ответ. Сочи — любимая родина, он там родился и вырос, но им зачем-то сказал, что с Симферополя. А где это? — допытывается тот. Жорик и отвечает, бывший СССР. Ничего не знаю, не слышал. А у вас хоть телевизоры имеются? И тут же получил ошеломительный ответ, который переполнил меня, при пересказе этого диалога, гордостью за нашу общую Родину:
— Блин, вы тут ещё на ослах ездили, а мы уже в космос давно летали! — В общем, набалаболил им.
У Виталика была невеста, Лора. Замечательная, красивая девушка, немного старше его. Как они оказались вместе — я вообще не мог понять своим подростковым умом. По моим тогдашним канонам быть вместе они ну никак не могли. Она из интеллигентной семьи, маленькая худенькая, с короткой стрижкой, красивая той незаметной красотой, от которой я тогда сходил с ума. Как-то, лёжа на пляже, когда мы были там толпой, я, укрывши голову полотенцем, рассматривал её тело, стараясь, чтоб никто не попалил моего гипертрофированного подросткового желания. Она была для меня каким-то полубожеством, неземной красивой нимфой. Я восхищался ею и втайне завидовал Виталику. А он разгильдяй и хулиган ещё был тот. Пил, курил траву, мог двинуться пару раз в год, не больше. Что их связывало — я не понимал. Этакие барышня и хулиган. Они очень любили друг друга, хотя он и старался этого не показывать. Она же светилась изнутри, глядя на него. Однажды мы гнали самогон у брата на квартире, которая всегда была притоном для многочисленной студенческой братии, потому, как брат уже успел побыть женатым чувачком и квартира, ясен пень, холостяцкая, была чудесным местом для всякого рода пьянок. Лора тоже пила наравне с нами. Я напившись по неопытности, в пьяном угаре говорил ей:
— Лорочка, ты такая красивая, такая неземная, как ты можешь пить самогон, тебе это совсем не подходит...
Она смеялась и называла меня смешным маленьким мальчиком.
Прошли годы, Виталик с Лорой всё также жили вместе. Я побывал в армии, успел жениться и был занят тщетными попытками завести ребёнка. Нас с женой крыло по этому поводу, дико хотелось маленькую белокурую дочку. Пока ничего не получалось. Знакомая посоветовала съездить к бабке. Говорила, что только благодаря ей и живёт ещё на белом свете. Ехать недалеко, километров 20 от Заболотного края (Кремнёв). Как-то никогда я в это не верил, ну, думаю, на войне все средства хороши, поехали. Приехали, объяснили проблему, Марья (так её звали) сказала — не переживайте ребятки, и жене говорит — через два месяца забеременеешь. Так и случилось. Потом родилась дочка, наше счастье. Некоторое время спустя случайно встретили мы Виталика с Лорой. Общались мы тогда уже редко, связующим звеном всегда был брат, ведь это были его друзья, а он уже давно жил в Чикаго. Лора, некогда красивая девушка тридцати с небольшим лет, выглядела просто ужасно. Ножки тонкие, сама какая-то опухшая, еле на ногах стоит. Врачи не могли поставить диагноз. Они и в монастырь ходили, к Ионе, и ничего. Есть у нас в Заболотном крае такой знаменитый монах, говорят — творит чудеса. Мы с женой посоветовали им съездить к Марье. Виталик отнёсся тогда к этому скептически, но они решили съездить. Вообще, лечение у неё было простое — она ставила банки и молилась на иконостас в углу. Потом бормотала какие-то непонятные заклинания, которые невозможно было разобрать. Если на человеке была порча, она при этом дико зевала. Лоре она сказала, что ей сделана большая порча, причём на смерть. Глядя на неё в этом трудно было усомниться. При этом, после сеанса тот человек, который навёл порчу, обязательно должен прийти в дом сегодня и что-то принести, угостить там или наоборот, попросить, чтоб ему что-то дали из дома. Ни брать, ни давать у этого человека ничего нельзя ни в коем случае. Говорила ещё, что вытянет её, только надо к ней поездить, раз пять, не меньше. Так и вышло. Пришла Вечером Ира, невеста Жорика, то ли принесла что-то, то ли попросила. Мы с женой были в шорохе.
