Каждое лето я провожу в селе. Находится оно в Украине, Сумская область. Название не хочу говорить. Так вот, село это крайне маленькое и жизнь там протекает только летом. Ведь дачников там раз в пять больше, чем местных. Никаких легенд и подобного рода историй никогда не слышал. Не было в селе ни странных старушек-ведьм, ни прочего шлака. Поэтому то, что я повидал прошлым летом, оставило сильный след в моей памяти.
Приблизительно в июне, в 20-тых числах, все мои местные друзья разъехались. И неделя обещала быть грустной. Бабушке моей, честно говоря, было все равно. Она сказала, что уже не мелкий, буду меньше гулять, больше на огороде помогу. Так вот, захотелось мне прогуляться и музыку послушать.
Деревня моя окружена лесом, который продолжается не один километр. Шёл я по лесу уже минут пятнадцать, не меньше. Комары, как ни странно, почти не доставали. В воздухе был приятный аромат смолы и леса. Но мою гармонию разрушил сигнал телефона. Осталось только пять процентов заряда. Недовольный я вынул наушники и выключил музыку. Осмотрелся по сторонам. Понял, что слышу какие-то звуки. Похожие на мычание какое-то. И тут до меня дошло - алкаш какой-то валяется неподалёку. Думаю, хрен с ним, помогу.
Приблизительно в июне, в 20-тых числах, все мои местные друзья разъехались. И неделя обещала быть грустной. Бабушке моей, честно говоря, было все равно. Она сказала, что уже не мелкий, буду меньше гулять, больше на огороде помогу. Так вот, захотелось мне прогуляться и музыку послушать.
Деревня моя окружена лесом, который продолжается не один километр. Шёл я по лесу уже минут пятнадцать, не меньше. Комары, как ни странно, почти не доставали. В воздухе был приятный аромат смолы и леса. Но мою гармонию разрушил сигнал телефона. Осталось только пять процентов заряда. Недовольный я вынул наушники и выключил музыку. Осмотрелся по сторонам. Понял, что слышу какие-то звуки. Похожие на мычание какое-то. И тут до меня дошло - алкаш какой-то валяется неподалёку. Думаю, хрен с ним, помогу.
Пошёл на звук. Иду-иду, звук уже совсем близко, а рядом никого. А мычание под ухом прямо. И вдруг слышу еле-еле различимое слово «Помогите». Смотрю - дерево рядом. Вот оно и мычит. Начал обходить его, ничего необычного. Но стоило приглядеться - волосы на голове дыбом стали. На дереве было лицо. Покрытое огромным слоем коры и мха. Были вылет лишь рот и глаза. Глаза были закрыты, а рот еле двигался, издавая стоны, мычание и подобные звуки. Я перепугался и как дал дёру, вмиг пол леса пробежал. Но внутри меня была какая-то тревога, мол, помощи просил, негоже так.
Прибежал я к местному лесорубу, мужик был он славный, да только верующий очень. Рассказал я ему все, как было. Он сначала на месте перекрестился. Потом взял с собой, нет, не топор. Крест небольшой, молоток, гвоздь и воды святой.
Привёл я его на то место. Дерево все стонет. Подошёл мужик, святой воды под корни вылил и прямо в лицо это крест забил. А что было дальше... Ох, жутко вспоминать. Кара начала сползать и в дереве оказалась огромная дыра. Я туда глянул - а там кости человеческие лежат. Лесоруб на них остатки волы плеснул, перекрестил. Сказал, мол, идём отсюда.
Дома он поведал мне, что не все деревья водой питаются. Раньше, много веков назад, тут войны были, болезни. Ну людей без обрядов как попало в землю кидали. И через тела их деревья прорастали. Проклятые деревья, злые. И бывает, идёт грибник лесом, устанет. Видит сосну дебелую, облокотится на неё. А она его ветками схватит, обвеет да к себе прижмёт. И будет тот человек годами медленно перевариваться в этом дереве. И мучения его можно остановить, лишь если похоронить его по-человечески.
Прибежал я к местному лесорубу, мужик был он славный, да только верующий очень. Рассказал я ему все, как было. Он сначала на месте перекрестился. Потом взял с собой, нет, не топор. Крест небольшой, молоток, гвоздь и воды святой.
Привёл я его на то место. Дерево все стонет. Подошёл мужик, святой воды под корни вылил и прямо в лицо это крест забил. А что было дальше... Ох, жутко вспоминать. Кара начала сползать и в дереве оказалась огромная дыра. Я туда глянул - а там кости человеческие лежат. Лесоруб на них остатки волы плеснул, перекрестил. Сказал, мол, идём отсюда.
Дома он поведал мне, что не все деревья водой питаются. Раньше, много веков назад, тут войны были, болезни. Ну людей без обрядов как попало в землю кидали. И через тела их деревья прорастали. Проклятые деревья, злые. И бывает, идёт грибник лесом, устанет. Видит сосну дебелую, облокотится на неё. А она его ветками схватит, обвеет да к себе прижмёт. И будет тот человек годами медленно перевариваться в этом дереве. И мучения его можно остановить, лишь если похоронить его по-человечески.
Тамара