Страшные истории и мистические истории

Тьма заняла моё место, но я уже не чувствовал боли, а лишь злость... бурлящую злость и закипающую ярость.
Я, вставая с земли на колено, искал свой XW-21, в глазах темно, я ничего не вижу. Я чувствую как бьётся моё сердце, удары настолько сильные, что вся моя грудная клетка вибрирует от этих ударов. Нащупав XW-21 и передёрнув затвор, я посмотрел на индикатор боезапаса (348 болтов), слишком мало сказал я себе.

Я встал на ноги, моё зрение медленно вернулось ко мне, я встал в позицию для стрельбы, говоря себе: "Не хватит, чтобы убить всех этих мерзких тварей" - в моём шлеме мигали огоньки показывая, что доспех сильно повреждён, но мне было уже всё равно и я, моргнув глазами, отключил все сигналы. Вдруг послышался вой, дикий и громкий, волна внефазовых мутантов приближается, где-то в дали я слышал ещё выстрелы, всё же кто-то ещё остался и борется за свою жизнь, которая вот-вот оборвётся.

Земля вокруг меня была смесью крови, мяса, кишок и грязи, дождь лил так, словно боги злятся на нас. Вибрация в земле дошла до меня и я понял - "Вот, осталось совсем немного". Какие то жалкие сотни метров остались, но мне было уже всё равно и я крепче сжал XW-21 в своих руках и зажал спусковой крючок. Моё оружие стало грохотать словно гром, изрыгая смертоносные снаряды, огонь стал вырываться из ствола моего XW-21 и я понял, что система охлаждения перестала работать. Я посылал снаряд за снарядом, отдача была неимоверная, но, благодаря доспеху, я могу выдерживать мощь этого великого оружия.

Если уйдешь, то я уйду с тобой
Если умрешь, то я умру с тобой
Обниму и выйдем прочь

Типичное утро, открываешь глаза, а они опять залипают, да и ощущение такое, что проснулся не то что с бодуна, а словно на меня термоядерную бомбу скинули. Отскоблив себя от кровати, я медленно направился на кухню, чтобы выпить кофе.

Пока грелся чайник, я зашёл в уборную, чтобы покурить и привести в себя в более живой вид. Взяв сигарету из только что вскрытой пачки, чиркнул зажигалкой, прикурил, сделал затяжку и внутри сразу всё сжалось: "Не зря же говорят, что с утра и первая сигарета в голову даёт".

Искупавшись, я пошёл пить кофе: "Чёрт, вот придурок, штаны бы надел для приличия" - сказал я сам себе. Оделся, глянул на часы 9:11 утра, вдруг звонок в дверь, от которого я на секунду завис посреди комнат, но пошёл открывать, стоя уже возле двери, я вдруг почувствовал, что очень знакомое.

Жил-был дедушка.
Не сказать, что жил он хорошо, еле-еле денег на покушать было, однако, квартира у него была роскошная, лямов 10-15 стоила.
Так вот, к чему я веду, один внук из 15-и (на которого кстати было записано наследство в виде этой самой квартиры) сдал дедушку в дом престарелых. Через 5 дней после этого, дедушка пропал вообще. Три года его не могли найти, однако, потом нашли в могиле, которую выкопали минут наверное, за 45.
Органов не было, глаз не было, даже зубы забрали! "Только кожа да кости" - было прям про него. А рядом с ним лежала записка, наверху, которой было написано: "Повесть о дедушке". А содержание - чуть ниже.

Ал: - Какие же они жалкие, всё время смотрят на меня с презрением, даже отсюда я чувствую их мерзость. Все друзья и близкие просто отвернулись от меня. И вот я стою посреди комнаты на дрожащих ногах и трясущимися руками, что мне надо? Для чего я существую? Почему эта боль в груди не унимается?
К: - Может, нужно просто сделать шаг один и этот мир навек исчезнет? И мы с станем едины, как ты всегда мечтал.
Ал: - Верно, но... не об этом я мечтал, я стал забытым, стал тенью, которую просто перестали замечать...
Г: - Алекс! Даже не думай этого делать! Ты слышишь меня? Не слушай его, я прошу тебя!
К: - Отдалённый звук очередного бреда, неужели тебе это...
Ак: - Я же тебе говорил! Просыпайся, блуждающий! Я сброшу эту иллюзию, что наложил на тебя вселённый

Я стал чувствовать очень сильный и очень знакомый жар за своей спиной и... голоса? Голоса Гайды и Акара? Почему? Но их не должно быть здесь...

