Жил человек. Без греха. Без изъяна.
А рядом с ним тот, кто в порче порос.
Меж ними однажды смерть пробегала.
Выбирала, кто же сегодня умрет?
Ей бы послаще, посытнее душонку,
Чтоб разом насытить сущность свою.
Чтоб радостью светила она в распашонке.
Светила лазурью она на свету.
Ведь даже алмаз без огранки - пустышка.
А смерть... Она еще тот ювелир.
Лишь только заметит стекляшку в глазницах
Уходит. Без мысли с собой утащить.
А рядом с ним тот, кто в порче порос.
Меж ними однажды смерть пробегала.
Выбирала, кто же сегодня умрет?
Ей бы послаще, посытнее душонку,
Чтоб разом насытить сущность свою.
Чтоб радостью светила она в распашонке.
Светила лазурью она на свету.
Ведь даже алмаз без огранки - пустышка.
А смерть... Она еще тот ювелир.
Лишь только заметит стекляшку в глазницах
Уходит. Без мысли с собой утащить.
Жил человек без греха. Без изъяна.
Мало он прожил. Едва двадцать лет.
А тот, кто по локоть в гнили поганой,
Еще детей своих внуков узрел.
Проблема лишь в том, как ты не веруй
Кары с небес все равно ты не жди.
Отрезали Ангелы крылья друг другу
И демонов пламя затухло в груди.
Но ты не печалься, мой юный читатель.
Тебе ведь до этого еще далеко.
Хотя... А где твое злато?
Достойно ли смерти, аль сутью пусто?
Мало он прожил. Едва двадцать лет.
А тот, кто по локоть в гнили поганой,
Еще детей своих внуков узрел.
Проблема лишь в том, как ты не веруй
Кары с небес все равно ты не жди.
Отрезали Ангелы крылья друг другу
И демонов пламя затухло в груди.
Но ты не печалься, мой юный читатель.
Тебе ведь до этого еще далеко.
Хотя... А где твое злато?
Достойно ли смерти, аль сутью пусто?
Рэд