Ира никогда мне не нравилась, одевалась как-то мрачно, макияж был у неё тёмных тонов, а после этого известия мне стало казаться, как Ира всегда недобро поглядывала на Виталика с Лорой. Лорина тётка, какой-то врач, пришла в ярость, узнав, что он ездила к бабке, кричала, что банки ставить в её состоянии строго-настрого запрещено, что это всё полная хрень, бабки, порчи и прочее. Моя жена уговаривала её поездить, но она не слушала. В общем, они это с Виталиком проворонили. Лоре становилось всё хуже и хуже. В один день мы были в гостях у тёщи, и раздался звонок. Звонила моя мама.
— Паша, Паша... — Рыдает, ничего не может, сказать.
— Что случилось, мама? — Закричал я.
— Паша, приходили Виталик с Жориком. Плакали оба сильно. Лора умерла...
Господи, ноги подкосились... Слёзы покатились из глаз, всё было как в тумане. Жена была в шоке, плакала навзрыд и всё повторяла: «Я же просила её поездить, я же просила...»
Смерть — это всегда горе. Даже когда это чужие люди, даже когда тебе плевать. Лора и была для меня чужим человеком, но таким чистым и светлым, таким близким и родным. И я до сих пор, когда вспоминаю её, иногда не могу прийти в себя, от того, что красивая, молодая девочка, которой ещё жить и жить, которая так и не стала ни мамой, ни женой, просто сгорела за полгода, как свеча в церкви. Виталик женат. Женился на женщине с ребёнком, вроде и свой ребёнок у них родился. Живёт кстати, недалеко от меня. Надо бы пойти водки как-то попить. Жорик тоже женат. Не на Ире, слава Богу. У него маленький ребёнок. Недавно видел его, он счастлив. Таки да, с годами он действительно становится похож на Джо Кокера. Бороду бы ему, что ли. Не знаю, что там было — порча или нет, человека уже нету. Виновата та Ира или нет — Бог ей судья. Ну его шутить с такими делами. А посему никому никогда не желаю зла, даже недоброжелателям, никого никогда не проклинаю — слова они такие, могут и вернуться.
Счастья вам.
— Блин, вы тут ещё на ослах ездили, а мы уже в космос давно летали! — В общем, набалаболил им.
У Виталика была невеста, Лора. Замечательная, красивая девушка, немного старше его. Как они оказались вместе — я вообще не мог понять своим подростковым умом. По моим тогдашним канонам быть вместе они ну никак не могли. Она из интеллигентной семьи, маленькая худенькая, с короткой стрижкой, красивая той незаметной красотой, от которой я тогда сходил с ума. Как-то, лёжа на пляже, когда мы были там толпой, я, укрывши голову полотенцем, рассматривал её тело, стараясь, чтоб никто не попалил моего гипертрофированного подросткового желания. Она была для меня каким-то полубожеством, неземной красивой нимфой. Я восхищался ею и втайне завидовал Виталику. А он разгильдяй и хулиган ещё был тот. Пил, курил траву, мог двинуться пару раз в год, не больше. Что их связывало — я не понимал. Этакие барышня и хулиган. Они очень любили друг друга, хотя он и старался этого не показывать. Она же светилась изнутри, глядя на него. Однажды мы гнали самогон у брата на квартире, которая всегда была притоном для многочисленной студенческой братии, потому, как брат уже успел побыть женатым чувачком и квартира, ясен пень, холостяцкая, была чудесным местом для всякого рода пьянок. Лора тоже пила наравне с нами. Я напившись по неопытности, в пьяном угаре говорил ей:
— Лорочка, ты такая красивая, такая неземная, как ты можешь пить самогон, тебе это совсем не подходит...
Она смеялась и называла меня смешным маленьким мальчиком.