Договоренность была следующей.
Не раньше, чем в полночь Василий должен был прийти на кладбище, а для того, чтобы проверить действительно ли он там находился, необходимо было вбить в указанную могилу деревянный кол.
Идя по проселочной дороге, Василий и Оксана молчали. Оборвал тишину голос Оксаны.
- Ну зачем? – спросила она. – Зачем тебе это надо?
- Не знаю, - ответил Вася. – Предложили спор, я согласился. Не терплю задавак, - засмеялся он, повторяя слова Оксаны.
Оксана тоже улыбнулась.
Близилась полночь, когда пара подошла к дому.
- Ну что, я пожалуй пойду, а ты хату не запирай. Думаю, что не больше получаса меня не будет, - с ухмылкой сказал Василий.
- Хорошо, - сказала Оксана. - Я буду ждать.

Весна шла полным ходом. Столько одновременно счастливых лиц Василий никогда не видел. Война была закончена и он готовился к отправке домой, на Родину. Но перед этим он обязательно должен был заехать в Тюменскую область, передать письмо Колиной семье.
В поезде было людно. Ноги ступить некуда. Но это не мешало веселиться и гулять на полную катушку всем, кто ехал. Не замолкая играла гармошка. Не зная усталости солдаты пели и танцевали. Они возвращались домой. Они победили.
Так с танцами и песнями через несколько дней Василий добрался до Тюменской области, а там, на попутной полуторке и до деревни, где жила семья Николая.
Отыскать где они жили не составило большого труда. Первый встречный указал на искомый дом. Василия в том доме конечно не ждали. Ждали Николая. Похоронка пришла намного позже приезда Васи.
Войдя в калитку, Вася от испуга поторопился вернуться обратно за забор. Массивная овчарка смотрела на него сквозь щели забора и рыча, скалила зубы. Потом последовал гулкий лай пса. Собака металась из стороны в сторону лая на незнакомца.
«Фашистов так не боялся» - подумал Вася и стал ждать, пока кто-нибудь из хозяев выйдет.
Как вдруг на пса кто-то крикнул: «Нельзя!». Пес немного успокоился и лай сменился на рычание.

Спустя трое суток к Василию вернулось сознание. Ужасно гудела голова. В висках пульсировало. Но еще ужаснее болело плечо.
Веки были настолько тяжелыми, что глаза не хотели открываться.
«Где я? Что со мной? Что с Колей?» – крутилось у него в голове.
Изо всех сил Василий снова попытался открыть глаза. На этот раз у него получилось.
Тяжелые веки поднялись и яркий, практически белоснежный, свет ослепил его глаза. Через несколько секунд он начал различать очертания предметов. Какие-то фигуры двигались из стороны в сторону. Зрение начинало фокусироваться на одной неподвижно стоящей фигуре. Как позже выяснилось это стояли носилки, которые опирались на одну из колон больничной палаты госпиталя.
- Ну как, жив? – пробормотал мужской голос слева.
Василий, прилагая немыслимые усилия, повернул голову в сторону доносившегося голоса. Рядом на больничной койке лежал перебинтованный парень.
- Да вроде, - прошептал Вася. - Где мы?
- На больничных койках! – послышался в ответ смех лежащего слева. – В госпитале мы. Все нормально, успокойся!

