- Ты же не думал, что я уйду как-то по-другому? - слабый, но с некой ноткой веселья голос старика, лежащего на большой измятой кровати пронёсся болью для вошедшего.
- Сколько раз вижу подобное и каждый раз так себя чувствую... - сказал молодой русый парень, подходя ближе к изголовью и протерев рукой пыльный пустой прикроватный столик.
- Не переживай. Герои умирают, сменяются столетия... Но перед тобой то вечность, в которой главное не потерять себя и не забыть о людях, о человечности. Быть верным себе и своему творению. - улыбнулся старик. Хоть время и не пощадило его, вошедший узнавал знакомые черты лица и чистый взгляд серо-голубых глаз, которые за столько лет не изменились.
- Всегда поражаюсь. Я живу тысячи лет, но смертные всегда мудрее...
- Могу предположить, что в соотношении с твоим бессмертием, ты ещё очень и очень молод, - старик тихо засмеялся, но вскоре его смех перешёл в кашель, а после затих в тяжёлом дыхании.
- Даже на смертном одре, ты остался таким же... Мне так вас не хватает... Всех, от Иды и Вульдера до вашей троицы. Порой так хочется быть смертным и не видеть всего этого...
- Сколько раз вижу подобное и каждый раз так себя чувствую... - сказал молодой русый парень, подходя ближе к изголовью и протерев рукой пыльный пустой прикроватный столик.
- Не переживай. Герои умирают, сменяются столетия... Но перед тобой то вечность, в которой главное не потерять себя и не забыть о людях, о человечности. Быть верным себе и своему творению. - улыбнулся старик. Хоть время и не пощадило его, вошедший узнавал знакомые черты лица и чистый взгляд серо-голубых глаз, которые за столько лет не изменились.
- Всегда поражаюсь. Я живу тысячи лет, но смертные всегда мудрее...
- Могу предположить, что в соотношении с твоим бессмертием, ты ещё очень и очень молод, - старик тихо засмеялся, но вскоре его смех перешёл в кашель, а после затих в тяжёлом дыхании.
- Даже на смертном одре, ты остался таким же... Мне так вас не хватает... Всех, от Иды и Вульдера до вашей троицы. Порой так хочется быть смертным и не видеть всего этого...
- Однако, ты не можешь дать себе такое блаженство. На твоих плечах судьба мира... Нет, не мира - Миров, Нукляры! Ты должен жить ради неё, защищать, заботиться. Оно твоё дитя и это тяжкое бремя, но от него ты не можешь отказаться.
- Знаю... И от того мне грустно, - молодой человек неловко теребил рукав своей белоснежной рубашки. - Все дорогие мне люди уходят, пропадают в бесконечность... Это...
- Тяжело, я знаю, - перебил старик, на его лбу выступили капельки пота, хотелось стереть их, но собеседник не решался. - Я с этим познакомился буквально при рождении, а после и в семь лет. И ты не можешь с этим никак смириться, хоть и понимаешь, что почти всё имеет конец и препятствовать этому зачастую бессмысленно. - он посмотрел на потолок, куда-то вдаль, - И порой не знаешь, кому лучше мне или им, не увидевших столько смертей близких.
- Мне жаль...
- Не вини себя. Ты бог - созидатель и смерть тебе не подвластна. Ты лишь даёшь нам этот мир, жизнь, которую мы проводим в радости и печали, но она замечательна, какие бы трудности не были на пути. Мы должны благодарить тебя и я благодарен за такую жизнь. - его голос будто становился слабее, хоть старик и не хотел показать этого. Его голос не дрожал, оставаясь чётким и размеренным, но затихал.
- Я столько лет знаю людей, я повидал всё. Вы - сильные духом, люди. За кроткое время совершаете то, что и богам за тысячелетии не по силам. Но всегда, склонившись над умирающим другом, я задаюсь вопросом: почему вы никогда не выбираете бессмертие? Я же могу его дать - мне не сложно, но вы всегда отказываетесь. Почему же?.. Ответь!.. - но комната была тиха, не осталось ни одного звука, что сильно напугало говорившего.
Юноша посмотрел на собеседника, тот лежал с закрытыми глазами, но с доброй, блаженной улыбкой на устах, грудь его не подымалась - ещё одна эра подошла к концу.
- Спи крепким сном, Накит.
- Знаю... И от того мне грустно, - молодой человек неловко теребил рукав своей белоснежной рубашки. - Все дорогие мне люди уходят, пропадают в бесконечность... Это...
- Тяжело, я знаю, - перебил старик, на его лбу выступили капельки пота, хотелось стереть их, но собеседник не решался. - Я с этим познакомился буквально при рождении, а после и в семь лет. И ты не можешь с этим никак смириться, хоть и понимаешь, что почти всё имеет конец и препятствовать этому зачастую бессмысленно. - он посмотрел на потолок, куда-то вдаль, - И порой не знаешь, кому лучше мне или им, не увидевших столько смертей близких.
- Мне жаль...
- Не вини себя. Ты бог - созидатель и смерть тебе не подвластна. Ты лишь даёшь нам этот мир, жизнь, которую мы проводим в радости и печали, но она замечательна, какие бы трудности не были на пути. Мы должны благодарить тебя и я благодарен за такую жизнь. - его голос будто становился слабее, хоть старик и не хотел показать этого. Его голос не дрожал, оставаясь чётким и размеренным, но затихал.
- Я столько лет знаю людей, я повидал всё. Вы - сильные духом, люди. За кроткое время совершаете то, что и богам за тысячелетии не по силам. Но всегда, склонившись над умирающим другом, я задаюсь вопросом: почему вы никогда не выбираете бессмертие? Я же могу его дать - мне не сложно, но вы всегда отказываетесь. Почему же?.. Ответь!.. - но комната была тиха, не осталось ни одного звука, что сильно напугало говорившего.
Юноша посмотрел на собеседника, тот лежал с закрытыми глазами, но с доброй, блаженной улыбкой на устах, грудь его не подымалась - ещё одна эра подошла к концу.
- Спи крепким сном, Накит.
Unicode
С одной стороны и интересный но с другой непонятный.
Не хватает какой-нибудь предыстории что ли