Прошли годы, Виталик с Лорой всё также жили вместе. Я побывал в армии, успел жениться и был занят тщетными попытками завести ребёнка. Нас с женой крыло по этому поводу, дико хотелось маленькую белокурую дочку. Пока ничего не получалось. Знакомая посоветовала съездить к бабке. Говорила, что только благодаря ей и живёт ещё на белом свете. Ехать недалеко, километров 20 от Заболотного края (Кремнёв). Как-то никогда я в это не верил, ну, думаю, на войне все средства хороши, поехали. Приехали, объяснили проблему, Марья (так её звали) сказала — не переживайте ребятки, и жене говорит — через два месяца забеременеешь. Так и случилось. Потом родилась дочка, наше счастье. Некоторое время спустя случайно встретили мы Виталика с Лорой. Общались мы тогда уже редко, связующим звеном всегда был брат, ведь это были его друзья, а он уже давно жил в Чикаго. Лора, некогда красивая девушка тридцати с небольшим лет, выглядела просто ужасно. Ножки тонкие, сама какая-то опухшая, еле на ногах стоит. Врачи не могли поставить диагноз. Они и в монастырь ходили, к Ионе, и ничего. Есть у нас в Заболотном крае такой знаменитый монах, говорят — творит чудеса. Мы с женой посоветовали им съездить к Марье. Виталик отнёсся тогда к этому скептически, но они решили съездить. Вообще, лечение у неё было простое — она ставила банки и молилась на иконостас в углу. Потом бормотала какие-то непонятные заклинания, которые невозможно было разобрать. Если на человеке была порча, она при этом дико зевала. Лоре она сказала, что ей сделана большая порча, причём на смерть. Глядя на неё в этом трудно было усомниться. При этом, после сеанса тот человек, который навёл порчу, обязательно должен прийти в дом сегодня и что-то принести, угостить там или наоборот, попросить, чтоб ему что-то дали из дома. Ни брать, ни давать у этого человека ничего нельзя ни в коем случае. Говорила ещё, что вытянет её, только надо к ней поездить, раз пять, не меньше. Так и вышло. Пришла Вечером Ира, невеста Жорика, то ли принесла что-то, то ли попросила. Мы с женой были в шорохе.
Ира никогда мне не нравилась, одевалась как-то мрачно, макияж был у неё тёмных тонов, а после этого известия мне стало казаться, как Ира всегда недобро поглядывала на Виталика с Лорой. Лорина тётка, какой-то врач, пришла в ярость, узнав, что он ездила к бабке, кричала, что банки ставить в её состоянии строго-настрого запрещено, что это всё полная хрень, бабки, порчи и прочее. Моя жена уговаривала её поездить, но она не слушала. В общем, они это с Виталиком проворонили. Лоре становилось всё хуже и хуже. В один день мы были в гостях у тёщи, и раздался звонок. Звонила моя мама.
— Паша, Паша... — Рыдает, ничего не может, сказать.
— Что случилось, мама? — Закричал я.
— Паша, приходили Виталик с Жориком. Плакали оба сильно. Лора умерла...
Господи, ноги подкосились... Слёзы покатились из глаз, всё было как в тумане. Жена была в шоке, плакала навзрыд и всё повторяла: «Я же просила её поездить, я же просила...»
Смерть — это всегда горе. Даже когда это чужие люди, даже когда тебе плевать. Лора и была для меня чужим человеком, но таким чистым и светлым, таким близким и родным. И я до сих пор, когда вспоминаю её, иногда не могу прийти в себя, от того, что красивая, молодая девочка, которой ещё жить и жить, которая так и не стала ни мамой, ни женой, просто сгорела за полгода, как свеча в церкви. Виталик женат. Женился на женщине с ребёнком, вроде и свой ребёнок у них родился. Живёт кстати, недалеко от меня. Надо бы пойти водки как-то попить. Жорик тоже женат. Не на Ире, слава Богу. У него маленький ребёнок. Недавно видел его, он счастлив. Таки да, с годами он действительно становится похож на Джо Кокера. Бороду бы ему, что ли. Не знаю, что там было — порча или нет, человека уже нету. Виновата та Ира или нет — Бог ей судья. Ну его шутить с такими делами. А посему никому никогда не желаю зла, даже недоброжелателям, никого никогда не проклинаю — слова они такие, могут и вернуться.
Счастья вам.