Конец 1945 года. Победа над фашисткой Германией. Радостные солдаты - победители на эшелонах возвращались домой. Среди таких солдат был и Василий. Родом Василий был из Алтайского края.
Стоя у военного комиссариата и ожидая приглашения войти в кабинет, он, немного нервничая, курил. Светлая рубашка и выглаженные брюки подчеркивали его аккуратность и педантичность. На левом плече висела куртка, которую он придерживал рукой. Правая рука периодично совершала машинальные движения, поднося сигарету к его гудам. Светлые выгоревшие на солнце волосы трепал легкий осенний ветерок. И стоять так, курить и не думать о том, куда возможно через несколько часов он отправиться, было одно удовольствие.
Рядом стояла группа о чем-то спорящих ребят, которых, как и Василия, ждал военкомат и распределение по родам войск.
- На спор? - вдруг смеясь, вскрикнул один из них.
Василий затянулся сигаретой и стал вслушиваться в разговор. Один из ребят предлагал другим за две пачки папирос «Герцеговина Флор» подойти к сидящей в кабинете молодой девушке – младшему лейтенанту и произнести фразу «Ваши глазки сверкают, точно пули Красной Армии», после чего ее поцеловать. Куда целовать парень не уточнял. Поцеловать и все.
- На спор, - ответил Василий. Ребята обернулись и уставились на него.
- Ну давай, по рукам, - усмехнувшись, сказал предлагавший спор парень.

Что есть доброта? В ком из нас живёт истинное сострадание? В далёких школьных годах я не задумывался над этим. Я, как и многие ребята в то время, беззаботно окунулся в прелести детства. Носился целыми днями по улицам, выискивая приключения на свою голову или же играл с друзьями во дворе, пока мать с окна не позовёт домой. В подробности, думаю, впадать не стоит - у всех было такое время. Теперь я помню далеко не всё, но один человек остался в моей памяти навсегда.

Он был из тех, кого считали "изгоем". Я спрашивал у вас про сострадание, но не упомянул о жестокости. О той самой жестокости, которая присуща толпе, состоящей из несовершеннолетних детей. Я мало что знал о его семье, но, видно, он был не особо ей нужен. Этакий вечно грязный "замухрышка", одним только своим видом при появлении на людях, вызывал шквал оскорблений, тычков, пинков и насмешек в свою сторону.

Так и ходил с нами, словно не замечая, что его все ненавидят. Окончательно свихнувшимся "чудиком" его стали считать после того, как он своими руками похоронил только что сбитую какую-то бродячую собаку. Как сейчас помню - сидит он на коленях прямо в парке и руками землю роет, периодически поглаживая труп собаки да приговаривая себе под нос: "Что же вы? Похоронить же надо... надо похоронить". Толпа детей смеётся в голос, наблюдая за происходящим. Кто-то выкрикивает: "Теперь он неудачник, его вообще трогать нельзя!". После такого заявления все дружно отодвинулись от него на пару метров...

Несколько дней назад я потерял друга, он получил пулю в грудь во время атаки на крепость, где сидел враг, я видел как он упал, потому что сам был упал от взрыва снаряда, я лежал в нескольких метрах от него, он умирал, задыхался и захлёбывался в крови. И вот наш взвод сидит в траншее, идёт сильный дождь, все сильно подавлены, мы сидели в грязи, в которой можно наверно утонуть, мы ждём сигнала к очередной атаке, на это злополучную крепость.
Мы сидим и ждём в тишине, только дождь, ветер и дыхание товарищей рядом... И вот он сигнал, общий залп всех наших артиллерийских орудий, мы снова начали атаку, наш боевой клич, крики, стрекот пулемётов, стрельба винтовок, взрывы снарядов... Я бежал вперёд, без страха, без чувств и сожаления, мне терять уже было ничего. Прогремел очень сильный взрыв, от волны которого все упали, крепость... она взорвалась...
Я лежал тоже, меня сильно осыпала шрапнель и осколки после взрыва, всё тело горело от боли, я знаю, что умираю, в глазах медленно стало темнеть, все звуки стали удаляться, я перестал чувствовать свои ноги - Так вот как это происходит...
Почти потеряв сознание, я очень отдалённо услышал грубый мужской голос...
Ак: - Я буду ждать в мёртвом мире.